В детстве посмеивалась над такими официальными торжествами: «Праздник урожая во Дворце труда». А между прочим, чего плохого? Особенно для людей, не избалованных праздниками. Да и за этот год я поняла, что «битва за урожай» совсем не метафора. В этом году битва была особо непростой. Так что надо отметить победу.
Что и сделали. С молебном, с накрытыми столами, с импровизированным ансамблем из дудок и балалаек музыкантов заранее остограммили.
Веселились на славу. Мужички поняли смысл праздника год назад барыня вернулась, и с тех пор не горевал никто, кроме, разве что, старосты Селифана, но его не пригласили.
Настало время раздать подарки, привезенные с ярмарки. Я постаралась и людей не обидеть, и не впасть в разорение. Давно знала, что, если начальнику премировать трудовой коллектив поровну, все равно зависти не избежать вклад-то разный. Долго обсуждала с Павловной, что кому подарить: рубаху, сапоги подарки высшей категории и попроще: онучи, ножи, кисеты, если курят. Для баб все же однообразие платки.
Жалела я, что Алексейка остался вне праздника не вернется он к четырнадцатому сентября. Ладно, одарю позже.
С погодой на праздник повезло солнышко пробилось из-за туч к полудню. А в разгар веселья пожаловал нежданный гость.
Глава 14
Эмма Марковна, из полиции к вам приехали, крикнул дворовый мальчишка.
Я автоматически отметила как налажена охрана! Пусть Лизонька рядом, ворота все равно под присмотром, а Ванька не стал бросать пост и послал гонца.
Еще подумала: надо бы его сменить, пусть полакомится, хлебнет наливки в его возрасте водку рановато.
И тут осознала услышанное. «Из полиции» значит, это не Миша. Не смог приехать сам? Новость от него? О нем? Какая?!
Ноги сами понесли к воротам. Что бы ни случилось, скорее, скорее! Ничто не может быть хуже страшных мыслей, наполнивших голову!
Навстречу шел урядник. Тут ошибки быть не могло, я видела его на ярмарке рядом с начальником.
Здравствуйте, Эмма Марковна. Письмо вам от Михаила Федоровича.
Я разорвала ненадписанный конверт, вытащила лист. Принялась читать, удивляясь с каждой минутой.
«Эмма Марковна, очень грустно вышло. Опечалил меня ваш человек, тот, что таким хорошим артистом оказался в "Бристоле". Мне за державу обидно, и что перед этим А вот самому давать пришлось, да и не только давать, лишь бы выручить. Говорит, что сам до такого додумался, удавиться хотел, да я не позволил. А я же говорил осторожней надо с этим! Твое счастье, что я заглянул в Нижний про Комарика узнать. Петр все расскажет, ему верить можно».
Уж не помнила, какими словами взмолилась-поблагодарила, что не сбылось самое страшное предположение. А потом сосредоточилась на проблеме.
Петру верить можно, как и письму. Благодаря не почерку, а цитатам-намекам, которые ни один злыдень прошлого века знать не мог.
Отойдемте, сударыня, от лишних ушей, сказал Петр. По правде говоря, Михаилу Федоровичу очень постараться пришлось, чтобы вашему человеку помочь в такой оказии
И мы пошли искать тихий угол среди общего веселья. А я без особых трудов расшифровала намеки письма. С Комариком понятно. «Хороший артист» конечно же, Алексейка. «Я мзду не беру, мне за державу обидно» так Миша говорил не раз. Это что же, ему самому мзду давать пришлось?
Да, пришлось. «Оказия» оказалась следующей: Алексей Иванович привез спирт, или вино по тогдашней коммерческой терминологии, в Нижний Новгород. По пути выяснил в трактирах, что розничные цены повысились, ведь они в прямой зависимости от стоимости зерна. А на казенном заводе скупали по прежней цене. Вот мой управляющий и проявил творческий подход: стал обходить питейные заведения, предлагать продегустировать мою продукцию и продавать, да так, что каждая четверть приносила ему почти половину дохода от заводской цены.
Вот только много таких умников, и знал об этом в первую очередь откупщик. Все закончилось предсказуемо: в очередной раз Алексейка был взят с поличным, когда продавал очередной бочонок.
Да еще и бумагу сразу отобрали с вашей подписью: продаю по воле и приказу барыни, а что барыня приказала на завод везти в бумаге не сказано. Повезло вашему человеку, что Михаил Федорович в Нижний заглянул, а ваш возчик его на улице увидел. Тамошний-то винный жук откупщик всю полицию в кулаке держит. Изничтожает тех, кто ему монополию портит. Так-то, конечно, Михаил Федорович с губернской полицией договорился, чтобы ваш управитель поскорей вино сдал на завод. Вот договорился недешево. Чтобы протоколы изъять, будто и не приезжал в Нижний ваш человек
Есть такое понятие «испанский стыд», когда стыдно за другого. Наверное, есть такая же боль горят щеки, дрожат пальцы, стучит сердце. Когда понимаешь, как больно было любимому человеку. Как пришлось Мише делать то, что ему противнее всего, договариваться. Смотреть в масленые хитрые глазки, слушать намеки, обещать, платить.
Недешевым вышло винцо, вздохнул гонец. По правде говоря, Эмма Марковна, так может статься, что пришлось Михаилу Федоровичу в долги влезать. Вы же знать должны, он много денег с собой никогда не возит.
Не просто вздохнул взглянул на меня с укоризной. Такими начальниками, как Миша, дорожат. Спрашивает строго, но уважает, никогда злость не сорвет и не подставит. Это в любую эпоху дорогого стоит, а уж в эту, полную самодурства, тем паче.
Плохо вышло, Петр, искренне сказала я. Не дала своему человеку наказа ни капли не продать мимо казны. Что же он?
Возвращается, сказал полицейский. Михаил Федорович вас просил известить заранее, вдруг слух раньше дойдет. И чтобы вам известно стало все как было. А то мало ли
Еще вчера я ответила бы взглядом драконьего гнева: что «мало ли»?! Мой человек мне солжет? Мои люди мне не лгут!
А теперь просто опустила взгляд. Могла ли сама ожидать такую каверзу от самого надежного сотрудника? Который в первый день нашего знакомства проявил маленькую, но такую приятную инициативу, а потом оказался едва ли не лучшим помощником. За год вырос из мальчика на побегушках в управляющего.
И вот Обменял доверие на махинацию, пусть даже и не мелкую. Бес попутал? Раньше я считала это шуткой или эвфемизмом. Сейчас стоит отнестись как к одной из гипотез, другой под рукой нет.
Ладно. Вернется разберемся. А пока я пригласила гонца угоститься и переночевать перед дальней дорогой. Теперь спешить ему не надо.
Сама же вернулась к веселой толпе. Выпила рюмку легкой наливки, потом еще успела остановиться, понять, что принялась утолять тревогу и обиду самым опасным способом. Мужики и бабы радовались от души, плясали, почти не ссорились. Я на них поглядывала и гадала: кто же еще способен отколоть такую недобрую шутку?
Если не Алексейке, то кому верить?
* * *
Алексей Иванович вернулся через три дня. Я применила жесткий педагогический прием. Встретила у ворот, оглядела материальную часть, мгновенно сосчитала повозки и лошадей, отметила, что все вернулось, но промолчала. Только сухо кивнула в ответ на приветствие и коротко велела:
Ступай в контору.
Заранее убедилась, что лишних ушей не будет. Не знаю, что скажу, да и не знаю, что услышу.
Алексей Иваныч выглядел исхудавшим не ел, что ли, на обратном пути? Сюртук и жилет висели на нем как на неправильно выбранном пугале.
Вошел, вывернул карманы. Вынул несколько мятых ассигнаций, кучку металлических монет.
На завод бесплатно отдать пришлось, сказал он с непривычной хрипотцой.
А что продал в кабаки? бесцветно спросила я.
Алексей молча указал на стол. Тихо произнес:
Взятки давать пришлось. Мне и Михаилу Федоровичу. Я совсем мелким крючкам, он ходил куда-то. Сколько сам отдал не сказал.