Николай Семёныч, Филиппов указал на освободившийся стул, с чем в этот раз?
Как обычно, застенчиво улыбнулся Власков и присел на предложенное место. Помельчали наши местные и залётные воры. Будильник или самовар украдут и пребывают в довольствии.
Но вы-то здесь не из-за будильника?
Совершенно верно, не из-за него, родимого.
Память у Власкова была отменной, помнил не только имена-фамилии один раз встреченных преступников, но и клички, приметы, а главное, мог опознать любого из них. Посмотрит на приведённого вора или разбойника, сощурит глаза, повертит головой то вправо, то влево, сожмёт губы, а потом и выдаст: «Ну, здравствуй, Пётр, Иван или Николай. Что теперь сотворил?». И если человек отказывается от всего, говоря, что, мол, не помнит он ни роду, ни племени, а зовётся безродным, то начнёт Николай Семёнович всю биографию приведённого рассказывать, так что тот только рот в изумлении и открывает.
Власков потёр глаза большим и указательным пальцами.
Я по другому вопросу, Владимир Гаврилович. Воров-то я и так перед законом по мере возможности представлю. Я чиновник для поручений немного замялся.
В чём дело, Николай Семенович?
Слышал краем уха, что в Охтинской части два семейства ограбили и убили
Есть такое дело.
Владимир Гаврилович, можно мне заняться этим делом? и Власков посмотрел украдкой на Лунащука и Кунцевича.
Филиппов на несколько секунд задумался. Предложение Власкова, при всей своей неожиданности, было как нельзя кстати. Николай Семёнович знал многих персонажей по ту сторону закона. Его участие в дознании могло принести определённый результат.
А ведь Владимир Гаврилович умолк, выдерживая театральную паузу, в ваших словах, Николай Семёныч, есть определённый резон. Вы, насколько я знаю, имеете чуть ли не в каждом околотке секретного сотрудника? это прозвучало то ли вопросом, то ли утверждением.
Власков застенчиво потупился и с напускной скромностью сказал:
Ну, не во всех, но имею во многих.
Вот то, что нам надо. Стало быть, и в Охтинской части есть свои люди? Филиппов подмигнул чиновнику для поручений.
И там.
Вот вам и карты в руки, Николай Семёныч. Поднимите тайных агентов и разузнайте, появлялись ли в краях Охтинской части три незнакомых господина, которые поселились от месяца до недели тому и так же внезапно, в один день, собрались и уехали. Хотя Филиппов помедлил, их могло быть и больше.
А если двое? Или, допустим, приехали по одному? Возможно, знали, что придётся руки обагрить кровью.
Но вы всё-таки разузнайте.
Только в Охтинской?
К сожалению, нет. Преступники могли жить в любом околотке, даже на противоположной стороне города. Хотя вряд ли, Филиппов потеребил ус, им надо было быть рядом, ведь ночью с другого конца города пришлось бы брать экипаж, да и подозрение бы вызвали
Может быть, у них был свой?
Нет, категорично ответил Владимир Гаврилович, тогда соседи наверняка заприметили бы.
Значит, их трое? Власков потёр ладонь об ладонь.
Предположительно, трое.
Почему «предположительно»?
Найдено присутствие трёх разных людей на одном из мест преступления.
Мне сказали, что в двух домах совершены убийства.
Правильно сказали, но только в одном следы оставили трое преступников, а во втором месте следов не нашлось. И меня смущает не то, что их трое, а кто явился наводчиком.
Может, кто-то из приезжих знал хозяина?
Знать это мы не можем, Филиппов откинулся на спинку стула, Искать начнём со знакомых, родственников. Непонятно, почему в одном случае множество следов и дикая жестокость, а во втором убийцы пощадили семью. И ко всему прочему, до торжеств осталось всего ничего, а перед нами такое варварство, что уму непостижимо, как может так поступить горожанин, живущий в двадцатом веке.
Власков не перебивал начальника, а молча, слушал, играя желваками. Сидел и размышлял, кого из своих секретных агентов привлечь к делу в первую очередь.
Я могу идти? чиновник для поручений поднялся со стула.
Да, Николай Семёнович, можете, но имейте в виду, Филиппов улыбнулся, что текущая работа не откладывается в долгий ящик.
Я понимаю, с этими словами Власков простился и вышел, тихо притворив за собою тяжёлую дубовую дверь с вытертой до блеска медной ручкой.
Владимир Гаврилович и сам только сейчас почувствовал, как устал за прошедшие два дня. Хотелось прийти домой, скинуть опостылевший костюм, развязать галстук. Надеть тёплый халат, пусть не новый, слегка поношенный, но так в нём уютно Налить в фужер красного крымского вина (другие почему-то Филиппову не нравились). И забыть обо всём.
Хотелось ещё, чтобы дети не мешали вечернему покою.
Глава 9
В десятом часу пристав Васильев не выдержал и телефонировал начальнику сыскной полиции.
Доброе утро, Владимир Гаврилович! приветствовал в исходящую электрическими щелчками трубку телефонного аппарата Дмитрий Дмитриевич.
Доброе, послышалось в ответ.
Не буду разводить всяческие антимонии и политесы, а сразу перейду к делу, ведь в нашем положении самое главное время, Филиппов терпеливо слушал. Не знаю, помогут ли в дознании мои сведения, но в наших краях проживали с неделю три господина, фамилии их я пришлю с посыльным. Так вот, они недели две назад приехали в столицу. Отправили паспортные книжки на прописку
Паспортные книжки, которые выдаются на пять лет? уточняя, перебил Васильева начальник сыскной полиции.
Только у одного паспортная книжка, а у других паспорта на год.
Невзирая на уверения властей, Устав 1894 года полностью сохранял сословный характер в отношении не только выдачи, но и сроков действия паспортов. Люди, как и в старые времена, делились по имущественному признаку и принадлежности к той или иной прослойке. Для дворян, чиновников, отставных офицеров, купцов разных гильдий, потомственных и почетных граждан существовали бессрочные паспорта, выдаваемые по конкретному случаю, в том числе для поездки за границу. Такой документ фактически сохранялся на всю жизнь. Для крестьян, ремесленников и мещан устанавливались срочные паспорта, которые делились на паспортные книжки, выдаваемые на 5 лет, и одногодичные паспорта. Книжки выдавались тем, кого рекомендовали цех, артель или община как крепкого хозяина и исправного плательщика податей. Одногодичный паспорт предназначался для тех, кто не был на столь хорошем счету у полиции и крестьянского общества. Работникам на земле и рабочим выдавались виды и на более малый срок на 3 и 6 месяцев, что усиливало их зависимость и заставляло часто наведываться в полицию для возобновления видов.
Я проверю, но скажите, чем привлекли вас эти трое?
Приехали до убийств и исчезли прочь за несколько дней до печальных событий. Мне показалось это обстоятельство довольно странным.
Благодарю, Дмитрий Дмитрич, за сведения. Как только прояснится ситуация с этой троицей, сразу же вас извещу.
Посыльный прибыл через четверть часа после разговора с приставом. Щёлкнув каблуками, протянул записку начальнику сыскной полиции. Владимир Гаврилович раскрыл сложенную бумагу и прочитал имена и фамилии, которые ни о чём ему не говорили и не навевали никаких воспоминаний.
Вначале заинтересовался, а потом в недоумении пожал плечами. Пристав сам мог прислать не только написанные незнакомые фамилии, но и некоторые сведения о незнакомцах ведь в распоряжении Васильева находились прикрепительные талоны, а в них много чего сказано. Ведь закон от 1894 года гласит:
«В столице особенному наблюдению полиции поручается исправное содержание книг о прибывающих и выбывающих как в домах, так и в Участковых управлениях, с подтверждением им строжайше, чтобы поверка сих книг и донесения о замеченных неверностях в оных, а равно о числе прибывающих в дома и выбывающих из оных, делаемы были непременно и в надлежащее время».