Дмитрий Гаркушенко
В шаге от бездны
Введение
Заведение, в котором мы находимся, имеет всего один, неоспоримый, плюс оно не пользуется популярностью. Десяток столов, занят только наш. В пустом зале лишь я и мой собеседник. Не знаю, что послужило причиной отсутствия клиентов, плохая кухня, расположение или дурные манеры персонала, мне было плевать.
Я долго искал встречи с этим человеком. Место не имело особого значения. «Ради такого интервью можно пойти на всё», сказал я себе. Дорога заняла у меня двенадцать дней. Но сейчас я не жаловался. Я ждал. Ждал его рассказа.
Человек, сидевший напротив, лениво поигрывал бокалом местного виски и иногда вопросительно поглядывал на меня. Я не торопился. Достал блокнот и ручку, проверил диктофон. Пробежал глазами по заготовленным вопросам. Подготовившись и получив от усталого, хотя к чему бы ему быть усталым, официанта, чашку кофе, я задал свой первый вопрос:
Вы готовы рассказать мне правду?
Сидел бы я здесь, если бы не был готов, ответил он. Вы очень настойчивы мистер Фишер.
Моя профессиянастырность её часть, сказал я, отпивая кофе.
Понимаю Ну что ж. Валяйте. Выводите на чистую воду мистера Маркуса Альери.
На его лице появилась улыбка, никак не соответствовавшая тону, которым были сказаны эти слова.
Расскажите мне о вашей деятельности в период «старой администрации», я использовал термин, которым некоторые люди обозначали времена «до войны».
Мистер Альери одним глотком осушил бокал, глянул в окно и улыбнулся.
Вы хотите знать, чувствовал ли я вину? Просыпалась ли во мне совесть? он делает паузу, подзывает официанта, тот приносит новую порцию виски.
Нет, глядя мне в глаза, говорит он. Не чувствовал! Вы из другого теста! Не так ли? Честь, совесть, верностьВсе эти чудесные человеческие качества, о которых я читал только в книгах. И которые, он делает глоток из стакана и со стуком ставит его на стол. Я никогда не встречал!
Ухмыляется.
Я делал свою работу, занимался поставками грузов для нужд колоний, всего того, что они не могли или не хотели производить сами. Работа скучная, однообразная и не слишком хорошо оплачиваемая. Как это часто бывает, мою жизнь изменил случай. В бумагах, проходивших через мои руки, была ошибка, опечатка, одна цифра поменявшая всё. Не самая крупная партия оружия и боеприпасов для нужд полиции и сил самообороны, но самая показательная для меня. Обнаружив ошибку, я умолчал о ней. Сделал все необходимые согласования и операции. Подписал и передал документы на оформление. Наблюдая, как при погрузке, никто не удосужился пересчитать количество ящиков, никто не посмотрел бумаги и даже не расписался в отправном листе, я вдруг увидел то, что всегда было перед моими глазами, но скрывалось в простой и глупой убеждённости, что всё проходит как должно, всё идёт верно и отлажено. Тогда я увидел свой шанс. Департамент обеспечения колоний ДОК, в котором я работал, занимался поставками всего, от зубной пасты до высокоточного, современного оружия. И на мою удачу, контроль отправки вооружения и детского питания проходил одинаково.
Маркус Альери начинал свой путь простым клерком? спросил я, откидываясь на спинку стула.
А вы думали, я родился в оружейной кладовой? Нет. Я первым заметил изъян, пробел в системе. И смог распорядиться данным мне шансом. После того знаменательного дня прошло лет пять-шесть, но как всё изменилось
Да, чёрт возьми, я был тем же клерком, но со связями и деньгами. Поверьте, то что все увидели, когда открылась правда, я знал и понимал раньше всех, намного раньше. Я принимал в этом участие. Видел, как опухоль появилась, росла и привела к тому, что случилось.
Думал ли я о том, куда и кому, а главное, с какой целью идёт оружие, проходившее через мои руки? Конечно нет! Я зарабатывал деньги. Зачем думать о таких вещах? Я подделывал документы, подкупал тех, кто составлял отчёты, приплачивал ответственным за отправку и получение груза. Спустя время мне открылись двери в высокие кабинеты, где принимались нужные мне решения. И поверьте. Честь там заменяли деньги, а совесть их количество!
Делая очередной глоток виски, Маркус Альери заливается громким смехом, особенно громким в нашем пустом заведении.
А как же регулирующие и надзорные органы? спрашиваю я. Куда смотрели они?
Они? Они считали банкноты, щедро льющиеся в их карманы. Неужели вы думаете, я не позаботился о таких вещах?! Поймите, снисходительно говорит мой собеседник. Все были в деле. Все были довольны. В колониях больше всего. Я никого не знал лично, только имена и то, не всегда, но знал, что они довольны.
Выглядело это просто. Мы отправляли партию винтовок для колониальных войск, в документах было указано количество, но четверть из них оседала, где-то по пути к месту назначения. Из пункта А в пункт Б доходило не всё. И те люди, что были ответственны за это, работали или со мной, или на меня. Позднее я стал действовать проще. Платил кому нужно, получал подписанные бланки на отправку, вписывал туда то, что меня интересовало, указывал адресата и отправлял груз. Чтобы всё было чисто, приплачивал и принимающей стороне. Чиновник в колонии подписывал документы о получении и отправлял несуществующий груз на склад. Вот и всё. Нас всех интересовали только деньги, только новые заказы. Мотивы и цели клиентов, в моём деле, совершенно лишняя информация.
А как вы поняли, что вот-вот случится непоправимое?
Тот странный заказ Не стрелковое оружие и даже не техника, которую уж поверьте я переправил немало. Лучевое оружие! И покупательЯ о нём ничего не знал, информация пришла через третьих лиц. Но оплата щедрая. И я выполнил этот заказ. Имя покупателя всплыло позже.
Повисла тишина, Альери разглядывал свой пустой стакан, а я перестал делать заметки в блокноте и пристально смотрел на него. Возможно, мой взгляд. А возможно, и та самая совесть, в существование которой он не верил, побудила известного торговца оружием произнести фразу:
Их кровь и на моих руках.
Некогда этот маленький городок, с тенистыми аллеями и домами в викторианском стиле, насчитывал двенадцать тысяч жителей, сейчас их осталось не более трёх сотен. В основном старики, привыкшие к своему размеренному, провинциальному существованию. Большинство пропало без вести или растворилось в потоке переселенцев, хлынувших через город после окончания войны. В восьмидесяти километрах к югу находился большой транспортный узел, через который можно попасть на Западный, более густонаселённый, материк. Или, если есть деньги и желание, покинуть планету.
Тому Линку за семьдесят. На нём старомодный костюм, очки, делающие его похожим на преподавателя университета и в дополнение густая, белая шевелюра. В больших и всё ещё сильных руках он сжимает деревянную трость. Годы, проведённые в полях, на сельскохозяйственных работах, дают о себя знать. Ноги утратили былую прыть.
Мы сидим на скамейке, в местном парке. Греемся на полуденном солнце. Мистер Линк щурится от яркого света и смотрит вдаль, на близлежащие холмы, покрытые густым лесом.
Я помню тот день, такой же тёплый и солнечный, шесть лет назад, говорит он. Мы спорили с сыном всё утро. Аргументы, вопросы. Делает паузу. Крики. Город жужжал как огромный улей. На улицах, в домах, за столиками кафе. Везде одни и те же разговоры.
Вы пытались его убедить?
Я пытался его понять.
У Вас получилось?
Нет. Не думаю. До сих пор.
Собеседник опускает взор к земле и глубоко вздыхает. Я слежу за его руками. Они еле заметно дрожат. Пальцы сжимаются и разжимаются, словно ощупывая трость.
Возможно это наша вина, продолжает он. Я имею в виду старшее поколение. Мы были слишком консервативны, оторваны от центра, от всего нового. Не замечали происходивших изменений. Как и поколения до нас, жили обособленно. Мы аграрная планета, фермеры. Кряжистый и упёртый народ, не приветствующий ничего чужого и современного. Упрямцы.