Белецкий хмыкнул.
Выходит, ваш барон отметился во всех тех сферах, откуда собралась высшая прослойка Капитула.
Верно! И согласись, Белецкий, совпадение просто поразительное!.. Но, сверх того, у меня есть ещё одно соображение, на которое меня навел вопрос Анатолия Витальевича. Терентьев спросил, уверен ли я, что Вяземский перед смертью произнёс слово: «Вервольф», и я ответил, что могу быть уверенным лишь в том, что услышал. Так вот Птолемей Вольфович, приехав в Россию, стал представляться на русско-былинный лад Веремеем Вольговичем. Теперь представь, Белецкий, как умирающий, задыхающийся человек пытается произнести это имя: «Веремей Вольгович фон Клебек». Возможно Пашка только и смог, что произнести начальные звуки: «вер», «воль», а от «фона Клебека» осталось только «ф». Вот мне и послышался: «вер..воль..ф».
Белецкий долго молчал, снова и снова перечитывая список из пяти имён, а Руднев терпеливо ждал вердикта друга.
Дмитрий Николаевич, наконец заговорил Белецкий. Ваши версии крайне оригинальны, но, если честно, мне кажется, вы перемудрили. Если упростить всю ситуацию? Павел Сергеевич нёс секретную службу, это в текущем военном моменте означает, что фактически он воевал на невидимом фронте с врагами России. Я понимаю, что на поверку врагами могут оказаться и подданные его императорского величества, но не проще ли предположить, что ими являются иностранцы? Таковые на приеме тоже присутствовали. Разве не логичнее начать с них?
Дмитрий Николаевич заметно напрягся.
На мадам Атталь намекаешь? спросил он, глядя в сторону.
Ну, не именно на неё поспешил сгладить ситуацию Белецкий. Хотя, es ist wirklich (нем. это действительно так), её активная вовлеченность вызывает вопросы Doch Ich rede gerade nicht von ihr (нем. Но Я даже не о ней сейчас говорю)
Дмитрий Николаевич оборвал Белецкого нетерпеливым жестом.
Белецкий, шпионы не стали бы убивать русского офицера на светском приеме. Они действуют аккуратно и неприметно. Что касается мадам Атталь, то, как она сама нам с тобой рассказала, с Павлом её связывали отношения известного характера. Он бывал у неё с визитами. Уж если бы ей было нужно его убить, она бы без труда устроила всё так, что смерть её le prince mignon Russe (фр. милого русского князя) не вызвала бы никаких подозрений.
Хорошо, пошёл на прямоту Белецкий. Допустим, вы, Дмитрий Николаевич, правы. Но тогда объясните мне, почему мадам Атталь пришла к нам после трагедии, что значили её вчерашние откровения и зачем она пригласила вас сегодня?..
Объясню, когда повидаюсь с ней, буркнул Руднев. А пока я намерен обсудить свои соображения с Анатолием Витальевичем и решить, как вести дознание с такими подозреваемыми.
Глава 9
В контору Московского сыскного управления Руднев с Белецким входили, предвкушая непростой разговор с Анатолием Витальевичем. Они не на шутку опасались, что их дознание может закончиться, так толком и не начавшись.
Навстречу друзьям выскочил какой-то уж слишком всполошённый дежурный и, ничего не объясняя, повёл их к помощнику начальника управления, мча перед консультантом и его напарником едва не рысью. Недоумевая, чем может быть вызвана такая поспешность и таинственность, друзья прошли в кабинет Терентьева, и тут их ожидала ещё большая неожиданность. Анатолий Витальевич, ходивший на службу исключительно в цивильном, был на этот раз при мундире, отчего выглядел непривычно строго и подтянуто.
Коллежский советник так же, как и дежурный, ясности в происходящее не внёс, а лишь скупо поздоровался и сообщил, что их троих немедля желает видеть Аркадий Францевич.
Теряясь в догадках, Руднев с Белецким проследовали вслед за Терентьевым, который без доклада сразу провёл их в кабинет начальника московского уголовного сыска.
Статский советник оказался в кабинете не один. Его гость сидел, по-свойски придвинувшись к столу Аркадия Францевича, и вместе с хозяином кабинета пил чай. Между мужчинами шла непринуждённая, очевидно дружеская, беседа.
Вид посетитель имел солидный и властный, и, хотя одет он был в партикулярное платье, осанка и манера речи выдавали в нём человека со статусом, имеющего многолетнюю привычку принимать единоличные решения и приказывать.
Обычно Терентьев входил в начальничий кабинет запросто без лишних церемоний, но на этот раз коллежский советник шагнул туда чуть ли не строевым шагом и молча замер, вытянувшись по струнке. Руднев с Белецким скромно остановились за его спиной, сочтя за лучшее ограничить приветствие кратким кивком.
Кошко и его гость оборвали разговор и вперили в вошедших испытующие взгляды. Напряжённая пауза длилась не меньше минуты.
Наконец Аркадий Францевич заговорил, обращаясь к своему гостю, но не называя его ни по имени, ни по титулу, ни по чину.
Позвольте представить. Мой помощник коллежский советник Анатолий Витальевич Терентьев. Наш заштатный консультант господин Руднев Дмитрий Николаевич, камер-юнкер. И его помощник Фридрих Карлович Белецкий.
По тонким губам незнакомца скользнула едва заметная улыбка.
Наслышан, сказал он ровно и на правах очевидно старшего в этом кабинете добавил. Проходите, господа. Присаживайтесь.
Трое друзей всё так же молча расположились вокруг совещательного стола.
Называйте меня Виктором Леонидовичем, представился таинственный гость.
Он выждал ещё минуту, в течение которой всё так же остро всматривался в своих собеседников, а после спросил, не размениваясь на вступление:
Что имеете сказать по поводу смерти князя Вяземского?
Терентьев откашлялся и бодро отчитался, глядя на Виктора Леонидовича честнейшими глазами.
В соответствии с распоряжением из министерства дознание о смерти их сиятельства передано мною Отдельному корпусу жандармов, непосредственно ротмистру Толстому.
Но ведь вы открыли параллельное дознание, произнес Виктор Леонидович абсолютно нейтральным тоном.
Осмелюсь поправить, отчеканил коллежский советник. Мною было открыто дознание в отношении с полной определенностью установленного покушения на господина Руднева.
И вы, Анатолий Витальевич, как опытный сыщик не видите связи между двумя этими происшествиями? по-прежнему невозмутимо поинтересовался таинственный гость.
Господин коллежский советник был вынужден открыть новое дознание, поскольку мною было подано соответствующее заявление, вмешался в разговор Руднев.
Точно так, поддержал Терентьев. Господин Руднев подал заявление, которое было мною завизировано. Поскольку на тот момент Аркадий Францевич отсутствовал, я в рамках своих полномочий и полностью под свою ответственность открыл дознание по факту покушения.
Виктор Леонидович снова едва заметно улыбнулся, а Кошко фыркнул:
Гимназисты! В мушкетеров никак не наиграются!
Сердился начальник московского сыска или смеялся, понять было сложно.
Господа, ответа на свой вопрос я так и не услышал, с расстановкой произнёс гость. Какие ваши мысли по поводу убийства Вяземского?
Виктор Леонидович произнёс слово «убийство» как-то особенно жёстко, так что любая иная трактовка происшедшего для всех присутствующих разом была исключена.
Терентьев вопросительно взглянул на Аркадия Францевича, и тот сделал нетерпеливый жест:
Отвечайте, Анатолий Витальевич! Вашу находчивость уже в полной мере оценили, так что теперь можете говорить открыто. Какие направления для расследования вы видите?
Если бы дознание осталось в моих руках, аккуратно начал коллежский советник. Я бы в первую очередь сосредоточился на возможной связи произошедшего в доме графа Каменского с разоблачённым недавно заговором, руководимым профессором Вер-Вольфом.