3
Вы только поглядите, Владимир Иванович, обернулся Шмидт к Воронину, как трудится наша «слабосильная» команда! Каковы, а? А ведь их матросы с плотниками поначалу на смех подняли.
Отто Юльевич крутнулся на каблуках к своему помощнику и заместителю по всем хозяйственным вопросам Бобрину:
Анатолий Павлович, сколько уже тонн вынесли?
Бобрин уткнулся в блокнот, где скрупулезно велись все учетные записи:
На данный момент можно уверенно сказать, что норма выработки профессионального грузчика перевыполнена.
Вот так, Владимир Иванович, не дает спуску наша научно-творческая половина пролетарскому классу! Идет с ним в ногу и не отстает.
Шмидт умел заразить горячим словом, вселить в человека вулканическую энергию. Все его существо лучилось восторгом энтузиазма.
Воронин стоял рядом, привычного скепсиса не терял. С самого начала ему не нравилась эта экспедиция. Прошел он их немало, страницы его биографии распухли от подшитых в дело характеристик, описаний, отчетов и прочих казенных бумаг. Еще при царе-батюшке, в 1916-м, Владимир Иванович окончил Архангельскую мореходку и попал штурманом в экипаж парохода «Федор Чижов». Ходил два года по волнам Белого и Баренцева морей в составе Архангельско-Мурманского срочного пароходства, пока не вынырнула из ледяной пучины черная туша немецкой субмарины
С 1926 года Владимир Иванович занимал капитанский мостик на ледоколе «Седов», его судно посылали на поиски потерпевшей крушение «Италии», но найти затерянную экспедицию в тот раз повезло другому экипажу. Три похода вынес Воронин бок о бок со Шмидтом и до сих пор ему не верил. Наверняка потому, что успел узнать Шмидта, как никто другой.
Письмо от Отто Юльевича нашло Воронина в Крыму, где он заживлял открывшийся после похода на «Сибирякове» ревматизм, подлатывал здоровье. Как всегда, слог у Шмидта был пылким и напористым:
«Дорогой Владимир Иванович! Правительство решило в самый кратчайший срок окончательно освоить Северный морской путь. В этом году будет вновь организована экспедиция по Ледовитому океану. Начальником этой экспедиции назначен я. Разумеется, первое условие для выполнения такого задания приглашение капитана Естественно, что не только мы, но и вся страна хочет видеть Вас водителем корабля в этом рейсе».
Воронин развернутым листом письма долго прикрывал свое лицо с зажмуренными глазами. Потом выроненный лист плавно запорхал, спустился на кафельную плитку бывшего дворца, а ныне всесоюзного профилактория. Глаз он так и не раскрыл, уперев локоть в подлокотник плетеного кресла, пальцами сжимал себе лоб: «Опять неугомонного немца тянет к черту на рога Уж на что я льдами битый, а и то удивляюсь».
В Ленинграде длинные руки Шмидта заключили Воронина в дружеские объятия:
Владимир Иванович! Дорогой вы наш! Приехали!.. Знал, знал я, что не усидите в Ялте, когда услышите о нашем замахе!
Сдержанный Воронин ответил легким кивком, но руку Шмидту пожал как положено, стальной хваткой.
Я, Отто Юльевич, положенный срок в лечебнице отбыл, вы не думайте, что несся к вам, сбивая шлагбаумы. То, что стою перед вами, еще не аргумент к моему согласию, которое вы себе скоропалительно надумали.
Узнаю старого ворчуна! тряслась от зара- зительного смеха борода Шмидта. Бросьте, Владимир Иванович! Экспедиция готовится грандиозная! Все, что было до этого, все, что прошли мы с вами на «Седове» и «Сибирякове», вместе взятое, все это перечеркнет будущий поход. Небывалая значимость. Москва посылает двух кинооператоров, штатного художника, от «Правды» едет обозреватель. Еще не начался поход, а о нем уже трубит зарубежная пресса.
Воронин въелся в него глазами: «Чем старше становишься, тем больше в тебе честолюбия Мало тебе газетной шумихи после сквозного похода на «Сибирякове»? Мало тебе славы?»
А вслух произнес:
Вы хотя бы знаете судно, на котором предстоит поход? Может быть, бумаги на него имеются с техническими характеристиками?
К чему нам бумаги? Судно скоро придет в Ленинград, сами с ним познакомитесь. Когда писал вам письмо, пароход уже был спущен на воду.
А я некоторые документы уже разыскал. Полномочный представитель Раскольников пишет из Копенгагена, что данный тип судна к плаванию в Арктике непригоден, сухо процедил Воронин.
Владимир Иванович, нашли кого слушать штатского человека, моря не нюхавшего, убивал своей белозубой улыбкой любые возражения Шмидт на взлете.
Раскольников служил во флоте.
Простым матросом, не переставал насмехаться Шмидт. Он последние мозги пятнадцать лет назад в «балтийском чае» [1] утопил, когда на Лариске Рейснер женился.
Ну, это к делу не относится, поспешил заметить Воронин, знавший, что Шмидт обзавелся третьей по счету официальной женой, и слышавший, что среди многочисленных партнеров усопшей Рейснер успел побывать и сам Отто Юльевич.
Именно так, не относится! А относимся к делу мы с вами, Владимир Иванович. У вас же неофициальное прозвище «главный лоцман Северного морского пути», разливал озера лести Шмидт.
Дело не в наших с вами заслугах, Отто Юльевич. Вам и без меня хорошо известно, что в Арктике год на год не приходится, погоды очень изменчивы. Нет системы оповещения и прогнозов ледовой обстановки. С такой, как у нас, неразвитой системой прогнозирования каждый поход первопроходческий, шаг в неизвестность. То, что мы проскочили в прошлом году на «Сибирякове», огромная удача И то винт обо льды сломали.
Шмидт заметно пригасил свой пыл, осознал, что Воронина следует брать иным способом долго, утомительно и настойчиво.
Владимир Иванович, если б вы знали, как дорог мне ваш ум и ваша обстоятельная расстановка. Но и вы поймите задачу страны. Северный морской путь невероятно перспективен, его надо прорубить, как окно в Европу.
Отто Юльевич! Я не спорю с перспективностью этого маршрута, но путь во льдах невероятно тяжелый, вам это и без меня известно. Арктику не завоюешь в один сезон. Ее надо покорять последовательно, отвоевывать метр за метром. Маршрут оснастить метеостанциями и радиостанциями, портами, базами угля, поселками с обслуживающим персоналом, ремонтными базами. Все это дело растянется не на один год.
Шмидт долго рассматривал Воронина в упор, не теряя задорной лукавинки в глазах, растягивая спрятанную в бороду улыбку, наконец дружелюбно вымолвил:
Согласен от первого слова до последнего Только забыли вы, Владимир Иванович, в какой век мы с вами живем. Пятилетка к концу идет, ее обещали в четыре года завершить. Весь народ как один надрывается на строительстве нашего с вами будущего А мы волынить будем?! Освоение Севморпути на десятилетие растянем? Нет, дорогой Владимир Иванович! Здесь нужен скачок, прорыв в коммунизм, а не плавное его завоевание. Время не ждет.
Воронин понимал, что Шмидт прав. Время и эпоха, их окружавшая, требовали от них именно того, о чем говорил Шмидт, и все же он не мог перебороть в себе железобетонного здравого смысла. Шмидт, видя его сомнения, решил заколотить последний гвоздь:
Владимир Иванович, я надеюсь, вы же понимаете, что согласия вашего я прошу лишь из великого уважения к вам. Одно мое слово, и вам сверху спустят приказ. И вы его исполните.
Воронин еще долго «любовался» лукавой усмешкой Шмидта, прежде чем вымолвить:
Спасибо, что цените мою добрую волю.
В начале мая судно, сошедшее со стапелей в Копенгагене, отправилось в испытательный поход, а меньше чем через месяц оно уже стояло в порту Ленинграда. На борту значилось имя сибирской речной магистрали «Лена». Командовал судном капитан торгового флота Биезайс. Он принимал у датчан сам корабль и всю отчетную документацию.