На первую практику в качестве помощника медсестры стационара, я поехал в нашу сельскую участковую больницу, что находилась в соседнем селе, в котором я закончил школу.
Практикант
Первая практика представляла из себя работу в каком-либо отделении в качестве помощника медсестры. Для прохождения практики я поехал в нашу сельскую участковую больницу, находившуюся в соседнем селе. Село это было центральным отделением бывшего совхоза. Стационар участковой больницы имел около двадцати коек круглосуточного пребывания и около десяти коек дневного стационара. В основном, на стационарном лечении находились больные терапевтического и неврологического профиля, а также, лечились от простудных заболеваний дети и несколько больных, по поводу нетерапевтической патологии: облитерирующий атеросклероз сосудов нижних конечностей, хронический остеомиелит бедра (этому больному необходимо было делать несколько раз в день перевязки и круглосуточно делать антибиотики).
Заведовал больницей врач, в стационаре по графику работали медсестры. На одну медсестру были возложены все обязанности присущие для стационара, а именно выполнение врачебных назначений, дезинфекция и стерилизация, контроль работы младшего медицинского персонала.
Я зашёл в кабинет, где сменялись медсестры.
Здравствуйте! Я к вам на практику!
Ой! обрадовались они. Помощь пришла! Что умеешь делать?
Ничего не умею! обрадовал я их. Вот и пришёл учиться!
Ну пойдем! Учиться будешь. сказала мне медсестра по имени Евгения. Утренние антибиотики сделаны ещё в шесть утра, сейчас таблетки будем собирать по назначениям на обед, а потом «десятичасовые» назначения пойдем колоть. Делал когда-нибудь внутривенные инъекции?
Конечно! весело ответил я. Но только на пластмассовой руке в резиновую трубку!
В процедурном кабинете было светло и просторно. В центре кабинета стояла обычная тумбочка, рядом с ней стоял табурет. На тумбочке лежал резиновый жгут-трубочка и валик, сшитый из подкладной клеёнки. Валик этот прокладывался под локтевой сустав пациента, для максимального разгибания руки при внутривенной инъекции.
Первым пациентом, вошедшим в процедурный кабинет, был восьмидесятишестилетний дедушка, который страдал поясничным остеохондрозом. Несколько дней назад он пошел в гараж, наклонился, чтобы открыть замок, и больше не разогнулся. Боль возникла внезапно и так резко, что шевелиться стало больно и страшно. Так, скрюченного и с ключом от гаража в руках, его и привезла скорая.
Ему было назначено нестероидное противовоспалительное средство внутримышечно и никотиновая кислота внутривенно, по схеме 2-4-6-8-10-8-6-4-2.
Сделаешь? спросила меня Евгения.
Сделаю, ответил я, а сам уже думал:
«Больному надо сделать два укола. Один внутримышечно, второй внутривенно. Какой делать в первую очередь? Если я ему сделаю внутривенный, то после укола, он, удерживая ватку в области локтевого сгиба, не сможет приспустить штаны, для внутримышечной инъекции. Очевидно, что надо сначала сделать внутримышечную инъекцию.
У нас тут сегодня практикант, обратилась медсестра к больному. Можно он вам укол сделает?
Дед прищурился, посмотрел на меня хитро-хитро, потом сказал:
Конечно! Пускай учится! Мы-то уж пожили, на ком ему ещё тренироваться-то
Ой, да ладно! перебила его Евгения. Пожили они! Жить, да жить вам ещё! Сейчас вашу спину вылечим, да поскачете к бабушке своей!
Деду явно пришелся по душе такой ответ. Он заулыбался, повернулся и оголил ягодицу. Внутримышечную инъекцию я сделал без проблем. Наученный горьким опытом, я, выполняя инъекцию, уже знал, что человек мягче, чем резина.
Держите ватку! сказал я.
Ну вот! сказала Евгения. А говоришь, что не умеешь! Давай в вену. Садитесь!
Дед выбросил ватку в банку на которой было написано «Для использованных ватных шариков» и уселся на табурет.
От «никотинки» становится жарко, говорила мне Евгения.
«Да ё-моё, а! со злостью подумал я. Итак, «мандраж» всего пробирает, а ещё и препарат тяжёлый!».
Но назад пути не было.
Сегодня больному в вену надо было сделать восемь миллилитров никотиновой кислоты.
Кладите руку на валик.
Жгут на плечо, вена надулась. В области локтевого сгиба больного уже были следы от инъекций.
Евгения, увидев мою нерешительность, сказала:
Вот рядышком и коли.
Она имела ввиду то, что укол нужно делать рядом со следами прошлых инъекций.
«Так, как учили: натягиваем кожу над веной, прижимаем вену, игла с максимальным уклоном, прокалываем кожу, движемся дальше, упираемся в вену» про себя проговаривал я.
Раз! И игла ощутимо провалилась в пустоту, а в канюле появилась темная кровь.
Попал, сказала Евгения. Теперь ещё немного пройди вперёд, чтоб вена с иглы не слезла.
Легко сказать: «Пройди вперёд!». А если я вену насквозь проколю?! А? Но вену, слава Богу, я не проколол. Продвинувшись еще около сантиметра вперёд, я остановил движение шприца и потянул поршень на себя. Темная кровь густым контрастным облачком ворвалась в прозрачный лекарственный раствор, а через мгновение все содержимое шприца стало темно-красного цвета.
Всё правильно, сказала медсестра. Можно вводить.
Эту внутривенную инъекцию я выполнял, наверное, целую вечность. Ноги мои «задубели и задеревенели», спину и шею заклинило, на лбу проступил пот. Мне доверили человека. ЖИВОГО Человека.
Мы, вот, начал говорить больной, на войне-то с фашистами здоровье потеряли. Теперь, вот, расплачиваться приходится!
«Ничего себе! Здоровье они потеряли!!! Мне восемнадцать лет, и у меня сейчас спина отсохнет к чертовой матери, а ему восемьдесят шесть, и он в гараж еще ходит! Хотя Говори, дед. Говори! думал я, мне глаз не оторвать от места инъекции, чтоб посмотреть на тебя живой ты там или нет? А раз говоришь, значит живой!»
Евгения, внимательно наблюдая за моими действиями, решила поддержать разговор.
А вы зачем в гараж-то пошли?
Дык, чекушка у меня там!
«Блин! У него здоровья на пьянство еще хватает! Да ему эта никотинка «как слону дробинка!»
Когда все лекарство было введено, я прижал ватку к месту укола и выдернул иглу.
Прижмите крепче. Чтоб синяка не было, каким-то не своим голосом сказал я.
Нормально! Даже жарко сегодня не было. Вам у него учиться надо! весело сказал дед медсестре.
Конечно не будет жарко, вам его так медленно делали!
В процедурку вошла бабушка.
А мне Уфилин (эуфиллин) надо!
Сделаешь? спросила Евгения.
Сделаю!
Эуфиллин делается только внутривенно, быстро его вводить нельзя, потому что он вызывает тахикардию и прочие симптомы, поэтому я, выполняя эту инъекцию уже стоял немного поудобнее. У бабушки вены оказались гораздо хуже, чем у деда. Она страдала бронхиальной астмой уже лет тридцать. За это время ее организм принял столько уколов и капельниц, что стенки ее сосудов превратились в сплошные рубцы. Вот тут-то и пригодился опыт внутривенных инъекций на резиновых трубках! Только вот вена, несмотря на ее грубость и утраченную эластичность, все-таки была живой. Она упорно сползала с иглы, и под кожу попало небольшое количество лекарства. Бабуля взвыла:
Ой, печёт!
Я продвинул иглу глубже в вену и доделал инъекцию.
Да ты не переживай, внучек! Мне почти все промахиваются мимо вены! успокоила меня больная, выходя из кабинета и держась за место инъекции.
Время приближалось к обеду. Занесли двухмесячного малыша, которому надо было сделать внутримышечно антибиотик. Ребенок был вялым, слабым. Лихорадка мучила его уже несколько дней. Он плохо ел, кашлял, иногда срыгивал.
«Куда там делать укол-то? думал я. Там вся попка размером с мой кулак».
Евгения, сделайте, пожалуйста, сами? попросил я медсестру.