В истории философии возникают две принципиально разные трактовки и объяснения того, что такое понятие. Одно, принятое подавляющим большинством, да почти всеми философами, звучит так: " Понятие это совокупность различных характеристик предмета». Другое, принятое лишь немногими, в том числе и нашим Кантом, гласит: «Понятие есть представление о признаке, общем для различных предметов», причем, заметьте, о едином, только едином признаке, который и образует понятие, сколько бы специальных признаков к нему впоследствии ни прилагалось. Первый, некритический взгляд, ошибочен и становится источником дальнейших серьезных ошибок; второй, взгляд критической философии, единственно и абсолютно правилен.
Я уже не могу с уверенностью добавлять дальнейшие пояснения из устного изложения моего учителя; мое собственное дальнейшее продолжение соответствующих рассуждений легко может невольно сыграть на этом. Я не знаю сейчас, не высказался ли мой учитель по этому поводу также где-нибудь в своих трудах, которых у меня сейчас нет под рукой; но результат устной лекции остался для меня одним из самых определенных достижений со студенческих времен.
Я также не помню, приводил ли Апельт конкретные доказательства из Канта. Но я сам впоследствии искал и нашел такие доказательства, так что не могу сомневаться в правильности утверждения Апельта относительно Канта, даже если отрывки из «Логики» Йдше могут ввести в заблуждение (например, что там, в §6, при образовании понятий рефлексия помещается в середину между сравнением и абстракцией и объясняется так: «Рассмотрение того, как различные идеи могут быть поняты в одном сознании»). Привожу основные отрывки из Канта, на которые я сам обратил внимание: Критика чистого разума, 2-е издание, с. 367 и 377: Познание «есть или интуиция, или понятие (inuitus vel conceptus). Последнее относится непосредственно, посредством характеристики, к тому, что может быть общим для нескольких вещей» т.е. не посредством обобщения характеристик, общих для нескольких вещей. Далее на с. 39 и 40 2-го издания, и только в этом издании: «Теперь каждое понятие должно мыслиться как понятие, которое содержится в бесконечном числе различных возможных понятий (как их общая характеристика), а потому содержит их между собой» и т. д. т.е. не как понятие, в котором множество понятий содержится как общая характеристика соответствующих предметов. И еще в «Логике» сразу же говорится в §1, прим. 1: «Понятие противоположно представлению, ибо оно есть общая идея или идея того, что является общим для нескольких предметов, как одна идея, насколько она может содержаться в различных», т.е. не объединение и не суммирование идей. И §5, примечание. 1: общая логика может «рассматривать понятие только в отношении его формы, т.е. только субъективно; не то, как оно определяет предмет по одному признаку, а только то, как оно может быть связано с несколькими предметами» т.е. понятие определяет предмет по одному, единственному признаку, а не по различным совокупным признакам. Я полагаю, что этих отрывков достаточно, чтобы подтвердить правильность ссылки Апельта на Канта.
Объяснения Фриза в его «Новой критике разума», 2-е издание, 1-й том, не столь определенны и ясны, как изложение Апельта. В «Новой критике разума», 2-е издание, 1-й том, тем более что он предпочитает использовать выражение «частичные понятия» и поскольку в любых определениях понятий он видит слишком быстрое полное указание на их содержание; но Фриз также говорит, что понятие «является общей равной частью всех тех понятий [которые входят в его объем] и содержится в них как характеристика, поэтому каждое понятие имеет сферу тех или иных представлений, к которым оно принадлежит как характеристика, и определенное содержание, которое принадлежит ему самому» (стр. 208) таким образом, оно ни в коем случае не приходит к понятиям, входящим в его объем, как конгломерат характеристик. И на стр. 209: «Поэтому мы обычно представляем себе понятие не по его определению, а только по схеме воображения». Так что Фриз тоже на нашей стороне.
Теперь позвольте мне кратко охарактеризовать наш взгляд как критический, противоположный некритическому, как это уже сделал Апельт.
Придирчивость некритического взгляда заключается в утверждении, что нечто обобщается в понятии (ведь это выражение «обобщать» также неоднократно встречается в трактате Фолькельта), и я уже давно сказал себе, что латинское выражение conceptus, обозначающее понятие, должно быть, во многом способствовало тому, что приведенное утверждение стало само собой разумеющимся. Но латинская приставка con вообще и особенно в verbum concipio не имеет такой силы и значения, как наше немецкое «zusammen, zusammen-fassen». Достаточно вспомнить, что concipere означает также зачать в акте деторождения и что в самых разных контекстах он используется для обозначения простого приема, постижения. Ничто не мешает нам сохранить в нашей критической экспликации латинский термин conceptus, согласно которому понятие не обобщает многое, а, скорее, представляет одно.
В языках существительные, прилагательные и глаголы являются оболочками для понятий, это собственно «понятийные слова», как их, наверное, и называют, а союзы, предлоги и т.д., даже в прономинусе [слова, стоящие вместо собственно существительных /wp] не содержат понятий. Теперь возьмем любые свойства вещей, которые могут быть выражены либо прилагательными, либо субстантивами, и спросим себя, что должно быть обобщено в соответствующем понятии, для которого данное слово служит оболочкой. Как быть, например, с терминами цвета? Какие общие признаки должны быть обобщены в термине «красный»? Никаких; но красный цвет, краснота это только понятие одной характеристики, которая приписывается различным объектам в наблюдении, более того, которую я могу произвольно придать любым объектам путем окрашивания и раскрашивания, чтобы затем она была воспринята в них другими наблюдателями. Или какие различные характеристики должны быть обобщены в понятиях «еда» и «питье»? Никаких; в каждом из этих понятий суммируется только одна характеристика действий животных. Или возьмем понятия взаимодействия, которые также имеют лишь случайный смысл, например, война и мир. Какой конгломерат общих признаков нужно было бы обобщить, чтобы эти понятия прочно утвердились, если бы требование «обобщить» было действительно корректным? Но это не так. В термине «война» заложена только одна характеристика, причем, разумеется, как у дикарей, так и у цивилизованных народов, равно как и в термине «мир», и как бы ни были многообразны отдельные характеристики в содержании термина «война» и как бы ни было неисчерпаемо богатство характеристик для описания благ мира, Война и мир явления настолько определенные и настолько четко разграничиваемые, что в принципе не может быть никакого спора относительно значения этих терминов, даже если их применение к условиям, о которых можно судить, местами остается спорным.
Разумеется, до сих пор речь шла лишь о случайных терминах, к которым мы обращались в этих примерах. Но верно и то, что наши представления о сущности ничем не отличаются. Какие различные общие характеристики обобщаются в термине «кошка» или «собака»? Никаких; но в него включается один общий для всех особей данного вида животных признак, который делает кошку кошкой, а собаку собакой, сколько бы специальных признаков ни скрывалось в содержании этих двух терминов; однако даже дети самого раннего возраста, как только они начинают говорить первые слова, употребляют эти два термина с достаточной, хотя и не бесспорной уверенностью, не имея ясного представления о разнице между головой кошки и собаки, о разном строении зубов и т. д.