Цель следующих замечаний выделить основные аргументы, на которых, как представляется, строится опровержение феноменализма Фолькельтом и Кюльпе, и обсудить вопрос о том, действительно ли они убедительны в качестве опровержения позитивистской теории познания. Я кратко излагаю тезис позитивистской эпистемологии в следующем предложении: Всякая попытка окончательно и бесповоротно представить себе объекты, в отношении которых мы вообще действуем, которые мы можем мыслить, в терминах содержания или факта, т.е. обозначить их не только пустыми словами, заканчивается представлением о содержаниях, которые мы можем представить себе только как содержания индивидуальной жизни сознания. Все слова, не обозначающие таких содержаний, при ближайшем рассмотрении оказываются «пустыми», т.е. их отношение к объектам, которые они призваны обозначать или называть, фиктивно. Оговорюсь, однако, что точный смысл этого тезиса должен проявиться прежде всего в последующем его обосновании.101
Критика Фолькельта и Кюльпе, как мне кажется, сводится к трем основным аргументам. Первый касается понятия данности, которое позитивизм вынужден предполагать. То, что позитивист предполагает и должен предполагать как «данное», а значит, как существующее в собственном смысле слова, само по себе уже является результатом ментальной обработки и отнюдь не непосредственной реальностью сознания, оно само есть реальные, реально существующие идеи, которые существуют даже без мысли. «Единственной бесспорной основой всех эмпирических наук является реальность сознания лишь постольку, поскольку она представляет собой материал, из которого исходит всякое эмпирическое исследование. Сама по себе она, однако, не может привести ни к какой науке. Знание, как оно уже заложено в простейших суждениях эмпирической науки, не может быть полностью и адекватно прослежено до компонентов этой реальности, а лишь каким-то образом зависит от нее. Методы исследования также показывают в своем огромном разнообразии, что для того, чтобы данное стало достоянием науки, используются самые разные операции. Все эти операции, таким образом, также относятся к основаниям эмпирических наук. Без наблюдения, без умозаключения, без абстрагирования и комбинирования, без анализа и критики факты сознания непригодны для настоящих наук. Эти операции сразу же приводят к предметам».102
Кстати, в этой линии мысли Кюльпе затрагивает неокантианство Марбурга. Он тоже не признает данности в смысле позитивизма, а воспринимает саму «данность» как продукт объективирующего процесса познания, в начале которого нет материальной данности, а есть гипотетическая «данность» 103и который ведет по прямой линии от «данного» «этого» к устойчивой вещи и далее к действующему закону природы. Приведенная выше критика Кюльпе, таким образом, была бы поддержана и неокантианством, за исключением того, что для него «данное» перцептивное содержание и «реальная» вещь могут быть поняты только как продукты этого процесса объективации (мышление есть создание объектов), тогда как для Кюльпе процесс реализации есть процесс рефлексии, извлекающий из непосредственного опыта фиксируемое содержание, которое затем также понимается как «реальное» независимо от самого процесса реализации.104
Примечания
1
Продолжение в 10 томе
2
HEGEL, Enzyklopädie
3
Виндельбанд о «Normen und Naturgesetze14 Präludien p. 226 f. Здесь мы находим более подробное описание отношения, которое мы охарактеризуем здесь лишь в основных чертах, поскольку это необходимо для понимания нашей проблемы. Лотце также четко характеризует соотношение между генетическим и критическим подходами, см. введение к его «Логике».
4
Аналогичные отношения теперь применимы и к эстетике, только поле действительности здесь опять-таки отличается от двух других полей, что сразу же очевидно. Ср. J. Cohn, Allgemeine Aesthetik, особенно введение и стр. 240 и далее.
5
Windelband op. cit. p. 224.
6
1) Grundlegung zur Metaphysik der Moritten p 241. Я цитирую Канта везде по 2-му изданию Хариенштейна.
7
Указ. соч. С. 70.
8
Аналог этого различения «высшего» и «обыденного» сознания мы видим у Фихте: «Человек может однажды, утверждает он, остаться с самим фактом непосредственного морального сознания. Тогда он довольствуется «непосредственной верой в высказывание этого внутреннего побуждения». «Это дает ему общее знание как своей нравственной природы в целом, так и, если он внимательно прислушивается к велениям своей совести в конкретных ситуациях своей жизни, своих конкретных обязанностей в частности, знание которых возможно с точки зрения общего сознания и достаточно для выработки послушного расположения и поведения. Но человек не останавливается мыслью на факте, не довольствуется непосредственным восприятием, а требует знать причины того, что он воспринимает Если бы он мог получить желаемое знание, то это было бы познанное знание, и для его получения он должен был бы подняться над точкой зрения обыденного сознания к более высокой». Там же, стр. 2 и 3.
9
Итак, когда Зиммель (во «Введении в науку о морали», т. 1, с. 98 и сл.) утверждает, что «моральная воля не имеет ничего общего с разумом», а «кантовское утверждение, что это практический разум и что это в конечном счете один и тот же разум, действующий в познании и в практике, было бы выражением, и до сих пор является причиной бесчисленных неясностей и ошибок», он делает это утверждение потому, что видит в разуме лишь «способность делать вывод из определенных предпосылок», чтобы подчеркнуть практическое в теоретическом разуме таким образом, который не сразу бросается в глаза. Однако теоретический разум не ограничивается лишь выводом из предпосылок. Он также непосредственно признает некоторые посылки, и здесь, как мы видели, сразу же проявляется его практическая природа. Ведь его критерий чисто практический, а именно субъективное ощущение его объективности, Но и в косвенном сознании, которое само состоит из суждений, мы также в достаточной мере узнаем его практическую природу.
10
Критика практического разума стр. 242. Именно поэтому Фихте смог напрямую взяться за Канта, чтобы не только учить, что познание есть сквозная деятельность познающего субъекта, но и что поэтому, хотя теоретическое и является priusом для переосмысления, практическое, по сути, и в последней инстанции, образует prius над теоретическим (Синтез 1) 1). Действительно, он показал, что «разум сам по себе не может быть теоретическим, если он не практический», «продемонстрировав с высшей эпистемологической точки зрения, что ни один предмет вообще не возможен без стремления
11
Основание всего учения о науке стр. 126.
12
Основание всего учения о науке стр. 264.
13
System der Sittenlehre p. 165 f.
14
Там же; ср. светский взгляд Генриха Риккерта на «Спор об атеизме Фихте и философия Канта»
15
Логика, с. 5.
16
Логика, ср. особенно т. 1 §1, 3 и т. 2 §61.
17
О мышлении и рефлексии (Прелюдии) p. 176 и далее. Зигварт также ссылается на это сочинение.
18
Ср. также трактат «О предмете познания», Cap. XI, XII, f., а также «Die Grenzen der naturwissenschaftlichen Begriffsbildung», Cap. V.
19
В очерке об учении об отрицательном суждении (Strassburger Abhandlungen zum Jubiläum Zellers)
20
Gegenstand der Erkenntnis, p. 57 и p. 58.
21
Эстетическая норма, конечно, не имеет отношения к нашему исследованию, и мы включили ее только для ясности и полноты. Однако, учитывая ее априорный характер, с самых высоких эпистемологических позиций можно привести много ценных аргументов против этого предположения.