«И правда спортсмен»
Незнакомый парень рядом с ней косо на меня глянул.
Вечером пришла сестра Зоя (они с сестрой Ларисой жили с отцом и матерью отдельно от бабы Нюси), и мы устроились с ней во дворе.
«Ну, и как тебе у нас?» первым делом спросила она.
«Хорошо, Зоечка! с легким сердцем признался я. Какие вы здесь все хорошие, правильные и запнулся я, подыскивая слово. Найдя, добавил: простые. В хорошем смысле, конечно»
«Всякие есть» уклонилась сестра.
«Ты мне вот что скажи заторопился я. Ты дом бабы Нюси хорошо знаешь. Скажи мне, что еще сделать. Может, засовы поправить или там дверь где-то плохо закрывается или что-нибудь еще В общем, подумай и скажи, хорошо?»
«Хорошо!» улыбнулась сестра, и своей улыбкой чем-то напомнила мне Соньку.
«Как ты хорошо улыбаешься» не сдержался я. Единственный, а значит, заведомо ущербный ребенок моих родителей, я вдруг осознал, что мое одиночество кончилось, и теперь я часть большой и дружной семьи. Новое, живительное чувство растрогало меня.
«Ты ведь знаешь, что у меня была сестра» начал я, весь во власти нахлынувшего родственного чувства.
«Да, Мишаня, знаю, конечно, знаю»
«Так вот я понял, что мне всегда не хватало старшей сестры И ты не представляешь, как я рад, что вы у меня есть!»
«Братик ты наш! вдруг обняла меня Зоя. Мы тоже очень рады, что ты у нас такой взрослый и правильный! Не бойся, мы тебя в обиду не дадим! Вот закончу десять классов, поступлю у вас на ветеринара и буду у тебя всегда под рукой»
И помолчав, сообщила:
«Между прочим, на тебя Светка, подруга моя, глаз положила»
«Светка? развеселился я. Но это же смешно! Я же еще маленький! У вас что, постарше никого нет?»
«Да есть, конечно, но она такая Если в голову чего вобьет не свернешь»
«И что мне делать?» продолжал веселиться я.
«Это уж тебе решать. Можешь, конечно, воспользоваться. Девка она неплохая, только легкомысленная. Ты вот поживешь и уедешь, а она останется. В общем, смотри сам. Только имей в виду если захочешь ее соблазнить, я вам свечку держать не буду»
«Зоечка, какая свечка, ты что?! Я ведь не за этим сюда приехал!» попытался протестовать я.
«Ты уже целуешься?»
«Ну так Понемногу» покраснел я.
«В общем, смотри, я тебя предупредила»
Я вдруг увидел Светку такой, какой она была на речке, и по коже пробежал сладкий озноб.
«Ну, ладно, пойду. Мне завтра с утра на прополку. Спокойной ночи, братик!»
И поцеловав в щеку, сестра ушла, оставив меня смотреть на почерневший горизонт под сгустившейся платиной заката. «Темнота друг молодежи» пришла мне на ум любимая с некоторых пор шутка моих сверстников, которую они роняли с многозначительной улыбкой, примеряя на себя новые, волнующие радости, которые сулило им неумолимое взросление. Я вспомнил тот свербящий огонь, который при виде русалочьей Светкиной стати вспучил мои плавки и который я поспешил потушить, бросившись с разбегу в воду. И вот теперь выходило, что при желании я мог познать с ней то манящее неведомое, в чем отказала мне Сонька. Тот же постыдный, свербящий огонь вспыхнул в паху и, тряхнув пламенной гривой, нехотя погас. Ночью мне приснилась наша со Светкой тесная возня, и я проснулся с мокрыми трусами.
Так продолжалось до воскресенья. Я искал возможности оказаться со Светкой наедине, но днем она была занята, а вечером приходила с моими сестрами к нам во двор, где я потчевал их музыкой с моего предусмотрительно прихваченного магнитофона «Весна 306». Тут тебе и «Битлз», которых я особенно любил, и «Роллинг Стоунз», и «Зе Ху», и «Дорз», и Джим Моррисон, и «Пинк Флойд» с их «The Great Gig in the Sky» и, конечно, «Прокол Харум» с их «A Whiter Shade of Pale», которую я подобрал в органном регистре и с удовольствием исполнял, когда меня просили. Я говорил девчонкам, что это и есть настоящая современная музыка, но они быстро от нее уставали и просили включить наше, привычное. Я находил им что-нибудь вроде «Нет тебя прекрасней» или Ободзинского и танцевал с ними по очереди. Светка обхватывала меня за шею и загадочно отводила глаза. Один раз вскинула их на меня и спросила:
«Ну, и как тебе у нас? Нравится?»
«Очень!» ответил я, торопясь насладиться тонким, благоуханным запахом ее близких подмышек. Еще мне нравился ее грудной голос. Один раз даже проводил ее до дома. У ворот она предложила:
«Может, зайдешь? С матерью познакомлю»
«В следующий раз!» поспешил отказаться я, отводя глаза от ее наполовину обнаженной груди.
Встречая ее вечером на берегу речки с подругами, я махал ей издали в знак приветствия, а искупавшись, садился в сторонке и краем глаза наблюдал за ней. Зная, что я подглядываю, она оживлялась, отводила плечи, гордо вскидывала голову, принимала картинные позы, охотно и мелодично смеялась. Телом она была чуточку полнее Соньки и до дрожи соблазнительная. Так мы дожили до воскресенья.
12
Накануне я от Зои узнал, что вечером возле клуба соберется народ и будут танцы. Договорились встретиться там в девять. В назначенное время я пришел туда в белой рубашке. Возле клуба, на широкой, до земли прибитой поляне уже топталась молодежь. Вдоль клуба, на скамейках сидели те, кто постарше. Я шел вдоль скамеек и здоровался, улыбаясь и кивая головой.
«А ну-ка, ну-ка, иди сюда! ухватила вдруг меня за руку какая-то тетенька. О, какой молодец вымахал! Молодец, молодец! Мы ведь с твоей мамкой подруги были, не разлей вода! Так и скажи ей: видел, мол, тетю Клаву Тищенко, привет большой передавала! Передашь?»
«Конечно!» смущенно улыбался я.
«Ну, давай, давай, отдыхай!»
И с возбужденным удивлением обратилась к сидевшей рядом старушке:
«Вот чужие дети-то как быстро растут!»
«Кто это?» спросила старушка, белея морщинистым лицом.
«Да Катюхи Махеевой сын! Помнишь Катюху Махееву?»
«Ну, как же, как же, помню!» подумав, важно сообщила старушка.
И тут меня увидел старый в прямом и переносном смысле друг деда, дед Никола.
«Мишаня, здорово! громко заговорил он. А ты чё без баяна?»
«Так ведь здесь магнитофон» смутился я.
«А мы хотим по старинке, под гармошку! Смотри, скока нас тут!» повел он рукой вдоль клубной стены.
«Да неудобно как-то Мешать будем» замялся я.
«А что, давайте под баян, как раньше! раздался рядом Светкин голос. Кто за?»
Молодые молчали, и Светка заключила:
«Видишь, все за! Давай, Мишаня, за баяном!»
Пришлось идти за баяном. Меня усадили на стул и я, подумав, заиграл «В лесу прифронтовом».
«О! То, что нужно!» воскликнул довольный дед Никола и пригласил пожилую женщину.
К моему удивлению к ним стали присоединяться другие пожилые пары, а потом и молодежь. Живая музыка тем и хороша, что может войти в резонанс с настроением тех, к кому она обращена. Все дело в исполнителе. «Знай, где добавить, где убавить, и слушатель твой» говорили нам в музыкальной школе. На меня нашло вдохновение, и я заиграл «Амурские волны». Пожилой народ стал подпевать. После этого были «В городском саду играет духовой оркестр», «Офицерский вальс», «Эх, путь дорожка фронтовая», «Давай закурим, товарищ, по одной» и прочие из тех, что у русского человека в крови.
Дождавшись паузы, Светка сказала:
«Включите что-нибудь медленное, хочу с баянистом станцевать»
Она что здесь самая главная, эта Светка? Но нашли и включили «Как прекрасен этот мир». Мы вышли в круг, и Светка по-хозяйски обхватила меня за шею. В этот раз она не прятала глаза, а смотрела на меня и таинственно улыбалась, словно знала обо мне то, что не знал я.
«Что?» не выдержал я.
«За земляникой не передумал идти?»
«Нет. А когда?»
«На неделе. Я скажу»
В последующие дни она одна или с Зойкой приходила к нам по вечерам и оставалась дотемна. Я с удовольствием ее развлекал. Вспоминал смешные истории из моей школьной и пацанской жизни, пересказывал фильмы, которые до них еще не дошли, либо книги, которые она не читала, а таких было превеликое множество. Либо брал баян и тихо наигрывал классику. Мелодичная классика Светке нравилась.