Эдвин шагнул в сторону и закрыл руками лица, но всадник неожиданно остановился перед неизвестными. Он спрыгнул с коня и взглянул наверх там было несколько расположенных близко домов. В маленьком окне горел тусклый свет, походивший на колышущиеся языки смоляных факелов. Человек поднял с земли горсть камней и один за другим бросил точно в дверь. Спустя несколько секунд дверь распахнулась, и хозяин дома вышел на балкон.
Реджинар! Выходи, скорее!
Мартин? Это ты? удивившись, спросил человек сверху.
Тише, тише! Спускайся!
Начавшийся диалог перебил Каспар:
Мааартин! Радостно протянул он. Ты нас до смерти напугал.
Каспар? мой приятель! Прости, у меня совсем нет времени и сил что-то объяснять Меня ищут.
Что решили на рейхстаге?
Вормс город лжеучителей, брат мой. Там уже давно правит дьявол. На заседании издали Вормсский эдикт, по которому я объявлен еретиком, одержимым злым духом, Мартин произнес это тяжело, потому что проводил дни напролет в молитвах и годы в трудах, а теперь его сделали еретиком. Мои книги тоже запретили читать. Скорее всего, их теперь сожгут.
Но, как обратился к нему Реджинар, как они могли такое объявить?
Подумали, пошумели и объявили. Но перед этим предлагали отречься.
И что ты им ответил?
А что я мог ответить? «На том стою. Не могу иначе. Да поможет мне Бог».15
Наверно это их разозлило
Когда они поняли, что я не отрекусь, вопреки Истине и Правде назвали меня врагом Рима и всей папской церкви. И вот сам Лев X своей светлейшей рукой предал меня анафеме16.
Я не могу поверить! После всех твоих трудов, после всего, что ты сделал
Чему же ты удивляешься? Вспомни Господа. Он в совершенстве владел добром и смирением. И все же, фарисеи добились над Ним суда. Пора нам всем понять: дьявол восстал против Бога и всех святых.
Эдвин незаметно шагнул вперед и пристально посмотрел на Мартина Лютера на человека, чье имя и слово разносилось эхом по городам всех германских земель в составе Священной Римской Империи германской нации.17 В его лице не было ничего особенного. Иисус Христос, как многие полагают, тоже не отличался особенными чертами лица. Вся Его исключительность была в умении передавать слово, обладающее силой.
Я думаю, что теперь, когда тебя объявили еретиком и врагом церкви Мартин, твоя жизнь повисла на волоске
Собственно, об этом я и хотел сказать Я чувствую, что меня хотят убить. Смерть меня не пугает, но мне больно от того, что я не успел завершить начатое, сказал реформатор.
Мы доведем это дело до конца, Мартин, Сам Бог на нашей стороне! приподнявшись на выступ, произнес Реджинар. Не зря же ты нас собрал! Не волнуйся ни о чем, Бог не оставит тебя, и мы не предадим нашего дела. Тебе просто нужно уйти в безопасное место. А когда настанет время, мы сорвем маску с этих волков в овечьих шкурах! Весь мир запоет осанну, когда церковь снова станет принадлежать Богу, а не Римскому папе.
Ты такой сонный, мой друг, с грустной улыбкой произнес Мартин. Это совсем не похоже на рыцарский подвиг почестей ждать не стоит, нас ждет большой труд. Простите, но мне пора. У меня, должно быть, на хвосте уже целый легион.
Но, Мартин, пробубнил Каспар, как нам быть с Фабианом? Он проделал далекий путь из Лейпцига. Вы хотели ему что-то передать
Ах, как же! Я чуть было не забыл о самом главном. Послушайте, братья, мы играем перед пастью льва, и решаются судьбы людей. Сейчас все внимание на мне, и это дает вам возможность продолжить наше дело там, где этого не ждет никто. Отправляйтесь в Финстервальде. В этом некогда прекрасном городе прежде жили христиане, а теперь местные жители распространили там какую-то языческую ересь. По сообщениям братьев, люди верят там в некого Вольфа. Не задерживайтесь в Виттенберге больше одного дня, здесь чрезмерно опасно.
Впервые слышу и о Финстер как его там и об этом Вольфе, прошептал Фабиану Эдвин.
Да, мне тоже не довелось раньше сталкиваться с этим именем, вступил Фабиан.
Это обычный идол, таких мы уже насмотрелись, но люди озлоблены отрядами инквизиторов, которые, прибыв, грабили их дома, уводили женщин и убивали мужчин. Мне сообщили, что диаконы и послушники, отправленные туда на миссию, обольстились и стали предателями веры. Узнал я это также из писем одного из диаконов, который остался верным Христу. Он будет ждать вас. Его зовут Ганц Кайзер, он очень скромен и вежлив, а узнать его вы можете по монашескому постригу. Но если о вашем визите узнает епархия, туда пошлют отряд монахов-инквизиторов с миссионером и охраной, а мы не можем себе этого позволить. Одна поездка туда уже привела к ужасным последствиям. Совсем нет времени объяснять, Фабиан Доверьтесь Христу, следуйте по зову сердца и помогите этим людям познать Живого Бога.
Мартин, обратился Фабиан. Почему все так неожиданно?.. Это ведь далекий путь. По твоим словам, мы можем и вовсе не вернуться домой
Идет большая война, отвечал Мартин Лютер. Война с антихристом Нам ли, христианам, роптать, когда на кону спасение такого множества душ Там, где стояли шатры, поднимаются стены, там, где строились поселения, растут города. Мир всегда делился на бедных и богатых, где первые чаще находятся в поисках справедливости, а вторых устраивает собственная «правда». Когда вопросы справедливости идут супротив целям духовных лидеров, лучше бы вам быть готовыми к удару. Постыженный епископ, а уж тем более кардинал сродни поедающему огню. Их устраивает своя «правда», пусть и неразделенная с бедняками. Кому нужны эти голодающие бродяги? С ними и поговорить-то не о чем, разве что, о еде. Так полагали многие священники, вскормленные собственной ложью, как чужеродным молоком. В природе такого не бывает, но если и вскормит когда-то волчица ягненка, то лишь ради того, чтобы потом набить им свое брюхо.
Простите, но я тоже не могу так просто все бросить и уехать. У меня Эдвин задумался и вдруг понял, что нет ни одной весомой причины, по которой ему стоило бы вернуться и остаться в Лейпциге. Хотя, знаешь, Фабиан? Меня здесь ничто не держит. Я поеду в этот город, и пусть будет, что будет.
Когда всякий ваш день преисполнится молитвой и благословением, на удачу надеяться не придется, сказал Мартин Лютер. Это большая и важная миссия. Если примете ее, примете вместе с ней и силу от Господа, идущего с вами нога в ногу. Братья, поймите Этому миру нужны сильные мужи веры. Я не надеюсь на всех этих заспанных студентов мне нужно, чтобы вы горели ради Христа, чтобы вы готовы были на все ради спасения ближнего. Проповедуйте, несите свет во тьму мирской жизни. Я буду молиться за вас.
Хорошо, Мартин, благослови нас, и мы завтра же поедем в тот город, ответил Фабиан Сарто, не удостоив растерянный взгляд Эдвина хоть малейшим вниманием.
Благодарю вас, братья! Я буду с нетерпением ждать известий из Финстервальде. Часто бывает, что язычники, обращенные в христиан, ведут более целомудренную жизнь, чем мы. Помогите этим людям найти Бога, пока мы здесь будем бороться с дьяволами, гуляющими в рясах. Я верю, что все получится, буду молиться. Однажды вся наша земля станет церковью Божьей. Без инквизиции, без крови, лжи и лицемерия! Следуйте за Богом. Никого не бойтесь. Да пребудет с вами благодать Господа нашего Иисуса Христа. Амэн!
Сказав это, Мартин передал вознице горсть монет. Тот внимательно сосчитал их, тут же выдал широкую улыбку и кивнул в знак одобрения.
Доставлю без приключений, и возница отступил в тень, чтобы еще раз пересчитать барыш.
Братья склонились перед Мартином Лютером. Эдвин Нойманн понял, почему про него идет молва как о человеке, способном вселять в людей веру в Божий промысел. Многие находили в этом умении дар свыше, поэтому принимали богослова с особым благоговением. Некоторые относились к нему так, словно он часом ранее беседовал с Богом, как когда-то это делал пророк Моисей. Эдвин хотел с почтением поцеловать его руку, но вовремя опомнился: Фабиан предупредил его еще в пути, сказав, что это у протестантов не приветствуется.