Хочешь о чем-то предупредить? тихо спросила я.
Пожалуй. Скоро тебя ждут тяжелые времена.
А когда они были легкими? уточнила я.
Не в этом смысле. Опасность!
Какая? спросила я, протягивая руку к отражению.
В этот момент в комнату вошла женщина, и Даша немедленно исчезла, оставив после себя легкий шелест и мое отражение: Опасность!
Я молча вышла и вернулась в зал. Если опасность уже здесь, мое место должно быть около клиента. Незаметно я подобралась поближе к Виталию. Огляделась. Все находится в том же положении, в котором я оставила. Шеф тихо разговаривает с толстяком. Судя по выражениям лиц, о чем-то серьезном. Невдалеке топчется Тарасюк, бросая на них неприязненные взгляды. Ему явно, хочется послушать, о чем разговор, но его не приглашают, вот Евгений Иванович и обижается.
Подслушивание не входило в мои планы. Поэтому я остановилась на таком расстоянии, чтобы не слышать разговора. До меня время от времени долетали только отдельные слова, но если состыковать их, выходило, что речь идет о каком-то товаре, который надо хорошенько припрятать, потому что есть другие желающие загрести его. Зря Даша меня растревожила. Вечер закончился тихо и мирно. Довольные гости разъезжались по домам.
На следующее утро Артем меня «порадовал»:
Твой любимый Гольдман умер.
Как, то есть умер? не поняла я. Еще вчера вечером все было нормально.
Да вроде инсульт, пожал плечами Артем. Сама знаешь, толстый он был.
А вскрытие делали? во мне поднял голову профессионал.
Нет, семья не хочет. Умер и умер.
Так, может, его убили? возмутилась я. Между прочим, они вчера вечером с Виталием о чем-то серьезном говорили.
Я знаю, поморщился Артем.
Ему явно не хотелось продолжать эту тему. В конце концов, мое-то какое дело?
На этом наши неприятности не закончились. После обеда заявилась налоговая полиция. Всех поставили по стенкам ноги на ширине плеч. Вытряхнули сейфы, распотрошили компьютеры но, кажется, ничего не нашли, кроме незначительной мелочи. Впервые в жизни я получила удовольствие, от того, что закон не восторжествовал, и сочувствовала стороне, возможно, его нарушающей.
Когда, расстроенные бесплодными поисками, полицейские ушли, я заглянула к Виталию и спросила в лоб:
Успели убрать то, о чем вчера говорили с Гольдманом? и, немного помявшись, добавила: Я вчера слышала часть вашего разговора и сделала вывод, что это может быть опасным. Сегодняшние события это подтвердили.
А как ты думаешь, что здесь делала полиция? ответил он вопросом на вопрос.
Я вспомнила недовольные физиономии замнача и Тарасюка. Нехорошая мысль закралась в мою голову.
Они ведь, в основном, работают по наводке. Есть варианты, кто навел? я хотела услышать подтверждение или опровержение своим мыслям.
Есть. А может, и твои бывшие коллеги здесь тоже руку приложили.
Я обиженно засопела и заявила:
Надеюсь, не хотите этим сказать, что я здесь тоже замешана?
Виталий усмехнулся:
Пока, думаю, нет. А вот что ты будешь делать, если они к тебе обратятся с просьбой помочь бывшим коллегам?
Я надолго замолчала. Эта простая мысль совершенно не приходила в голову. Виталий был абсолютно прав, такой вариант не исключался, и я не знала, что буду делать в такой ситуации. Хорошо, что он предупредил. Надо будет подумать над этим, но шеф ждал моего ответа прямо сейчас. Я попыталась уйти от прямого ответа:
Я ушла оттуда с большим скандалом, поэтому они, вряд ли ко мне обратятся.
Честно говоря, я наводил о тебе справки и знаю, что ты сильно обидела там одного человека, а он такой, что при случае, это припомнит.
Я тоже так думаю, поэтому ваша идея вряд ли реальна, с этими словами я покинула кабинет шефа.
Делать было решительно нечего. Объект охраны спокойно сидел в кабинете и занимался делами. Сотрудники фирмы усиленно наводили порядок после неожиданного визита налоговой полиции. Я зашла в свою комнату, села за стол и попыталась систематизировать информацию, которой обладала и какую объективно могла предполагать. Получалось довольно мало. В первом варианте оказался несчастный толстяк Гольдман, с нерастраченным актерским талантом и неизвестным мне, но каким-то очень ценным товаром, а во втором возможный сговор между замначем и депутатом и, как следствие этого, смерть Гольдмана и внезапный налет налоговой полиции. Я еще и еще раз прокручивала имеющиеся факты и возможные варианты. Света в конце тоннеля не было.
Может, я законченная дура, но смогла сделать из этого только один-единственный вывод. Возможно, если была бы умнее, и вариантов стало больше. Мой единственный вывод гласил: у шефа есть нечто, перешедшее к нему после смерти Гольдмана. На это нечто имеют виды депутат и замнач. Отсюда вытекает еще менее приятный вывод это не служебная разработка местного олигарха Локтионова, которая могла грозить ему, в самом худшем случае, тюрьмой. Скорее всего, это скрытая попытка местных жучков тихо прикарманить нечто, чего я не знаю. Итогом этой подковерной шахматной партии может стать такая же внезапная, как у Гольдмана, смерть моего шефа. Все. Больше вариантов у меня не было, и с этой спорной идеей я решила подъехать к Артему. Вдруг, он умнее меня и у него появится еще какая-нибудь.
Артем был сильно занят, сосредоточено играя в стрелялки на компьютере, но меня он выслушал внимательно.
Ну, как? в заключение спросила я. Есть какие-нибудь идеи?
Идей у Артема не было.
Только весь юмор ситуации заключается в том, что этого, как ты называешь «нечто» у нас нет, заметил он.
То есть, как нет? озадаченно спросила я.
А вот так, поговорили вечером, а утром он уже остывал, и добавить к сказанному ничего не мог. Правда, некоторые думают иначе.
Ничего себе! Вот так замочат за здорово живешь, а у вас даже и нет ничего! искренне возмутилась я.
Можешь попробовать поискать, чтобы нам с Виталиком не было так обидно, когда нас прикончат, ухмыльнулся Артем.
Интересно, пойди туда не знаю куда, найди то, не знаю что
Я тоже не знаю, что, удрученно сообщил он.
Так я и поверила, будто он не в курсе дела. Единственное, что во всем этом могло быть правдой «нечто» у братьев действительно не было, но они хотели бы его получить. В принципе, я могла этим заняться, но, без исходных данных, вряд ли получится.
Хорошо, я решила сделать вид, что поверила ему, а как оно хотя бы выглядит?
Насколько я знаю, задумчиво протянул Артем, это должен быть такой небольшой, но тяжеленький кейс темно-бордового цвета, он показал руками примерный размер. С кодовым замком.
М-да, не густо. Наверное, у Гольдмана дома и во всех известных местах уже искали?
Я полагаю даже, что не только мы.
Хорошо, попробую, со вздохом согласилась я и взмолилась: Но может, подкинешь хоть какую-нибудь информацию?
Если бы я сам знал, задумчиво пробормотал он и предположил:
Может, страницы из жизни господина Гольдмана помогут?
Дальше последовал рассказ. Энное количество лет назад Гольдман стал директором одного из крупнейших продовольственных магазинов города. У всех, кто жил в то время, еще свежи в памяти проблемы с продуктами. Миша был нужен всем, и Миша всем помогал. Только в его магазине можно было достать практически все. Где доставал все это сам Миша никто не знал, да и знать не хотели.
А потом что-то сработало в Москве, начались аресты, и Миша погорел. Сидел он по экономической статье. Проявившийся у него в застойные годы капиталистический талант не был оценен. Вернее, оценен, но не так, как хотелось Мише. Ибо проявился не на пользу народному государству, а исключительно в личных целях, за что и пострадал.
Кажется, дали ему лет семь или восемь. Но он относился к таким людям, которые нигде не пропадают. Детали остались неизвестными, но Миша на зоне чем-то сильно помог одному вору в законе. Казалось бы, такие разные люди, но они поддерживали отношения и после отсидки. Вернувшись, Миша оказался в своей стихии. Он не только не стал скрывать факта своего пребывания в местах не столь отдаленных, но всячески козырял этим. Теперь, он попал в струю. Определенный лексикон типа «конкретно» и «в натуре» давал ему возможность покрасоваться на публику.