Некоторое время Платон не вставал, лишь открыл глаза и, не мигая, уставился в потолок. Если бы при этом грудь его не поднималась и не опускалась я бы решила, что он таки умер, оставив меня в этой тайной комнате навсегда.
Но он дышал.
Наконец мужчина поднялся, опираясь на столик и пол. Его пошатывало. Он направился к камину и высвободил меня.
Надеюсь, ты не скучала, произнес без иронии в голосе.
Я заметила на местах, где стояли присоски, покраснение и вздутие, как от легкого ожога. Лицо вновь загорелось огнем, но я подавила в себе этот страх.
Наверное, лучше не задавать ему никаких вопросов первой. Сделаю вид, будто ничего не видела. Спросит тогда отвечу.
Хотя когда Платон надвинулся на меня и грозно уточнил: «Ты всё запомнила?» моё сердце ухнуло к пяткам.
Я я не подсматривала попыталась оправдаться, облизывая пересохшие губы.
Мне плевать. Ты всё запомнила, что делал док? повторил он жестко. Отвечай.
Думаю, что да, пришлось признаться.
Отлично, тогда повторишь это в следующий раз.
Я машинально отшатнулась от этого безумца, который добровольно соглашался себя мучить.
Ты что, спятил?! Я должна была догадаться, что у тебя проблемы с головой! Даже не надейся! Я не буду этим заниматься. Врач же сказал тебе
Врач просто трусливый дурак, который боится собственной тени и дрожит перед моими братьями, отрезал Платон. Если ты хочешь выйти из особняка мне нужно вернуть силы. Сегодняшнего раза не хватит на то, чтобы снять защиту. Придется повторить.
Он криво ухмыльнулся и стер с подбородка подсохшую полоску крови.
К счастью, добавил он, у меня появился незаменимый помощник. Так как тебя зовут? Напомни-ка, а то я запамятовал.
Свое имя я ему пока не называла, а потому показная вальяжность вопроса походила больше на насмешку. Вроде как теперь, когда я ему действительно понадобилась, можно было и имя спросить.
Немного помедлила. Сказать правду? С другой стороны, Нику вряд ли помнит, как меня зовут. Мучая, он каждый раз выдумывал новую кличку. Так что даже если до него дойдет, что такая-то объявилась в городе, это вряд ли о чем-то ему скажет.
Марьяна, вздернув подбородок, назвалась я.
У Марьяны есть фамилия? прищурился Платон, оценивающе меня разглядывая.
Собрался наводить обо мне справки? я скрестила руки на груди; впрочем, что я потеряю, если скажу правду? Сциллова. Учти, медицинского образования у меня точно нет. Я кивнула в сторону жуткой аппаратуры.
У меня есть. Просто будешь следовать моим указани отмахнулся Платон и в этот момент вдруг пошатнулся.
Я кинулась было поддержать, но он уже схватился за спинку кресла. Отвел мою руку в сторону, показывая, что сейчас помощь ему не нужна. На лице мелькнуло упрямое выражение. Он тяжело выдохнул, а затем собрался с силами и выпрямился.
Но, пожалуй, новый сеанс действительно лучше отложить до завтра.
«Насколько же ему было плохо по дороге сюда, раз он согласился на помощь?»
Можешь пока идти, через силу проговорил мужчина. Выбери себе комнату, если захочешь есть где кухня, ты знаешь. Станет скучно найди чем развлечь себя. В доме есть библиотека.
Наверное, не стоило и предлагать, но я все равно не могла не спросить:
Тебе точно не нужна помощь?
Вместо ответа он смерил меня таким хмурым взглядом, что стало понятно. Помощь нужна, но справляться он намерен сам.
«Ладно, мне же проще»
Что ж, тогда до завтра, и, облегченно сбежав из гостиной, я отправилась осматривать этот без преувеличения дворец в поисках подходящего для ночевки места.
Долго блуждать по коридорам не было никакого толку. Кому лучше, если я заблужусь в этом огромном пустом особняке? Да и настроение сейчас не располагало к созерцанию, несмотря на то, что невольно я все равно сворачивала шею, охватывая взглядом картины на стенах, античные статуи в углах и пролетах.
Поднялась по широкой лестнице на этаж выше и дернула первую попавшуюся дверь.
Это оказалась просторная спальня. Огромная кровать, на которой уместились бы и пятеро, была заправлена красным бархатным покрывалом.
Зашла внутрь, прикрыв за собой дверь, и первым делом проверила висящее в углу зеркало хвала небесам, оно оказалось самым обычным, за ним никакого окна не было. И, лишь успокоившись насчет этого, заметила стоящую на тумбочке фотографию.
На ней был запечатлен Платон? Он стоял рядом с рыжеволосой женщиной, обнимая ее собственническим хозяйским жестом, словно утверждая на нее свое право. Уверенно и прямо смотрел в кадр, бросая вызов фотографу, а может, всему миру. Женщина же смотрела на Платона влюбленными глазами и, кажется, была действительно счастлива.
На снимке еще не было седины, длинные темные волосы мужчины были убраны в хвост, а одета пара была несколько старомодно.
Я невольно подняла взгляд на собственное отражение в зеркале. Зеленые глаза, которые раньше были цвета яблока, сейчас потухли и казались серыми. В грязных, забранных в хвост волосах природная рыжина особенно не проглядывала. Лишь кожа на лице выглядела свежей и отдохнувшей, здоровый румянец, никаких мешков под глазами.
Все-таки матирующие чары мне всегда удавались безупречно. Я определенно молодец. Никто не заметит моего изъяна. Лишь я сама знаю о том, какое мое лицо на самом деле.
Поставила снимок обратно на тумбочку и обвела комнату взглядом. Рядом с зеркалом стояло большое мягкое кресло, имелся шкаф в полстены.
Может быть, это спальня хозяина замка?
С другой стороны, больше никаких личных вещей. Хотя, опять же, пыли на поверхностях практически не было. Но, учитывая затворничество Платона и то, что, по его словам, я единственная обитательница замка, кроме него, можно было предположить, что тут какие-то чары для поддержания базовой чистоты.
А когда рядом с кроватью обнаружилась дверь, ведущая в ванную то мне уже было совершенно наплевать, чья это спальня.
Жаль, полотенец или чего-то похожего нигде не нашлось, шкафы в комнате пустовали, поэтому сняла покрывало с кровати, чтобы потом вытереться им.
Скинула с себя всё и залезла в изящное корыто. Несмотря на то, что оно выглядело как музейная реликвия, произведение искусства сантехника самая что ни на есть современная. Вот только горячей воды не оказалось, да и банных принадлежностей тоже. Только кусок мыла в мыльнице, которым пришлось смывать себя грязь и усталость.
Впрочем, у Нику приходилось довольствоваться и меньшим, поэтому я все равно радовалась возможности помыться.
Пальцы прошлись по клейму, которым метил Альбеску свою собственность. Меж лопаток, оно не ощущалось, не болело но я знала, что оно есть. И никогда не исчезнет.
Закутавшись в красное покрывало, чистой, вышла из ванной.
В дверях стоял Платон. Выглядел он уже чуть лучше, но все равно держался за косяк.
Я остановилась, укутываясь сильнее, но мужчина, едва заметив меня, и сам отвернулся:
Лучше тебе выбрать другую комнату, тихо попросил он.
Она твоя? то, каким голосом была высказана «просьба», лишало даже возможности возмутиться.
Хотя, по сути, он сам сказал: «Выбери любую».
С чего ты взяла?
Фото на тумбочке, я кивнула в сторону зеркала.
Платон нахмурился, проследив за направлением моего взгляда, а в следующий момент вокруг рамки возникло облако черного густого дыма, и та вдруг сама собой перевернулась изображением вниз. Послышался звук треснувшего стекла.
Неприятные воспоминания? предположила я.
Это не мое фото. Это родители. Платон все еще неотрывно смотрел в ту сторону, где лежала рамка, или, скорее, куда-то вбок. На кресло рядом с зеркалом.
Они умерли? едва слышно спросила.
Нет, просто живут не здесь. Крылья его носа трепетали, говорить подробнее он был не намерен. Свет в комнате вдруг замигал, но почти сразу вернулся в норму.