От этой угрозы похолодело внутри. Нет, помощник Виктора был хорош собой, даже красив. Вежливый, обходительный. И, тем не менее, отчего-то стало жутко. Лучше бы он ее облапал чем так.
У меня не остается шрамов. Регенерация хорошая.
Ну да, ты же чертовка, вздохнул мужчина и покачал головой.
Дядя всегда говорил, что я не чертовка, а черте-что.
Кира взяла еще бумажное полотенце, смочила его и, встав на колени, принялась оттирать капли крови с пола.
Твой дядя был идиотом. А ты замечательная. Я знаю, что ты стараешься. Тебе не за что себя так ненавидеть.
Она подняла лицо, глядя на Виталия широко распахнутыми глазами: «Он правда это сказал? Про меня?».
В этот момент дверь ванной снова распахнулась. На этот раз это был Виктор.
«Закон подлости, не иначе».
Ох, я, кажется, помешал, заулыбался бес, поспешно ретируясь.
Кира, на коленях, раскрасневшаяся, с бумажным полотенцем в руках, а перед ней Виталий. О чем он мог еще подумать?
Нет, не помешал. Мы уже закончили, произнес Виталик, и только потом до него дошло, как это прозвучало. Еще чуть-чуть, и он хлопнул бы себя ладонью по лбу.
Пахнет секретами, усмехнулся Виктор.
Девушка умоляюще взглянула на мужчину.
Не спрашивай ничего, отрезал Виталий.
Даже не думал, хихикнул Виктор. Ни на что не намекаю, но планы поменялись. Кира, выезжаем через час. Поэтому закругляйтесь.
Он наконец закрыл дверь снаружи, снова оставляя их одних.
Сказать бесу, учуявшему секреты, «не спрашивай», и чтобы после этого бес просто ушел? Нет, этот Виталий точно не может быть человеком.
Он наверняка подумал, что я тебя насилую.
Это плохо? на всякий случай уточнила Кира.
Да! Это плохо. Кира, с твоей самооценкой нужно что-то делать. Он развернулся в сторону выхода, но уже почти у самой двери добавил: И больше никаких самоповреждений, ты поняла? Будь уверена, если повторится, я узнаю.
Кира поежилась: «Ну да, такой, как он, точно узнает»
***
Я стояла перед воротами особняка, мечтая лишь об одном выйти за них. Но Платон оказался прав (не то чтобы я ему до этого не верила в этом вопросе). Едва подносила руку к калитке, как ее тут же окутывало мягкое золотистое сияние, а затем резко отталкивало в сторону. Причем я проверила: палки и камни спокойно проходили сквозь решетку. Блок распространялся именно на живых.
«Интересно, мертвяков оно пропускает?» отстраненно подумала я, обходя границу владений по кругу и ища слабое место.
Полчаса, отсчитанные Платоном, уже почти вышли, но я не спешила возвращаться. Было стыдно и неловко за то, что показала свою слабость. Позволила заглянуть куда глубже, чем следовало.
Нужно было убегать еще тогда, на старом литейном заводе. Совершила глупость, связалась с сумасшедшим с галлюцинациями и тягой к мазохизму. Как только появится шанс, надо уходить от него.
А внутри меж тем всё кипело от негодования на себя. И, не хотелось в этом признаваться, но больше всего раздражала даже не собственная реакция на чужие пытки. Не сцены из памяти, вставшие перед глазами и заставившие забиться в угол точно дикую зверушку. А то, как меня зацепило поведение Платона.
Его слова, вроде бы простые, но вместе с тем успокаивающие, обволакивающие. Осторожные прикосновения. Он не позволял себе ничего лишнего, и вместе с тем мурашки бежали по телу от мыслей о том, как он согревал мои ладони в своих.
Ничего удивительного, что я поддалась. В последнее время в моей жизни было слишком мало обычного сострадания. Платон просто был добр и этого хватило, чтобы на секунду поверить, будто он другой, будто он может мне помочь, будто рядом с ним можно расслабиться.
Конечно, зря. Сейчас, придя в себя, я это понимала.
Вдруг за очередным поворотом с той стороны забора я заметила мелькнувший собачий хвост.
Эй, приятель! обрадованно позвала я.
Собака обернулась, глядя на меня большими умными глазами. Она словно говорила: «Это я, что ли, тебе приятель?».
Ты-ты, уверила я с улыбкой и поманила ее пальчиком. Иди сюда.
Пес заинтересованно припустил в мою сторону.
Смотри, что у меня есть, дружок, я быстро достала из кармана завернутый с завтрака кусочек мяса. Хочешь? судя по тому, как пес облизался, идея полакомиться ему понравилась. Тогда лезь ко мне. Вон какая чудесная дыра есть под забором, надо только немного подкопать.
Всё же моя привычка прятать еду на черный день была не так уж и плоха.
Высунув мокрый шершавый язык с капающей на землю слюной, пес бросился к щели и даже успел сделать пару движений лапами, как его вдруг окутало то же сияние, что я уже видела, и отчаянно скулящую собаку откинуло метров на десять назад.
Приземлившись и неловко поднявшись на лапы, собака обиженно на меня посмотрела, как на предательницу.
«Мавки болотные!» выругалась про себя, мысленно посылая небесам проклятья. Небесам было все равно, да и мне легче не стало.
Прости меня, сказала я псу с искренним сожалением. Я не хотела делать тебе больно. Прости, мой хороший Держи
Я кинула мясо через забор, но собака уже затрусила прочь от него.
Похоже, путь на свободу был действительно только один. Придется взять себя в руки и помочь Платону.
Я вернулась в гостиную и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Страх опять начал проникать под ребра ядовитыми шипами. В прошлый раз, когда я нажала на рубильник, когда увидела, как гримаса боли искажает лицо Платона, то ощутила себя в собственном кошмаре.
Даже почувствовала запах горелого мяса.
Теперь же я пыталась дышать глубоко и быть сконцентрированной на задаче. Вновь облепила Платона жуткими проводами мужчина иногда одобрительно кивал, как бы намекая: всё хорошо, не переживай, выставила первоначальные показатели.
Твои родственники живы? внезапно спросил Платон.
Моя рука зависла над переключателем.
Какая тебе разница? выдавила из себя.
Я бы мог попытаться их найти.
Зачем тебе это делать? спросила с подозрением.
Слабо верится в добрые душевные помыслы того, кто обещал меня убить при первом же знакомстве.
Мари, моё имя звучало так странно и так неправильно, но почему-то не захотелось его поправить, ты мне помогаешь, и взамен я готов помочь тебе. Пока мы не разобрались с твоим Альбеску, я поежилась от фамилии мучителя, можем заняться поиском кого-то, кто тебе дорог если такие вообще остались.
Но как?
Я собирался этой ночью съездить в город, к одному знакомому, у него есть связи повсюду. Я мог бы попросить его пробить твоих родственников. Единственное напиши мне всю информацию о них. Вообще всю, даже самую незначительную. Договорились?
Почему бы и не попробовать. Вряд ли это принесёт какой-то вред. Мою настоящую фамилию он всё равно знает, поэтому скрываться уже бесполезно. Лучше попробовать что-нибудь раскопать. Если Платон, конечно, не обманывает.
Я завороженно кивнула.
Боги, если у него получится
Даже боялась на секунду поверить в это чудо. Только бы не спугнуть.
Тогда начинай. Платон закрыл глаза. И постарайся не проецировать происходящее на себя. Помни всё сугубо добровольно и ради благой цели. Поняла?
Ага
Всё же я зажмурилась, нажав на рычаг. Пальцы словно окаменели, и мне пришлось силой заставить себя вернуть его в исходное положение.
Платон задышал тяжелее и громче, но если не смотреть на то, как он бьется в агонии, то пытка переносилась значительно легче. Хотя сердце так оглушительно стучало в моей груди, что, казалось, его можно было услышать на другом конце особняка.
Всё нормально, хрипло сказал Платон. Повышай напряжение.
По памяти я ввела требуемые показатели. Они въелись в моё подсознание, и сейчас руки сами выставляли нужные значения.
Не переживай, голос Платона звучал успокаивающе. Дыши глубже.
Такое чувство, что это меня разложили на кофейном столике, а не его и это он пытался хоть как-то облегчить мои страдания. Мы словно поменялись с ним ролями.