И вот теперь все оживились. Кажется, у брата Ярослава была какая-то идея. Но раскрывать он её не собирался, во всяком случае, пока.
Итак, «князь» взглянул на Квашнина. Ты ведь, брат Аполлинарий, большой дока насчёт всякой техники.
Ну у меня есть некоторые технические знания и навыки, скромничал инженер.
А с новыми фотокамерами знаком? Это те, что с «длинными» объективами, которые снимают с большого расстояния.
С фотокамерами знаком, работать с ними могу, уверенно отвечал Квашнин, про новые объективы читал. Хотел попробовать.
Вот и попробуй! продолжал великосхимный. Купи лучшую камеру и самый лучший объектив, мне будут нужны фото всех офицеров с линкора. Брат Вадим тебе в помощь. Он тоже большой любитель всякой техники. А ты, брат Тимофей, помоги им местом, устрой квартиру, чтобы они проходные с верфей, через которые выходят англичане, могли снимать без труда. И нужно с этим поторопиться, хочу, чтобы брат Аполлинарий начал делать снимки уже завтра.
Понял. Там напротив ворот верфей есть хорошие чердаки, может, какой подойдёт, припомнил Елецкий. Мы с братом Емельяном, он взглянул на казака, займёмся этим прямо сейчас.
Займитесь; а как освободитесь, теперь великосхимный поглядел на Тютина, ты, брат Емельян, с братом Валерием прошвырнитесь-ка по кабакам, где ошивается британская матросня.
Зачем? сразу оживился казак.
Надо будет найти самого драчливого забияку с линкора, желательно какого-нибудь унтера, а не простого матроса.
Так, ага, сразу стал вникать в суть дела Тютин. А для чего он нам надобен?
Для разговора, отвечал ему брат Ярослав.
А! Типа «языка» взять для допроса! догадался казак.
Да, «языка» для допроса, кивнул великосхимный. Вот только он нам понадобится, когда брат Аполлинарий и брат Вадим сделают нам фотографии офицеров с линкора. А пока только приглядитесь к ним.
Всё понял, всё сделаем.
Брат Валерий тебе в помощь будет.
И тут Тимофей Сергеевич Елецкий всё-таки спросил:
Так у тебя, брат Ярослав, есть мысли по поводу дела?
Этот вопрос был не праздный, все хотели знать, есть ли у руководства план, чтобы ободриться, чтобы понять, что все их усилия не были и не будут напрасны. Но вместо этого великосхимный как-то уклончиво сказал:
Мысли-то у меня всегда есть, а потом ещё добавил всё так же туманно: Они у меня на всякое дело имеются, да вот не на всякое дело правильных мыслей у меня хватает.
Елецкий поглядел на него искоса, вроде в этом взгляде было и восхищение вельми великомудр брат во Господе Ярослав, но и недоумения в глазах резидента хватало тоже. После он вздохнул, и на этом стали братия из квартиры расходиться. Но перед тем, как выйти первым, Тютин, улучив момент, спросил у Елецкого:
Так что он сказал-то? Есть у него мысли?
Поди пойми его, пожал плечами гамбургский резидент. Тебе сказано с братом Валерием пройтись по кабакам в порту, вот и собирайся.
***
Герцогиня знала: если доктор Мюррей хочет с нею встретиться по своей инициативе, нужно ждать чего-то неприятного. Чаще всего это были очередные просьбы денег. Доктор почему-то считал, что делает для леди Кавендиш очень много, и осознание этого рождало в нём избыточное самомнение; но он не знал, что к леди Джорджиане пару раз в год приходят разнообразные доктора типа него самого, которые обещают ей новые способы сохранения здоровья и даже возвращения молодости. Однако герцогиня не спешила их нанимать и просила убедительных доказательств объявленных возможностей. Не догадываясь об этих визитах коллег-конкурентов, Мюррей вёл себя несколько самонадеянно и всегда раздражался, если она отказывала ему в требуемых суммах или пыталась хоть как-то урезать его расходы. Вот и сейчас, когда Джеймс доложил ей, что её желает видеть доктор, она оторвалась от бумаг, в которых делала правки, и поджала губы. А потом с надеждою подумала:
«Может, всё-таки он заведёт разговор о будущей пересадке глаз, а не о деньгах? Впрочем, он большой мастер увязывать нужные операции и новые расходы, придумает что-нибудь про аппарат для гальванизации тканей фунтов за триста или ещё что-нибудь».
В общем, гадать было бессмысленно, и она произнесла:
Пригласи его, Джеймс.
О, в этот день доктор пришёл к ней в новой, чистой рубахе. Только на манжете левого рукава красовались какие-то коричневые пятна, во всём остальном мистера Мюррея можно было считать чистым. Ну, трёхдневная щетина и сальные волосы до плеч не в счёт.
Итак, доктор, чем я могу вам помочь? подслеповато щурясь, спросила герцогиня.
Я пришёл с не очень хорошими новостями, Мюррей вздохнул; судя по всему, он и сам был не рад этому разговору.
Вы себе не изменяете, холодно заметила на это леди Джорджиана. Говорите, что произошло?
Я хотел сказать вам о той особи, что вы прислали.
И вот тут леди Кавендиш отложила перо, потому что для этой старой женщины вопроса важнее в этом свете не существовало. Даже её неуёмная страсть к драгоценным камням, и та меркла перед одержимостью омолаживать себя. Она внимательно глядела на доктора, ожидая неприятных вестей: ну, говорите уже!
Особь, которую вы прислали, близорука, наконец произнёс Мюррей.
Близорука? удивилась леди Кавендиш. Отчего же она близорука? Она же молода!
Это наследственное, уверенно отвечал ей доктор. Да и крупна она для вас, её глаза слишком велики для ваших глазниц.
Велики? Близорука? герцогиня всё слышала, но смысл сказанного доктором ускользал от её цепкого ума, так как она не готова была всё это воспринимать. Это не укладывалось в её чёткие планы и, значит, было непонятным.
Её глазные яблоки и так крупны, да ещё и вытянуты из-за наследственной болезни, они вам не подойдут.
Теперь для леди Джорджианы всё стало ясно: глаза той девки ей не подходили. Придётся искать новую особь. Ну а
А кожа? спросила она.
Ну, с кожей всё в порядке, отвечал ей Мюррей. Правда, особь почувствовала что-то неладное, когда её привели к нам, и начала биться, едва удалось успокоить её, пришлось использовать хлороформ.
Надеюсь, вы не повредили её кожу? уже с опасениями в голосе произнесла герцогиня.
Почти не повредили.
Что значит «почти»?! герцогиня вскочила со стула. Она уже настроилась на обновления, и ей очень не хотелось начинать новые поиски. Её мягкие туфли сделали уже пару шагов по толстому ковру в сторону доктора, глаза старухи горели молодым огнём ненависти, её взгляд буквально пронзил доктора.
Это был как раз тот самый взгляд, который люди могли ощутить физически и от которого даже у крепких мужчин начинали дрожать колени, и доктор почувствовал на себе всю его силу. Он сглотнул слюну, ослабил и без того не слишком тугой узел на галстуке и произнес сипло:
Миледи Прошу вас Кожа особи в порядке, её немного поцарапали, когда запирали в клетку, сейчас особь под галоперидолом, она не активнее овоща. Царапины на коже незначительны.
Ей хотелось взять трость, подойти к этому тупому доктору и переломать ему кости! А лучше размозжить кости его лица. Она знала, что под этим её взглядом он не сможет сопротивляться, но британские ведьмы и кичились тем, что умели держать в узде свои самые яростные эмоции. Она сделала глубокий вдох и умерила свой пыл.
Значит, кожа её в порядке?
В по в порядке, миледи, заикаясь отвечал доктор. Он всё ещё теребил узел своего галстука. И все отдельные органы у неё в отличном состоянии, я всем им найду применение. Я бы порекомендовал её печень сэру Невиллу, так как его печень имеет высокую степень ожирения.
Думаю, сэр Невилл будет вам признателен? леди Кавендиш уселась в своё кресло. Когда вы собираетесь провести операцию? Имейте в виду, мне нужно планировать свой распорядок.
Два ну, три дня, и у меня всё будет готово, заверил её доктор. И после ещё пару дней уйдёт на ваше восстановление. Думаю, что через неделю вы сможете уже покрасоваться в новой коже.