«Прошлое»
Он вспомнил про костюмы, у которых каждая штанина стоила по пятьсот баксов; их вручную сшили лучшие мастера Города мертвых, и теперь тряпки собирали пыль и незаметно давали усадку год за годом. Любое дело, которое требовало ношения костюма, было жалким подобием настоящей жизни. Туссен еще мог вспомнить, как выглядели костюмы, но не туфли. Туфли никогда. Выходит, он и не собирался идти по стопам отца.
Неужели мы просто меняем одну униформу на другую?
Нет, хочу вот это.
Уличный стиль. Мода для теплого климата. Много обнаженной кожи. Хуэнь пожала плечами.
Я все еще думаю, что в другом ты смотрелся бы лучше. Зависит от того, хочешь ли ты произвести впечатление на людей или нет.
Это всего лишь corillo[96], в которую я когда-то входил. Мы встречаемся каждую Ночь мертвых в кафе «Конечная станция» в Святом Иоанне. Подходящее место для встречи: кафе умерло много лет назад. Мы просто поднимаем тост за безвкусный труп. Каждый год мы по очереди устраиваем какое-нибудь мероприятие, что-нибудь необычное поездку, экспедицию. Что-то. В прошлом году отправились на поиски Мультяшного кладбища. Это было мое мероприятие. В этом году очередь Сантьяго Колумбара. Одному богу известно, что он вкладывает в понятие «веселая ночь».
Брат Мохаммед, который висел в гравитационных ботинках под потолком в своем закутке размером два на два метра, внезапно потянулся к перекладине и ловко опустился на землю.
Ты знаешь Сантьяго Колумбара? Раньше он был моим героем. Как все великие звезды futbol и movimiento[97] в одном лице. Он однажды такую штуку сделал: ликантропеон-3, темпорально-ориентированный проприоцептор. Каждые двадцать девять с половиной дней срабатывало и сообщало твоей нервной системе, что ты волк. Собери десять товарищей вместе, раз, два, три погнали, вы стая. А-у-у! Лондонские оборотни. Крутая была штука, ты мог наблюдать, как меняешься, когда начинают работать проприоцепторы; виртуальный преобразователь можно было запрограммировать так, чтобы и своих товарищей по стае ты видел волками. Вы все действительно думали, чувствовали и ощущали, как волки. Хорошее вещество. Потребовался целый год, чтобы оно вышло из моего организма. К тому времени я уже пристрастился к полетам.
Надо тщательнее выбирать кумиров, мрачно сказал Туссен. Кто-нибудь знает номер службы такси?
Сегодня вызвать не получится, сообщила Хуэнь с легким злорадством. Живые не спустятся в долину, а мертвые все заняты.
Чтобы доказать ее неправоту, телефон сообщил Туссену номер велотакси «Парамаунт кэб». «Десять минут», сказали на том конце. Ровно через десять минут с точностью до секунды велорикша позвонила в колокольчик на гравийной дорожке возле Гнезда.
Что ж, желаю приятно провести время, сказала Хуэнь без тени любезности.
Идея не в этом вздохнул Туссен.
Похожая на сфинктер дверь Гнезда Лодога закрылась за ним. Вечер: ясный, теплый, температура тридцать два градуса, влажность девяносто три процента, ветер западный, переходящий в северный, северо-западный, слабый, около восьми километров в час. Последние инфракрасные отблески комендантского часа в небе. Предчувствие грома. Земля пахнет; пахнут латериты[98] и все, что растет. Из долины тянет дымом пожара.
Ты тот парень, который хочет в кафе «Конечная станция»? спросила cochera[99], мускулистая мертвячка, одетая в шорты и увешанная бижутерией; она как будто ничуть не запыхалась после крутого подъема в Гнездо. Голова у нее была бритая наголо, если не считать пяти тщательно завитых дредов у основания черепа. Надеюсь, ты не против попутчика.
Таковым оказался мужчина неопределенного возраста, с лицом вроде тех, которые кажутся знакомыми и заставляют до утра мучиться от попыток вспомнить, как человека зовут. Нарядный Туссен почувствовал себя неуютно: все равно что серфер на свадьбе.
Прекрасный вечер, сказал пассажир.
Cochera спешилась и стала что-то подкручивать.
Какой-то мужчина шел по гравийной дорожке от густых зарослей бамбука, скрывающих фундамент Гнезда.
Что-то кольнуло, ёкнуло: надвигается беда.
Пассажир доверительно наклонился вперед.
Знаете, сказал он, вам действительно стоило надеть другой костюм. Так было бы гораздо удобнее.
Туссен схватился за стальную раму, чтобы отпрыгнуть как можно дальше. Отскочить. Убежать. Спрятаться. Но хромированная эмиссионная головка тункера оказалась в тридцати сантиметрах от его «третьего глаза». Оружие держал в левой руке человек, вышедший из зарослей бамбука.
Возвращайтесь в такси, сеньор Теслер.
Тункер: популярное, дешевое, массовое противопехотное оружие, состоящее из высоковольтного мазера и запаса энергетических патронов. Для стрельбы с небольшого расстояния; общественно опасное. Работает по принципу городской легенды про пуделя в микроволновке, только вот в этой версии в пар превращается мозг и разносит голову на части. Сцена с взрывающейся башкой как ни крути, нестареющая классика.
Сеньор Теслер. Сеньор Теслер. Сеньор Теслер.
Шов вдоль ранца с крылом вдруг заныл, как будто воспалился и стал ужасно болезненным.
Кто вы такие?
Это Тешейра, мужчина с тункером слабо улыбнулся, это Шипли, мускулистая женщина кивнула, в кулаке у нее сверкнул серебром второй тункер, а меня зовут Квебек. Что вам мало о чем говорит. И не должно, сеньор Ксавье Теслер.
Я больше не ношу это имя.
Мы знаем. Как вы уже догадались, мы не спускали с вас глаз. А также ушей и кое-каких других органов чувств, посложнее.
Вы перехватили звонок в таксомоторную компанию.
Разумеется.
Пауза. Затем:
Ты. Кто ты такой? Туссен употребил такое местоимение, словно обращался к знакомому: «¿Qui es-tu?» Человек, называвший себя Квебеком, улыбнулся. Внезапно разозлившись, Туссен выскочил из велотакси.
Я не собираюсь играть по вашим правилам. Вы не выстрелите в меня. Вам нужно что-то, что может дать только Ксавье Теслер, и если вы убьете меня, вы этого не получите. Значит, я иду пешком.
Он повернулся спиной к тункерам. Он чувствовал себя так, как будто швы на коже расползлись, и сокровенные механизмы души оказались выставлены на всеобщее обозрение.
О да, Туссен, ты прав.
Туссен остановился, подозревая, что ему позволили одержать эту маленькую тактическую победу только потому, что она обеспечила им больший стратегический выигрыш.
Твоя подруга Хуэнь та, которая в твоем присутствии возбуждается, позови ее. Скажи, что ты передумал и хотел бы познакомить ее с Сантьяго Колумбаром в кафе «Конечная станция».
Как долго они наблюдали, слушали, нюхали, что сумели забраться так глубоко в нутро его жизни?
Или?
Трое вооруженных головорезов против двенадцати безоружных миролюбивых летунов?
Пошел ты, Квебек.
Женщина по имени Шипли ухмыльнулась. Тешейра проводил Туссена до двери. Открыла Хуэнь.
Решил, что ночь в Городе мертвых без возможности повеселиться со мной слишком скучное занятие?
Туссен выдавил из себя улыбку, легкомысленный тон.
Менять свое мнение прерогатива мужчины. Ты идешь?
Попробуй остановить меня.
Ему стало дурно, когда он увидел, как она возвращается в своем любимом шелковом жакете.
Давай повеселимся!
Даже реакции águila было недостаточно, чтобы спасти ее. Человек, назвавшийся Тешейрой, сделал шаг вперед. И его лицо оторвалось, превратившись в струю чего-то серебристого (сохранившего призрак улыбки), устремилось к глазам Хуэнь, ее ушам, носу и рту. Девушка открыла рот, чтобы закричать. Серебристая жидкость хлынула внутрь, прямо в горло. Ее глаза превратились в слепые зеркальные овалы. Она судорожно, беспомощно замахала руками. Брюки потемнели от мочи.