Цепочку моих жутких размышлений прервал стук дверцы джипа, Женя, в отличие от меня, времени не терял. Ладно, по крайней мере, нас двое, утешил себя я, и поскольку психике свойственно хвататься за любую соломинку надежды, я немного успокоился и вышел из машины. Женя поставил свой джип рядом с моей машиной и теперь с интересом разглядывал заполненную парковку.
Вижу, мы не одни такие дураки, кивнул он на ряды машин и издал нервный смешок, он тоже боялся и прекрасно понимал, как глупо мы в сущности поступаем, два взрослых мужика.
Я не успел ответить, на границе заднего двора возникла та самая огромная фигура, свет прожектора за ее спиной сиял, как ореол, и знакомый голос сказал:
Прошу за мной, господа.
Мы вышли с бетонного прямоугольника парковки и, едва не держась за руки, двинулись к амбалу. Когда подошли так близко, что свет на переднем дворе позволил мне разглядеть его, я едва не наложил в штаны это был настоящий головорез! Ему бы в фильмах сниматься! Ростом под 2 метра с огромными ручищами и ногами, похожими на два столба, с совершенно круглым лицом, заостренной бородкой и щелками раскосых глаз, а на макушке торчала туго затянутая гулька. Этот азиат как будто сбежал из какого-нибудь боевика 90-х, и я готов был спорить на свою машину, что под черной курткой у него пистолет. Мне стало жутко, до дурноты жутко, я понял, что только что совершил самую роковую ошибку и самую последнюю, судя по всему.
Будьте осторожны, вежливо предупредил он, здесь темно, но дорога ровная.
И он бесшумно скользнул в темноту под деревья, ветки тянулись к темному дому, образуя зеленую крышу над нами. Мы с Женей переглянулись, точно как дети, угодившие в логово людоедов, а потом пошли за ним как под гипнозом. Когда глаза привыкли к темноте (она не была кромешной, в городах такой темноты не бывает, даже в таких полуживых районах) я понял, что мы идем по дороге вдоль дома, а впереди нечто, очень похожее на обычный подъезд. Заброшенный многоквартирный дом, осенило меня, должно быть, когда-то здесь было здорово такой большой двор, весь в зелени. Здоровенный азиат шел уверенно, чувствовалось, что он знает территорию как свои пять пальцев или он видит в темноте, подумал я и хихикнул про себя, вот вам и чудеса.
Наш проводник направился к первому подъезду, мы послушно проследовали за ним, а когда подошли на расстояние в несколько шагов, я понял, что это не подъезд перестроенная квартира, в таких обычно делают магазины или салоны красоты, вынося выход на улицу. Широкая лестница заканчивалась небольшой площадкой, на ней стояли горшки с какими-то цветами, в темноте невозможно было разглядеть, а прямо по центру располагалась резная двустворчатая дверь. Почему они не зажигают здесь свет, задался вопросом я, перед воротами же горит прожектор?
Так как здесь нет необходимости в постоянном освещении, как будто прочитав мои мысли, сказал вдруг громила, на крыльце мы используем датчики движения, берегите глаза.
И как по команде вдруг вспыхнул ослепительный свет, как будто выжигающий глаза. Я вскинул руки, пытаясь спасти себя от этого холодного безжалостного освещения. А вот наш проводник как будто даже не испытывал дискомфорта, выждав несколько секунд, пока наши глаза более-менее привыкнут, он так же вежливо предложил нам подниматься. По лестнице запросто могли одновременно пройти 4 человека, но мы пошли по одному, сначала Женя, адаптировавшийся быстрее меня, потом я, всё еще прикрывая рукой глаза. Послышался звук тяжелой массивной двери, открывающейся для нас, сердце мое забилось, как бабочка в паутине, всё это было так странно и так нереально но и так завораживающе волнительно.
Опоздавшие, услышал я голос амбала, по-прежнему спокойный, никакого раздражения, он просто сообщал кому-то о прибытии новых гостей.
А потом я услышал голос, от которого мое сердце сделало сальто, а нервы зазвенели, как струны под рукой умелого гитариста.
Спасибо, Рафаэль.
Женский голос дивной красоты, в меру низкий, льющийся, как весенний ручей под ночным небом, с плавными интонациями и четким выговором. Мне не терпелось увидеть, какому же прекрасному созданию может принадлежать такой голос, разве что королеве эльфов, не иначе.
Я торопился войти и увидеть ее, готов был толкнуть нерасторопного Женю хотя, возможно, он уже увидел ее и остолбенел, подумал я и начал протискиваться в дверь мимо него. В итоге мы вошли одновременно, дверь была настолько широкая, что с нами в ряд мог бы зайти и наш проводник, но он уже был внутри, стоял слева от меня, сложив руки в замок перед собой типичная поза телохранителя. Переступив порог, я тут же поднял глаза, здесь царил полумрак, разгоняемый мягким теплым светом, напоминающим свет свечей. Я не стал рассматривать обстановку, хотя любопытство прожигало дыру в моей голове, но сейчас важнее было найти ее, «королеву эльфов», поэтому я вращал глазами, как бешеная лошадь, и, наверное, смотрелся очень комично, потому что голос вдруг произнес:
У вас будет время осмотреться. А сейчас прошу минуту внимания.
Я перестал шарить глазами и устремил взгляд на источник этого прекрасного звука, но увидел только стену таких же громил. Господь всемогущий! Ими была полна целая комната широкая и круглая прихожая-холл. Разных рас и национальностей, но все как на подбор здоровенные, широкоплечие, высокие, мускулистые и невероятно красивые. Как будто я попал в модельное агентство, а не в какой-то загадочный Клуб Удивительных Историй. Мои глаза невольно бегали от одного совершенного лица к другому, и все они были молодыми, хотя, какого возраста определить не представлялось возможным. И все они смотрели на нас, бесстрастно, спокойно, как хорошо натасканные псы, которые не гавкают и не скалятся без повода или команды хозяина, зато потом кидаются и убивают. Их было никак не меньше 20, чернокожие гиганты с как будто высеченными из камня лицами, азиаты, у одного шикарные волосы спадали ниже плеч, один индиец с невероятными черными глазами, горящими как будто каким-то сверхъестественным огнем, и благородным лицом. Я видел блондинов-близнецов, похожих на ангелов, и мужчину с тонкой бородкой и лицом киношного султана, настолько он был красив своей восточной красотой; рыжий громила с дредами как будто сошел с рекламного баннера какого-нибудь дома моды высокие четкие скулы, аккуратный нос, широкий подбородок, слегка впалые щеки; а рядом с ним стоял мужчина, олицетворяющий собой словосочетание «прекрасный принц», с интеллигентным лицом таким же идеально красивым и темными волосами, идеально подстриженными и зачёсанными на боковой пробор. Я с глупым изумлением и любопытством разглядывал этих красавцев, это сборище совершенных людей, забыв, что пялиться невежливо, забыв думать о том, как я выгляжу, я просто не мог оторвать от них взгляд.
Я, наверное, так и стоял бы весь вечер, загипнотизированный безупречностью человеческой красоты, но прямо передо мной стена красавцев-громил начала расступаться, я жадно устремил взгляд туда, и через секунду мое нетерпение было удовлетворено. Я не помню, что подумал, когда увидел ее впервые, скорее всего ничего. Я не мог дышать, не то что мыслить. В мягком полумраке из-за высоких могучих тел к нам вышла богиня, не киношная имитация совершенства, а настоящее чудо во плоти. Высокая китаянка, не такая высокая, конечно же, как ее телохранители, идеально сложенная, изящная, как пантера или как змея, а лицо. Нет в человеческом языке слов, чтобы описать хотя бы бледный образ этой красоты. Причем красота была не только в гармоничных и правильных чертах лица и пропорциях, что-то шло изнутри, какая-то мощная, сокрушающая энергия, что-то загадочное, неземное, возвышенное. Черные глаза со вздернутыми уголками горели мудростью, в них был свет и сила; струящиеся как шелк волосы были уложены в прическу, убраны от прекрасного лица и спадали на спину и на грудь. Эта царственная осанка, изящные руки с длинными, нежного оттенка ногтями, длинные ноги, восхитительно красивые, точеная фигурка в облегающем элегантном платье черного цвета, дорогие украшения передо мной стояла королева, но не эльфов, а всего сущего, Богиня, сошедшая на землю в окружении ангелов. Да, именно так я и подумал, когда ко мне вернулась способность хоть как-то мыслить. Мне захотелось упасть перед ней на колени, убить и умереть за нее, все женщины, которых я когда-либо видел, казались серыми и невзрачными простушками по сравнению с ней. И ее легкая улыбка ясно говорила, что она прекрасно знает, какое впечатление производит.