Праздник продолжался, люди выкрикивали наши имена и бросали цветы. Все шло идеально, именно так, как я и рассчитывала. И даже более того. Правда, только до последнего отрезка пути.
В меня что-то полетело, причем явно не цветок. Я вдруг обнаружила, как по платью и голым ногам растекается яичный желток. Затем в меня запустили половинкой помидора, а потом чем-то еще чем именно, я точно не поняла.
Я присела, прикрыв голову руками.
Нам нужна работа! пронзительно вопил кто-то.
Касты все еще живы!
Выглянув из-под руки, я увидела кучку манифестантов, швырявшихся в платформу гнилыми продуктами. Некоторые развернули спрятанные от гвардейцев транспаранты с гневными надписями, другие осыпали меня отвратительной бранью, обзывая так, что язык не поворачивается это повторить.
Хейл присел передо мной, положив руку мне на плечо:
Не волнуйтесь, я вас держу.
Ничего не понимаю, жалобно пробормотала я.
Генри, опустившись на одно колено, пытался дать сдачи каждому, кто к нам приближался. Хейл, стиснув зубы, бесстрашно закрыл меня своим телом, ни один мускул не дрогнул на его лице, когда в него попали чем-то тяжелым.
Я услышала, как генерал Леджер приказал Избранным пригнуться. Платформа набрала скорость, двигаясь явно быстрее, чем планировалось. Пришедшие поглазеть на парад были явно разочарованы, они свистели и улюлюкали нам вслед.
Услышав наконец хруст гравия центральной аллеи дворца, я оторвалась от Хейла, вскочила на ноги и, пробравшись к лестнице, торопливо спустилась.
Идлин! закричала мама.
Я в порядке.
Папа стоял, оцепенев от ужаса.
Дорогая, что произошло?
А черт его знает! выпалила я, сгорая от унижения.
Мало того что вся наша затея с треском провалилась, так еще все эти сочувственные взгляды кругом! У меня на душе стало совсем паршиво.
Бедняжка словно было написано на лицах окружающих. И их жалость была мне ненавистна даже больше, чем злоба испортивших процессию хулиганов.
Опустив голову, я стремглав помчалась по дворцовым коридорам в надежде, что меня никто не остановит. Но сегодня удача явно от меня отвернулась: оказавшись на площадке второго этажа, я нос к носу столкнулась с Джози.
Ой! А что с тобой приключилось?
Я не ответила, а лишь прибавила шагу. За что? Неужели я это заслужила?
Когда я вошла к себе, Нина убирала комнату.
Мисс?
Помоги! простонала я и разразилась слезами.
Она, не побоявшись испачкать свою безупречную униформу, нежно меня обняла:
Все. Успокойтесь. Сейчас мы вас отмоем. Вы пока раздевайтесь, а я наполню ванну.
Почему они так со мной обошлись?
А кто это сделал?
Мой народ! с горечью воскликнула я. Мои подданные. За что?!
Нина нервно сглотнула:
Не знаю.
Когда я стерла косметику с лица, руки у меня оказались в чем-то зеленом. Из глаз снова ручьем хлынули слезы.
Все, я пошла наполнять ванну, сказала Нина, а я осталась стоять в полной растерянности.
Конечно, вода смоет грязь, да и вонь тоже исчезнет, но, как ни отдраивай тело, воспоминания стереть не удастся.
Несколько часов спустя я, одетая в свой самый уютный свитер, сидела, скорчившись, на кресле в папиной гостиной. Несмотря на жару, одежда сейчас была моим единственным защитным слоем, создавала ощущение безопасности. Папа с мамой пили что-то явно покрепче вина небывалый случай в их практике, хотя даже это не помогало им успокоить нервы.
Арен постучал в дверь и, не дождавшись ответа, вошел в комнату. Наши глаза встретились, и я бросилась к нему на грудь.
Мне очень жаль, Иди, произнес он, целуя меня в висок.
Спасибо.
Арен, я рад, что ты пришел. Папа рассматривал снимки парада, лежавшие поверх сегодняшних газет.
Нет проблем. Арен обнял меня за плечи и усадил в кресло, где я снова свернулась калачиком, а сам остался стоять рядом с папой.
Ума не приложу, как такое могло произойти, осушив бокал, сказала мама. Она явно боролась с искушением выпить еще, но вовремя остановилась.
Я тоже. Мне казалось, что я до сих пор чувствую на себе волны ненависти этих людей. Что плохого я им сделала?
Ничего, заверила меня мама, устроившись рядом со мной. Они ненавидят монархию, а отнюдь не тебя. Сегодня они видели в твоем лице представителя этой самой проклятой монархии и именно потому с такой яростью и набросились на тебя. На твоем месте мог оказаться любой из нас.
А я-то, дурак, был уверен, что Отбор поднимет им настроение. Мне казалось, они будут в восторге. Папа, по-прежнему в шоке, бросил взгляд на фото.
На секунду все словно притихли. Надо же, как жестоко он заблуждался!
Ну, начал Арен, все могло пойти именно так, как задумано, если бы не Идлин.
Мы удивленно уставились на него.
Прошу прощения? Меня настолько задели его слова, что я чуть было не разрыдалась снова. Ведь мама сама только что сказала, что на моем месте мог оказаться любой из нас. Тогда при чем здесь я?
Арен плотно сжал губы и задумчиво оглядел комнату.
Отлично. Давайте обсудим. Если бы Идлин была обычной девушкой, не стремящейся все контролировать, такого никогда не случилось бы. Но возьмите любую из этих газет, произнес брат, ткнув пальцем в лежавшую возле отца кипу. Она словно ставит себя выше других, а снимки со вчерашнего обеда говорят сами за себя. Идлин смотрит чуть ли не волком на бедных парней.
Тебя бы на мое место. Вот тогда ты бы понял, насколько мне тяжело.
Арен вытаращил на меня глаза. Он лучше других знал, что я не собираюсь искать себе суженого, по крайней мере в ближайшие несколько месяцев.
Мама отошла от меня и заглянула в газету через папино плечо:
Он прав. Ты сама по себе. Ты как айсберг в океане. Никакой химии, никакой романтики.
Послушайте, я не собираюсь ничего изображать. Ради забавы публики строить из себя дурочку, млеющую от внимания кучки парней? Нет уж, увольте! И я решительно скрестила на груди руки.
Прошло всего два дня и такой сокрушительный провал. А ведь я заранее знала, что это дохлый номер, но теперь по уши увязла в их унизительной затее. Неужели они осмелятся просить меня и дальше выставлять себя на посмешище ради того, что наверняка не сработает?
В комнате стало тихо, и я, наивная, на секунду подумала, что выиграла.
Идлин. Папа бросил на меня умоляющий взгляд, но я решила не поддаваться на провокации. Ты обещала мне три месяца. Мы здесь и так устроили мозговой штурм, но нам не удастся погасить пламя, если будут возникать новые очаги возгорания. Ты должна хотя бы попытаться.
И тут я вспомнила о том, о чем раньше как-то не задумывалась: о папином возрасте. Папа не был старым в прямом смысле слова, но за свою жизнь он сделал столько, о чем люди вдвое старше его и мечтать не могли. Он постоянно приносил себя в жертву ради мамы, ради нас, ради своего народа и теперь преждевременно согнулся под бременем забот.
Я нервно сглотнула. Нужно дать им как-то понять, что я тоже всей душой переживаю из-за Отбора. Хотя бы ради папы.
Полагаю, ты знаешь, что делать с газетчиками.
Да. У нас есть надежные фотографы и журналисты, кивнул папа.
Тогда завтра утром пригласи репортеров в Мужскую гостиную. А я постараюсь быть на высоте.
Глава 11
На следующее утро я решила пропустить завтрак с семьей. Мне необходимо было сосредоточиться. Ужасно не хотелось, чтобы кто-нибудь заметил, как сильно напугал меня вчерашний день, и сейчас я с каждым вдохом окружала себя непробиваемой броней.
Нина убирала комнату, беззаботно мурлыча себе под нос, что было бальзамом на мои раны. Ведь Нина не только успокоила меня после вчерашнего фиаско, но и не стала ни о чем спрашивать, решив не касаться болевых точек. Насчет нее я могла быть абсолютно спокойна. А вот насчет себя это вопрос.
Нина, полагаю, сегодня самый подходящий день, чтобы надеть штаны, заявила я.
Еще больше черного? поинтересовалась она.