Мсье де Дягилефф, почему Чумаков приехал в Париж и почему он поселился в вашем отеле? перешел к делу Ленуар.
Дягилев прикусил верхнюю губу тоненькая полосочка его усов изогнулась.
Кажется, вы действительно умеете добывать информацию, мсье сыщик. Вы знаете, очень сложно управлять балетной труппой. Голос Дягилева поднялся на один тон выше. Я прилагаю все усилия, чтобы показать Западной Европе русское искусство. Когда речь идет об опере, все понимают, что это серьезно. Когда речь идет о живописи, за художников говорят их картины. За музыкантов их инструменты. А балет всегда воспринимали как нечто несерьезное, созданное только для мимолетного развлечения. Я это изменил. Проблема в том, что талантливые танцовщики молодые люди. А молодой коллектив парадоксален. Он стремится к разрушению правил и одновременно не может существовать без сильной, авторитарной власти.
А вы обладаете такой властью? спросил Ленуар.
Властью нельзя обладать. Положение вожака стаи следует сначала заслужить. А дальше все подчиняется законам природы: члены стаи слушают своего вожака, а он защищает их от врагов. Все артисты балета для меня как дети. Они творят с детским запалом. И это очень ценно. Просто иногда они с таким же запалом совершают глупости.
И какую глупость совершил Чумаков?
Чумакову я обещал, что возьму его в труппу выступать в Лондоне и Монте-Карло. На тот случай, если Нижинский не сможет. Он в последние месяцы работает на износ. Я давно знаю Вацлава: после сильных нагрузок он обычно заболевает. Конечно, делает он это неспециально, но такова его творческая натура. Я ждал Чумакова в Лондоне, а он без спросу приехал к нам в Париж. Вацлав был вне себя. Стал мне угрожать. И все это накануне его премьеры как балетмейстера. Пришлось снова сглаживать острые углы, я запретил Чумакову появляться в театре «Шатле» до премьеры. Но у меня в труппе дети. У них в голове звучит только «я», «я» и снова «я».
Это вы велели убрать номер Чумакова? спросил Ленуар.
Дягилев посмотрел на сыщика с нескрываемым удивлением.
Нам с вами явно повезло, мсье Ленуар. Неужели это так очевидно? спросил импресарио.
Каким бы человек ни был аккуратистом, он никогда не оставит свою комнату в таком гигиенически чистом виде. А кроме вас, никто бы не успел заказать уборку, не привлекая к себе внимания
Когда Чумаков приехал, они с Нижинским крепко поссорились. Я боялся, что после убийства в «Шатле» полицейские То есть вы не станете долго разбираться во всех нюансах, а просто найдете в комнате Чумакова какую-нибудь пуговицу от манжет Вацлава и арестуете моего первого солиста. Теперь я вижу, что ошибся, но времени на раздумья у меня не было. В первую очередь я хотел защитить интересы труппы.
Значит, вы все-таки верите в невиновность Нижинского?
Он еще мальчик, который не научился врать Он безусловно чрезмерно капризен. Но он не стал бы мне врать.
Кто придумал поставить «Послеполуденный отдых фавна»?
Я. Мы были в Венеции, на площади Св. Марка. Этот город на воде всегда вдохновлял меня. Обсуждая римскую живопись, я принял ряд поз между колоннами дворца. Вацлаву эти позы напомнили фрески и вазовую роспись. Потом мы поговорили с Бакстом, и я решил купить музыку Клода Дебюсси Так и началась история этого балета, Дягилев оперся обеими руками на свою трость и улыбнулся.
А почему вы не доверили его постановку Фокину? Он же официальный хореограф вашей антрепризы.
Я вижу, что вы уже успели поговорить с Мишей? Улыбка с лица импресарио стерлась. Он очень талантлив, но всегда занят. Мне не хотелось его нагружать новым балетом.
Но Фокин говорит, что вы специально делаете все возможное, чтобы не показывать публике «Дафниса и Хлою», сказал Ленуар.
Фокин вообще очень много разного говорит. Никаких препон я ему не создавал. Его спектакль мы должны были поставить еще в прошлом году, но поставили «Нарцисса». А все из-за того, что Равель не успел сочинить музыку! Пришлось просить Черепнина выручить нас и написать другой балет.
А срыв репетиций? Фокин утверждает, что «Дафнис и Хлоя» самый важный для него балет, а вы постоянно откладываете премьеру, продолжал атаковать вопросами Ленуар.
У Фокина столько же репетиций, сколько обычно дают на подготовку балета. А по поводу переноса дат Как я могу переносить даты «Дафниса и Хлои», если балет до сих пор до конца не поставлен? Осталась неделя до премьеры, а последняя часть еще не готова даже в общем рисунке! Дягилев поднял в негодовании руку. Она дрожала. От меня всем что-то нужно. Как я устал от капризов этих избалованных детей! Анна Павлова хочет денег и аплодисментов, Фокин мечтает о всемирном признании, Нижинский задумал новую революцию в балете Все они бросают мне в лицо какие-то требования, а сами боятся своей тени.
Ленуар помолчал, а потом задал следующий вопрос:
О поклонниках творчества Анны Павловой я знаю. У балерин всегда есть своя свита балетоманов. А у Нижинского много поклонников? Может, убийцей стал один из почитателей его искусства?
У Дягилева выпал из глаза монокль, и он поспешно вернул его на законное место.
Поклонников, вернее, поклонниц у Вацлава очень много. Иногда нас узнают даже на улице. Женщины любят моего солиста. Мне постоянно приходится его оберегать от слишком назойливого внимания. Так же, как я защищал вместе с Дамбре в 1909 году Анну Павлову. Вацлав еще ребенок, ему может вскружить голову любая симпатичная барышня. Дягилев сжал пальцами свою трость и снова улыбнулся. А между тем, посмотрите, что нам доставили сегодня по почте в закрытом письме!
Дягилев опустил руку в боковой карман, вытащил оттуда конверт и передал Ленуару. В письме лежала пуля, а на клочке оберточной бумаги кто-то написал по-французски: «Она тебя найдет».
Этот конверт передали на ваше имя?
Швейцар сказал, что курьер попросил передать конверт «русскому артисту балета». А в отеле сейчас проживает только один танцовщик Вацлав.
Но еще вчера их было двое Вы не против, если я оставлю эту пулю себе?
Берите. Вацлаву я ее не показывал, иначе он совсем потеряет голову.
Значит, теперь вы уверены, что убийца не Нижинский?
Уверен.
В таком случае позвольте мне с ним поговорить и обыскать его комнату.
Дягилев снова прикусил губу, но затем молча встал и предложил Ленуару жестом следовать за ним. Поднявшись на второй этаж, он открыл ключом дверь в комнату. Здесь пахло свежими цветами. На кровати лежал халат из китайского шелка. На столе из беспорядочной стопки писем торчали разноцветные сургучные печати. Нижинский сидел у окна. В его глазах отражалась улица. Артист смотрел на нее с тоской заключенного.
Сергей Сергей Павлович только и смог произнести он при виде Ленуара. Вы за мной?
Я к вам, мсье. Нам нужно поговорить.
Взгляд Нижинского остановился на Дягилеве, но, не замечая в импресарио привычной опоры, заметался по комнате, пока не застыл на каминной полке. Там лежала шахматная доска. Игра и для самого Ленуара часто служила лекарством, успокаивающим нервы, поэтому сыщик сказал:
Хотите сыграть со мной партию в шахматы?
Расчет был прост, как деревянный карандаш: если в шахматы лучше играет Дягилев, Нижинский откажется. Если это его игра, знакомые комбинации ходов помогут ему успокоиться. В любом случае Ленуар ничем не рискует.
А вы играете? полушепотом спросил Нижинский. Я везде стараюсь раздобыть доску. Сергей Павлович даже смеется надо мной. Говорит, что он путешествует с образом Святой Елены, а я с двумя деревянными армиями.
Вы прекрасно вооружены, прокомментировал Ленуар.
Что? Ха-ха-ха! смех Нижинского наполнил комнату, как стая бабочек. Сергей Павлович, ты слышал? А я тебе о чем говорю? Видишь, я не один так думаю!