Вас тоже? спросил Ленуар у молодого трясущегося дирижера.
Нет. То есть я отвечаю только за музыку Меня взяли, потому что в этом году у них балеты на музыку французских композиторов, понимаете? Мы играем Дебюсси, Гана и Равеля. А еще этого русского гения ритма, Игоря Стравинского, будь он неладен В этом году программа антрепризы словно сама по себе символизирует франко-русский союз: декорации и танец русские, а музыка наша.
Чем вам насолил Стравинский? Это его музыку вы вчера играли?
Да-да. Мы играли Стравинского. Он самобытен, но очень уж у него сложная для наших музыкантов партитура. Я даже сам вынужден был разбирать с ним отдельные куски, ответил Монтё. Например, когда вылезает нечисть Кощея, ритм для нас слишком ломаный
Слышали ли вы звук выстрела во время репетиции? спросил Ленуар.
Нет. Если выстрел и был, то точно не во время репетиции. Иначе мы бы услышали.
Тем не менее выстрел был.
Монтё растерялся, похлопал себя по карманам, но потом, словно спохватившись, ответил:
Тогда он прозвучал одновременно с литаврами. Это единственный инструмент, звучание которого могло бы заглушить звук выстрела из револьвера.
А разве я говорил, что стреляли из револьвера?
Ну Я просто предположил. Не из ружья же стрелять в человека. А револьвер можно легко спрятать
Монтё, а у кого из русских балетмейстеров, по-вашему, лучше слух: у Фокина или у Нижинского?
У них у обоих хороший слух! Да-да. Только Фокин свободно читает партитуры, а Нижинский с трудом. Однако он без нот может сыграть любой музыкальный отрывок. Для этого ему достаточно один раз услышать музыку. У Нижинского определенно есть слух на фальшивые ноты и на сбои в темпе. Если он не всегда может объяснить, что именно не так, фальшь он распознает безошибочно.
После разговора с Монтё Ленуар окинул взглядом сцену. Без хореографов и руководителей в театре по-прежнему царил хаос. Каждый занимался своим делом, и совокупность этих дел походила на развороченный муравейник, где каждый все еще нес свою хворостинку, но не знал куда и зачем. Николь по-прежнему говорила с Люси.
Познакомься, Габриэль, это
А мы уже знакомы, заулыбалась девушка.
Правда? Мы с Люси когда-то вместе работали в магазине Bon marché.
Да, только я всегда хотела танцевать. Частные уроки брала, но мне сказали, что путь на сцену для меня закрыт. Ноги уже не те, призналась Люси.
Но она все равно попала на сцену! Только в качестве фигурантки! с гордостью за подругу сказала Николь.
Тогда понятно, откуда вы знаете Нижинского, заметил Ленуар.
Вацлав гений. Среди французских фигурантов его не воспринимают всерьез, потому что он почти ни с кем из нас не говорит, а все репетиции «Фавна» проводит наверху со своими. Но он русский Вестрис, и я очень надеюсь, что в следующем балете он задействует и нас.
Наверное, за это время он вернется в Россию и наберет там новых танцовщиков, сказала Николь.
А он не вернется в Россию.
Что вы этим хотите сказать, мадемуазель? спросил Ленуар.
Нижинский не может вернуться в Российскую империю, потому что его уволили из «Императорских театров» за то, что он вышел танцевать в одном трико перед императрицей. А все танцовщики без государственного контракта подлежат мобилизации на воинскую службу.
Возможно, воинская служба пошла бы ему на пользу, сказал Ленуар, заранее зная ответ. Воинская обязанность коренным образом изменила его собственную жизнь, но это еще не значит, что она одинаково всем полезна.
Это бы разрушило его карьеру. Он ведь не воин, а танцовщик, со знанием дела заметила Люси. С тех пор он разъезжает по европейским турне и боится, что, вернувшись в Россию, его призовут. Дягилев обещал помочь с отсрочкой, но говорят, что на самом деле он предпочитает удерживать своего солиста при себе.
Так, значит, Нижинского уволили за трико?
Говорят, что против него царскую семью настроила сама Матильда Кшесинская, продолжала рассказывать Люси, радуясь, что она может блеснуть такими подробными знаниями о русском балете перед подругой и перед представителем полиции.
Кшесинская это самая знаменитая балерина в России, пояснила Николь.
Да, до Нижинского она была единственной примой, которая управляла театром по своему усмотрению. Сама выбирала себе балеты, сама решала, как распределить роли. Но с приходом Фокина и Нижинского все изменилось. Они создали сольный мужской танец, которому аплодировал не только раек, но и партер. А партер и ложи Кшесинская считала своей собственностью. Двум звездам в русском балете не было места на одной сцене. Особенно двум звездам польского происхождения
А сестра Нижинского осталась с братом?
Да, она тоже уволилась и поехала с Вацлавом выступать в антрепризе Дягилева. Говорят, что в нее влюбился Шаляпин, но она его отвергла. Или он ее отверг, потому что был женат. В любом случае Броня сейчас нашла ему замену среди русских танцовщиков.
Это был Чумаков? спросила Николь.
Не попрыгунчик
Когда официант вынес Фокину на террасу кафе «Отеля де монд» чай с бергамотом, Ленуар заметил, что на столе уже четыре пустых чашки севрского фарфора.
Ах, наконец-то! Я вас жду с самого утра, мсье Ленуар! Каждый день думаю, что хуже быть не может, но каждый день готовит мне все новые и новые сюрпризы. Похоже, что теперь меня допрашивают в последнюю очередь, сказал Фокин, подзывая официанта. Уберите уже, наконец, пустые чашки!
Французский господина хореографа находился еще в стадии активного изучения, поэтому вместо «уберите» Фокин сказал «поднимите». Официант сначала не понял, что от него требуют, поэтому просто поднес последнюю чашку чая прямо к губам клиента. Последний закатил глаза и показал жестами, чтобы чашку опустили перед ним на стол. Официант пожал плечами и исполнил приказ. Эти русские такие капризные, никогда не знаешь, что им взбредет в голову. Ленуар не стал вмешиваться в инцидент.
Господин Фокин начал он.
Вы уже наверняка допросили Нижинского, да?
Нет, в первую очередь я допрашиваю вас.
Фокин сжал губы, вытянул их в трубочку и скрестил перед собой руки.
Что вы делали вчера с четырех до восьми? спросил Ленуар.
Вы что, смеетесь надо мной? Фокин удивился, но его руки продолжали сжиматься на груди. Я главный хореограф антрепризы Дягилева. Я репетировал!
Отлучался ли кто-то из ваших танцовщиков во время репетиции?
Я следил только за теми, кто был в это время на главной сцене.
Какой спектакль вы репетировали?
Как какой? «Дафниса и Хлою». Нам еще осталось поставить несколько заключительных сцен А премьера уже на носу. Потом мы прошли «Синего бога» и «Жар-птицу», но «Жар-птицу» только для поднятия общего духа. Труппа танцует этот балет уже полтора года.
Разве вы еще не поставили свой балет? Нижинский в нем тоже участвует? спросил Ленуар.
Фокин молча посмотрел на Ленуара, словно подбирая правильные слова так, чтобы французскому полицейскому сразу все стало понятно:
У меня было недостаточно времени для постановки «Дафниса и Хлои». Не-до-ста-то-чно! Так и передайте Дягилеву! У Нижинского была возможность репетировать свой балет более сотни раз! А мне специально не дают репетировать.
Кто вам не дает репетировать? спокойно спросил Ленуар.
А вы спросите у Сергея Павловича, кто не дает мне репетировать. «Дафнис и Хлоя» это самый первый балет, который я хотел поставить. Еще с тех пор как увидел в Гостином Дворе у Вольфа в Петербурге книгу Лонгуса «Дафнис и Хлоя». Можно сказать, что весь мой путь балетмейстера начался с этой истории любви пастуха и пастушки на острове Лесбос Я ходил в Публичную библиотеку к Стасову. Тот сказал, что до меня никто, слышите? никто из хореографов не изучал книги о греческих танцах и вазовой живописи. Да что я с вами тут лясы точу, вы француз, вам не понять! Фокин отхлебнул чая и поморщился.