Нина присаживается рядом со мной.
Все правильно. Она бизнес замутила. Ателье. Шьет дорогую одежду для богатых клиентов. У них в семье единственный адекватный человек был ее муж. Он один деньги в семью зарабатывал. Дамы его привыкли жить на широкую ногу. Ни в чем себе не отказывать. Внезапно глава семейства умирает. И женщины не находят иного выхода Тупо набирают кредитов, не думая о том, чем отдавать потом. Ведь шитье ее, честно говоря, особой прибыли не приносит. Но Калининых ничего смутить не может. Королевны по сей день пользуются услугами домработницы. Тачки у каждой крутые. Я знаю, что на машины как раз таки наложили арест. У младшей изъяли мини купер. А мамаша свою спрятала. Дознаватели, кстати, собираются на нее 312 ю возбуждать. За сокрытие арестованного имущества. Так что тебе к ней только со спецназовцами и не ждать теплого приема.
Я поняла уже, вздыхаю устало, чувствуя, что наконец таки отпустило. В голове так ясно и в душе спокойно стало.
Только вот поздно. Я заявление писать буду. Не нравится мне ваш начальник, пожимаю плечами, прикидывая в уме шансы на возвращение в старый отдел.
Ты это зря, хмурится Нина и, приоткрыв дверь, выглядывает в коридор.
Егор Анатольевич строгий. Местами слишком, но он справедливый. И премиями балует хорошо. Он же преемник Кая! Три года на этой должности уже. При Егоре Анатольевиче, кстати, еще цветочки. Кай вот кто настоящий цербер.
Так они друзья? удивляюсь я, хотя пора бы уже перестать.
Еще какие, ухмыляется Нина.
Почему его Каем называют?
Да потому что сердца у него нет. Чёрствый и бесчувственный он. Ни с кем и ни с чем не считается. Вот его точно не разжалобишь. Вообще удивительно, как они с нашим шефом дружат. Совершенно ведь разные.
А по мне так одинаковые, словно близнецы, смеюсь, выходя из кухни вслед за Ниной.
Вернувшись в кабинета, устало опускаюсь на стул. Что теперь делать? Собирать манатки и ехать в кадры с заявлением? Или надеяться на чудесное прозрение начальника? Хотя, прозрение, навряд ли, случится. Особенно после моего концерта и фееричного хлопка дверью. Нет, эти снобы не простят. Абсолютную тишину пустого кабинета разрывает звонок рабочего телефона. А у меня сердце от страха биться перестает. Ну все, Гофман, час расплаты пробил
Да, слетает безжизненно с онемевших губ.
Ева, тебя шеф вызывает, шепчет в трубку Нина.
Теперь мое сердце выдает под сто сорок ударов, крича о том, что лучше бежать отсюда без оглядки. Но я, привыкшая прислушиваться к разуму, приглушаю «вопли», рвущиеся из груди и, борясь с дрожью в пальцах, привожу себя в порядок. Губы подкрасим, прическу поправим. Помирать, так при полном параде.
В приемной Нина кивает, показывая жестами, что Кай уже ушел. Спасибо тебе, изменчивая госпожа удача, хоть здесь ты меня не подвела. Вдыхаю полную грудь воздуха, и на выдохе открываю дверь и захожу внутрь.
Шеф стоит спиной ко входу. Смотрит в окно, приподняв одной рукой жалюзи, другая рука в кармане брюк.
Готовьте служебку на начальника Специализированного отдела. Завтра в девять утра вам будет выделено десять бойцов, говорит он, даже не обернувшись ко мне. А у меня словно камень с плеч, и жить так сразу захотелось.
Мне нужны двое понятых.
Но эта реплика, словно красная тряпка на быка. Повернувшись ко мне, шеф смотрит меня так, словно я и правда самое большое разочарование в его жизни.
Это я вам должен предоставлять?! ой, а теперь кричит на меня. Оказывается, вот какой у него голос мощный аж в ушах заложило, и голова в плечи втянулась. Понимая, что переборщил, он замолкает, и, сделав глубокий вдох, произносит прежним, сдержанным тоном.
Хотя бы этот вопрос вы можете сами решить?
Могу, киваю прежде, чем слово слетает с губ. Ох, как хочется поскорее покинуть его кабинет. Что то душно здесь, дышать нечем и в глазах темнеет.
Возвращайтесь на свое рабочее место, усаживается он за стол, и снова взгляд в ежедневник.
Но когда я оказываюсь в дверях, он снова окликает меня.
И, Ева Сергеевна, я надеюсь, вам не нужно объяснять, что ваше поведение было крайне непрофессиональным. Дверьми хлопать вы можете у себя дома, перед своим любовником.
Мои щеки начинают пылать.
Нет у меня любовника. Я могу идти? слова вылетают раньше, чем включается мозг.
Идите, не замечает или делает вид, что не замечает моего хамства. А я решаю не гадать и пулей вылетаю из кабинета. Закрываю дверь плавно и медленно.
Нина занята разговором с посетителем, но увидев меня, вопросительно кивает головой.
Все нормально. Заходи, как освободишься, шепчу ей и возвращаюсь в кабинет.
До обеда время пролетает с бешеной скоростью. Закончив здесь все срочные дела, собираю бумаги, боясь опоздать на судебное заседание. Сегодня остаюсь без обеда, но даже эта мысль не может расстроить меня. Я победила. Шеф пошел мне навстречу, и, дай бог, перестанет вести себя так, как делал это до сих пор. Может, понял, как был несправедлив ко мне?
Спускаюсь по лестнице, и когда оказываюсь на первом этаже, смотрю на наручные часы. У меня в запасе всего полчаса, а ехать на другой конец города. Поднимаю глаза, и в следующую секунду буквально налетаю на темного цвета огромную стену. Мой лоб ударяется о что то твердое, и я лечу на бетонный пол лестничной площадки, а все документы, которые я так трепетно прижимала к груди, осенними листьями осыпаются вокруг меня.
Простите слетает машинально с губ, а когда я поднимаю глаза и встречаюсь с ледяным взглядом Кая. Дрожь пробегает по телу.
Он возвышается надо мной холодной, неприступной стеной. В кабинете у Егора Анатольевича не заметила то, насколько он высокий. Под его взглядом мне настолько не по себе, что даже пальцы начинают дрожать.
Я наклоняюсь, принимаясь собирать бумаги, а он просто стоит надо мной, и смотрит так, словно я самое никчемное существо на этой планете.
Подумать не мог, что у нас такой кадровый голод. Егор уже всех подряд к себе тащит раздается над головой его высокомерный тон.
А когда я поднимаю на него глаза, Кай словно и нет до меня никакого дела, проходит вперед к лестнице. Смотрю в его спину, и думаю о том, что хуже этого самовлюбленного сноба нет никого на свете. Ну, точно, ледяной Кай.
***
Остаток дня занимаюсь ежедневной рутиной. Готовлю постановления, возбуждаю исполнительные производства. Соседи по кабинету снова на исполнительных действиях. Нина сказала, что они свиней арестовывают. Вот уж, избавьте от такого счастья.
Привет, мелкая, в кабинет входит мой сосед по столу. Жорик. У него красное от солнца лицо и огромная папка в руках. Парень бросает тяжелую ношу на поверхность стола и подставляет лицо прохладному потоку воздуха из сплита.
Привет, чего это я мелкая?
Обернувшись, он пожимает плечами.
Мы тут с Илюхой подумали и решили, что больно ты на мелкая и худая, говорит он, поворачиваясь в мою сторону.
Вы мастера комплиментов, хмыкаю, возвращаясь к бумагам.
Нет, подожди. Давай разберемся, Жора подходит к моему столу и, схватив ручку из подставки, присаживается на краешек.
У нас заведено каждому иметь свое прозвище.
Не заметила. По моему, у вас тут все до жути официальные. Строго по имени отчеству.
В ответ на мои слова Жора морщится.
Это ерунда все. В нашем кабинете действуют свои законы. И один из самых главных гласит: каждой тваре по прозвищу, заявляет с умным видом. Решаю подыграть ему, поддерживая этот несуразный разговор.
И какое же первое правило?
Первое правило: все, что происходит в этом кабинете, остается в кабинете. То есть никакого стукачества и доносов.
Поддерживаю. И какие же у вас прозвища?
У Илюхи Жижа. От фамилии Киселев. Сначала был Киселем, а потом стал Жижей, поясняет Жорик. А я слушаю это и думаю о том, что в моей жизни всегда так. Все в крайности. То террариум в кабинете, то детский сад штаны на лямках.