ГЛАВА 3
Стать свободной. Простить себя. Простить отца. Стать счастливой. Чтобы Коря навсегда ушел и больше не приходил. Уйти от Романа. Полюбить Романа. Родить ребенка. Стать счастливой матерью. Все забыть. Чтобы мама не болела. Чтобы у меня появился друг, который был бы в меня влюблен, но оставался всегда просто другом. Чтобы мама оказалась не моей мамой. Влюбиться. Стать здоровой.
Все мои тетради в сумочке, листочки бумаг, заметки в айфоне и начатые вордовские документы были исписаны моими запросами. Я писала их и стирала, составляла списки, редактировала и направляла их к адресатам психоаналитикам, коучам, Деду Морозу, самой себе, папе. Годами я писала и стирала, писала и стирала, готовила письма и не отправляла. Я ждала от психологов, что они помогут сделать мне запрос. Я принимала психоанализ, потому что он не требовал делать прямой запрос. Мне сказали, что начать психоанализ можно просто поточным рассказом о чем угодно, с любого момента и говорить пятьдесят минут не переставая и после очередной сессии аналитик тебя исцелит. Ведь аналитик это сверх компьютера, который сопоставляет все сказанные тобой слова и их последовательность, выявляет в словах архетипы и символы, вытаскивает из снов разгадки, а потом помогает тебе нырнуть на самое дно океана. А если не хочется нырять, он выпишет тебе волшебный препарат, ты выпьешь его и проснешься новым человеком.
Если не получается, не беда! Психоанализ долгая терапия. К Фрейду и Юнгу ходили десятками лет. Психоанализ это процесс, а не результат. Вода точит камень. Я работаю над собой, не замалчиваю свои проблемы и честно посещаю терапию. Я отдаю на нее время и деньги, я делаю домашние задания, веду блокнот: я делаю все, что могу. В таком забвении прошло больше десяти лет. И вдруг я, наконец, сформировала запрос.
Мне захотелось после этого просто убежать, выключить телефон и весь последующий год отмечать, хвалить себя, поздравлять себя с победой, плакать, обвинять себя в том, какая я сука. Мой запрос это квинтэссенция нелюбви. Но с другой стороны, главное ведь запрос, и, когда ты его озвучиваешь, мозг начинает подбирать решение сам собой. Если запрос означат желание все исправить, это значит, что хеппи-энд моих сессий с Софией мой чистосердечный монолог: «Мне тридцать два года, и я всех люблю. Я психически здорова. Мои отношения с родителями гармоничны, и у меня нет открытых гештальтов и комплексов, связанных с отцом. Мне так жаль, что я сделала аборт, но я свободна от чувства вины, потому что тогда я не могла поступить иначе, и я прощаю себя за это. Мой муж любит меня, я люблю его тоже как человека, как мужчину, я благодарна ему за поддержку, за партнерство, и я абсолютно свободна в дальнейшем продолжении брака: я могу остаться с ним, если я захочу, и смогу расторгнуть брак, если посчитаю так лучше, оставшись с ним друзьями. Я была с ним замужем, потому что хотела этого, и мои отношения с отцом здесь совершенно ни при чем. Как я заблуждалась, когда испытывала отвращение к плоду! Я даже не знаю, кого я теперь хочу больше мальчика или девочку! Мальчик будет носить лучшие гены моего рода: у него будет математический талант, склонность к точным наукам, мужество и умение побеждать. Девочка будет хозяюшкой или капризной красавицей. Я хочу и мальчика, и девочку! Изнасилование давно в прошлом, я его пережила, и его больше нет со мной. Да, это болезненный опыт, но все, что нас не убивает, делает сильнее. Я больше не держу в себе зла на этих заблудившихся людей на низких вибрациях, их нет в моем настоящем времени. Они уже наказаны кто физически, кто юридически, остальные кармически. Но я не упиваюсь мыслями о наказании и мести, их просто для меня нет. У меня нет ночных кошмаров, и Коря покинул меня. Он не был таким уж и страшным, я его выдумала, я его и забыла. Мне помогли препараты, а нетрадиционная терапия, осознанная на пути осознанности и принятия, лишь закрепила действие химических соединений на духовном уровне. Я совсем не склонна к саморазрушению. Я хочу жить долго и не боюсь смерти, не думаю о смерти и принимаю естественную смерть как часть жизни. У меня нет никаких навязчивых мыслей о сексуальности, потому что я принимаю свою здоровую сексуальность и направляю ее в то русло, которое приносит мне благо личное и семейное счастье. Я не хочу изменять своему мужу, потому что мне не нужен такой сексуальный опыт, но даже если я изменю, я не буду считать, что сделала что-то ужасное, и готова буду проработать это. Мне больше не нужна терапия. Доктор, я вам очень благодарна. Я счастлива».
Так? Я не верила в это. Запрос это приговор, какая я мразь и что с этим справиться невозможно. Мне захотелось исчезнуть, и я съежилась. София была вправе убить меня, и я этого заслуживала. Я призналась себе в трусости, так как мое признание была переполнено обвинениями в адрес других, в основном в адрес мужчин, но я ненавидела и свою мать. Я совсем не чувствовала себя ректором собственного же математического колледжа в Великобритании, я смотрела на Софию, как маленькая девочка, ожидающая кары. Но она лишь едва заметно улыбалась мне и предложила взять мне лист бумаги и цветные карандаши. Что? Арт-терапия? Вот прямо сейчас, банальная арт-терапия, как по четвергам в муниципальном психоневрологическом стационаре? Как в психологических группах для подростков, где все рисуют красками, пока куратор сидит в кафетерии, а потом раздает по два предложения каждому? А потом я наклеила бы свои рисунки на стену и хвасталась маме с папой, какая дочка художница? Вы серьезно?
София сказала, что мы будем рисовать мандалу. Мне мешал мой опыт и знания, моя чрезмерная для девушки начитанность про психотерапевтические методы и тесное знакомство со всеми течениями. Мандала казалась мне интересной и мистичной когда-то давно: какой-то цветной запутанный круг с узорами, такой красивый и личный, и что если его нарисовать, случится волшебство. Но когда я сталкивалась с рисованием мандалы в самых разных местах, она обесценилась. Я все больше и больше превращалась в скептическую невротичку, осознающую материальность своего тела. Все мои желания и ощущения были продиктованы телесностью. Мне было легко заболеть, меня легко было убить и трахнуть, потому что я была телом, самкой, биовидом, девочкой, девушкой, женщиной, животным, вещью. Никто не говорил, что это была простая для обладания вещь и безопасная в использовании. В составе этой вещи было много ядов, и она умела убивать сама. Ее можно было любить, можно было ненавидеть, ей можно было пользоваться согласно инструкции, как, например, это делал мой муж, оставаясь всегда в зоне безопасности. Эта вещь злопамятна и где-то самолюбива, она любила удовольствия, но боялась их получать. Как вещь могла нарисовать что-то кроме просто рисунка красками на бумаге? Вещь могла произвести только вещь, без всяких скрытых символов.
Бессознательное? Бросьте. Мозг слишком сложная нейронная масса, память непостоянна и несовершенна, нервная система это клубок. Мужчины любят придавать своей нервной системе божественные свойства. Мужчины по своей сути дикари и носят в себе не только похотливые инстинкты древних туземцев, но и дремучие представления о мире. Они мистифицируют все вокруг себя, так любят тешить своих внутренних детей и желание переспать с собственной матерью, что выстраивают чрезмерную систему сублимаций. Вся архитектура, мировая литература, история, наука, искусство, абстракционизм, театр, секс, религия, наркотическое опьянение, в результате чего шедевры мировой музыки, математические открытия, мода, культура, все это просто материя, порожденная мозгом дикарей-мужчин. Они придумали бога и богинь, патриархат и матриархат, считают себя сверхлюдьми и не готовы признавать свои болезни и смертность такими, какие они есть.