Душ освежил тело, но не смыл усталость от сумасшедшего дня и напряжение после пережитого. Впечатления так и лежали неразобранным комом в голове, но уже не давили, а ждали своей минуты быть разложенными по полочкам.
Между тем, Снежана нарезала бутерброды с сервелатом и сыром, залила чайные пакетики кипятком из электрочайника и выложила несколько конфет. Полумрак от прикрытой шарфом настольной лампы создавал иллюзию домашнего уюта.
Перекусите, предложила она и ушла привести себя в порядок.
За целый день Свиридов так и не вспомнил о еде. Странно, что и сейчас не чувствовал голода, с безразличием глядя на незамысловатую снедь.
Приоткрыв форточку, он осторожно закурил, выдувая дым на улицу. Откуда-то издалека донёсся недовольный лай разбуженной собаки, и опять наступила тишина, закрывшая его от чужой и враждебной действительности. «Или всё это некий кошмарный сон, который исчезнет с рассветом нового дня?», подумал он, глядя на подрагивающую сигарету. Однако осознавал, что никакой это не сон, что влип он, как кур в ощип, и что никак не получается нащупать кончик той нити, которая выведет его обратно туда, где не надо думать о спасении.
Что же вы? с ноткой сожаления спросила Снежана, посмотрев на нетронутые бутерброды.
Вас ждал, рассеянно промолвил Свиридов.
После душа, без затасканной куртки, мятой юбки и беретика, женщина совершенно преобразилась. Коричневая футболка гармонировала с ещё влажными прядями каштановых волос, а стрейчевые джинсы подчёркивали изящную фигуру, которую в другой обстановке Свиридов назвал бы соблазнительной. Серые глаза под крылами бровей, слегка вздёрнутый нос и пухлые губы открыли утончённость черт её лица.
Она уловила его оценивающий взгляд и смутилась.
Ели медленно и молча. После бесконечно долгого и страшного дня сильный голод приглушился ещё большим желанием отдыха. Бутерброды с чаем без сахара казались вкусней, чем им следовало быть.
Жаль, Славка уснул голодным, она с нежностью обернулась на сына.
Ему сейчас важней выспаться.
Да, у нас путь неблизкий.
И куда?
Домой, в Киев.
Нашли время путешествовать.
Не по своей воле
Снежана замолчала. Взяла сигарету из пачки на столе, подошла к форточке, неумело принялась чиркать зажигалкой. Её голова чуть вздрагивала от беззвучного плача.
Свиридов чуть приобнял её и сочувственно погладил по волосам. Ему казалось, что сам невольно оказался причастным к беде этой милой женщины. Слёзы катились по её щекам, и чтобы скрыть накатившую слабость, она уткнулась в крепкое мужское плечо. Сострадание и горячая волна желания охватили Алексея. Он поцеловал её лоб, потом ещё и ещё Их губы встретились и слились, словно только так, в объятиях, они могли защититься от окружавшей их враждебности.
Неотвратимая страсть накрыла две стоящие у окна фигуры и вынесла в призрачный мир, где не существовало никого и ничего, кроме них самих. Свиридов ещё крепче обнял её, и ночь бережно скрыла всё, что ещё миг назад казалось неуместным и неприемлемым
Он поднял веки, не совсем понимая, спит ли ещё или уже проснулся. В кромешной тьме глазам не за что было зацепиться. На его левой руке лежала голова Снежаны, разбросанные локоны щекотали плечо. Он ощущал её грудь и живот, от которых веяло теплотой и безмятежностью женского тела.
Наверное, именно этой нежданной близости и не хватало им, чтобы отрешиться от страха и растерянности. Вернулись спокойствие и способность мыслить быстро и рационально. Но добавилось чувство нежности к той, которая сейчас доверчиво прижалась к нему.
Свиридов глубоко вздохнул и подтянул сползшее одеяло.
Не спишь? прошептала Снежана.
Нет. А ты?
В ответ послышался тихий смешок.
Я не знаю, спала ли, но кажется, что выспалась за все дни поездки.
«Подняв слабеющие вежды, И взор блеснул огнём надежды!»
Ага. Это кто?
Это Лермонтов. Он прильнул к её губам долгим благодарным поцелуем. Как ты оказалась в России?
Снежана молчала, раздумывая, стоит ли ему довериться.
Не знаю, надо ли тебе это В августе прошлого года моего мужа мобилизовали. Прямо перед началом учебного года, он учитель математики, начала она негромко. Где-то обучали, потом держали в резерве под Ровно, как он мне рассказывал по телефону. И вдруг отправили куда-то к Донецку туда, где шли сильные бои. Они даже не успели выгрузиться из машины Подразделение отступило, никому не было дела до убитых и раненых. Муж с контузией и раздробленной ногой, вместе с другими ещё живыми, двое суток пролежал в мокрой воронке
Снежана умолкла, вспоминая детали.
К счастью, на них наткнулись русские и доставили в ростовский госпиталь. Уж не знаю, как ему удалось дозвониться мне Рассказал обо всём этом, заверил, что всё хорошо, что война для него кончилась и он пока останется в России Просил беречь сына и больных родителей А голос такой слабый и тихий-тихий А на следующий день ко мне пришли эти, из теробороны. У них была распечатка телефонного разговора. Устроили обыск, кричали, что муж дезертир, а мы тут «москальски твари». Потребовали, чтобы я поехала в Ростов, заставила его согласиться на обмен и возвращение Дали две недели времени. А если, мол, не вернусь в срок, то объявят в розыск за пособничество Кремлю, родителей выгонят из квартиры и продадут её в фонд помощи армии Да, сказали, чтобы взяла сына, он, дескать, поможет разжалобить российских военных. Что мне оставалось делать?
Бред какой-то.
Не знаю. Но мы поехали. И опоздали всего на один день муж умер от гангрены. В госпитале мне сообщили, что тело передадут украинской стороне по специальным каналам обмена. Я выпросила хотя бы справку о смерти
И ты торопишься домой, чтобы предъявить справку в «гестапо»?
Родители болеют и если их вышвырнут на улицу, то они просто умрут. Много времени потеряла в дороге, кругом очереди, ожидания У меня осталось пять дней. А тут эта дикая история
Извини, что невольно втянул вас
А кто знает, как было бы правильно? отозвалась Снежана. Так сложилось. Знаешь, трудно выбирать лучший из вариантов, когда он у тебя один. Это я, как эксперт, говорю.
А кто ты по профессии?
Метеоролог в гидрометцентре.
Так вот ты какой часовой погоды.
Смешно.
На самом деле, им было не до смеха. Разговор вернул в реальность. Оба понимали, что положение сложилось незавидное.
Лёша, страшно
Но у нас уже кое-что получилось, правда? Везенье великая штука! Военные, скорей всего, нас ищут. Тебе с сыном надо быстрей подальше оторваться от «этих», и на перекладных добраться до Киева.
А тебе куда?
Мне, Снежок, проще попасть на тот свет, чем вернуться в Мелитополь. Меня вообще здесь не должно было быть. Я приехал в Васильевку, чтобы передать оказией чёртову папку с медицинскими справками. Ну, а дальше ты знаешь. И вот я тут без документов, без денег, без телефона, и меня ищут бандеровские отморозки. Надо попасть в Киев и отыскать друга. А там посмотрим.
Может, вместе попробуем?
Для вас я «чёрная метка». Уверен, те, от которых мы сбежали, передали по всем блокпостам ориентировку на мужчину и женщину с ребёнком. Вместе нам никак. Да, проверь, у тебя есть интернет?
Сейчас, Снежана взяла телефон с прикроватной тумбочки. О, работает.
Журналист открыл карту Украины. В полутора сотнях километров от них располагался Кривой Рог крупный железнодорожный узел. К нему вело множество мелких дорог, которые вряд ли серьёзно контролировались. Но и рейсовых автобусов там обычно тоже немного.
Значит, доедем до Кривого Рога, а дальше придётся порознь. Попытайся на электричках, с пересадками это дольше, но надёжней. Ага?
Снежана молчала, понимая, что скоро они расстанутся и больше никогда не увидятся. Она лежала и думала, что вот сейчас надо запомнить голос и интонации Алексея, его прикосновения, эти счастливые минуты, эти запахи и эмоции до мелочей, сложить их все в сокровенный узелок. А потом доставать из укромного уголка памяти, перебирать по частичкам и проживать всё это опять.