Пока нет. Я ещё не был у председателя. Подскажете, где у вас сельсовет?
Вам нужно вернуться к магазину и повернуть направо. Через три дома увидите!
Она ловко обмотала мне голову бинтом, не забыв подложить чистый марлевый тампон на ссадину. Отошла на шаг, чтобы полюбоваться своей работой и расхохоталась.
Вы точь-в-точь как Павка Корчагин! Уже видели новый фильм? Обожаю Конкина! Вы чаю хотите с дороги?
С удовольствием! искренне ответил я.
Меня Катей зовут!
Она протянула для рукопожатия крепкую ладошку. Я встал с табурета и осторожно пожал ей руку.
Андрей.
Ой! всполошилась Катя и смешно всплеснула руками. Я забыла на вас карточку завести!
Секунду она хмурилась, а потом махнула рукой.
Ладно! Сначала чай! А потом карточку. Идите за мной, товарищ егерь!
Катя привела меня в соседнюю комнату. Здесь стояли две кровати с пружинными сетками. На тумбочке алюминиевый электрический чайник с тонким носиком, фарфоровый чайничек для заварки и две чашки. Вазочка с засохшим круглым печеньем.
Катя включила чайник в розетку. Из маленького чайничка разлила по кружкам заварку. Достала из тумбочки эмалированную миску, прикрытую промасленной бумагой.
Пирожки. Хотите?
Она ещё спрашивает!
От запаха свежей выпечки у меня нещадно заурчало в животе.
Вижу, хотите! рассмеялась Катя. Вон, как у вас глаза блестят!
Как? улыбнулся я.
Волчьим голодным блеском.
Я мигом проглотил пирожок. Он оказался мягким, с кисло-сладкой яблочной начинкой и лёгким привкусом дрожжей и топлёного масла.
Ум-м-м, вкуснятина! Катя, это вы сами пекли?
Если бы! Соседка угостила. А вы надолго к нам, Андрей?
На практику, честно ответил я. А что случилось с егерем, который работал до меня?
Катя погрустнела.
Василий Ильич умер месяц тому назад. Ему шестидесяти ещё не было. А сердце оказалось больное. И курил много. Я ему говорила бросайте курить, Василий Ильич, поберегите здоровье! А он только отшучивался. А вы курите, Андрей? Только не врите! От вас табаком пахнет.
Это водитель курил, ответил я. Ну, а я так, за компанию.
За компанию нужно есть мороженое, или заниматься спортом, строго ответила Катя. Вот вы, Андрей, бегаете по утрам?
Нет, смутился я.
И я не бегаю, со вздохом сказала Катя. А это очень полезно для здоровья.
Она налила мне ещё чаю.
Вы кушайте пирожки, не стесняйтесь!
Это же ваш обед, запротестовал я.
Ничего. Лёгкий голод полезен для фигуры.
Я поддался на уговоры и взял ещё пирожок. Если честно уговорить меня было несложно. У меня с самой смерти маковой росинки во рту не было.
Именно в эту минуту, за чашкой горячего чая с симпатичной девушкой Катей я решил, что не стану сходить с ума. И мучиться угрызениями совести тоже не стану. А буду просто жить в новом времени и в новом теле, раз уж мне выпал такой немыслимый шанс.
Спасибо, Катя, сказал я. За чай, за пирожки и вообще.
Пожалуйста, улыбнулась Катя. Я следующей осенью тоже в Ленинград поеду. Буду поступать в институт. И тогда уже вы меня пирожками угостите. В кафе на Невском проспекте.
Договорились, кивнул я.
А сейчас пойдёмте, я на вас карточку заведу.
Сидя за полированным столом, Катя аккуратным, совсем не врачебным почерком заполняла карточку, отпечатанную на плотной желтоватой бумаге. Наклонив голову к плечу, она старательно выводила буквы. Даже кончик языка высунула от усердия.
Я, не торопясь, диктовал ей данные, которые успел подсмотреть в документах.
Ну, вот, закончив, сказала она. Теперь, Андрей Иванович, я всё про вас знаю. Где родились, где учились. И даже что вы собираетесь делать дальше.
Эх, Катя! Мне бы самому про себя всё узнать!
Послезавтра зайдите ко мне нужно будет сменить повязку! напомнила Катя. И приходите в субботу в клуб! Там будет кино, а потом танцы! До свидания, товарищ егерь!
До свидания, товарищ фельдшер! улыбнулся я.
И пошёл по узкой улочке назад, к перекрёстку. После обеда председатель принимал по личным вопросам это мне сказала Катя. Нужно было успеть застать его в сельсовете.
Сельсовет располагался в большом доме на три крыльца. Дом стоял в глубине от дороги и утопал в кустах цветущей сирени и волнах сладкого запаха. Окна были открыты. Из одного доносилось бормотание радиоприёмника.
Над ближайшим крыльцом висела табличка:
«Правление совхоза «Заря коммунизма». Очевидно, мне было не сюда, и я пошёл дальше вокруг дома.
Следующая дверь вела в пункт охраны правопорядка. Створка была приоткрыта.
Я собрался пройти мимо. Но высокий голос из-за двери сказал:
А ну-ка, зайди!
Сердце испуганно ёкнуло. Одно дело болтать с симпатичной фельдшерицей. И совсем другое общаться с милицией.
На дощатое крыльцо вышел парень моих лет. Одет он был в форменные милицейские брюки с тонким красным кантом и белую рубашку с коротким рукавом. На плечах рубашки я увидел погоны с двумя маленькими звёздами.
Я поднялся на крыльцо. Оно подозрительно скрипнуло под моим весом, но выдержало.
Добрый день, товарищ лейтенант!
Добрый день! Слушай, помоги мне шкаф передвинуть, а? Одному не справиться тяжёлый, зараза!
Какой шкаф?
Да вот этот!
В небольшом помещении, посередине стены стоял высокий трёхстворчатый шкаф, сделанный из настоящего дерева. Дверцы его были перевязаны верёвкой.
Чтобы не открылись, подумал я.
Час уже бьюсь!
А куда вы хотите его поставить?
Да в угол! Хоть немного просторнее будет.
Тапки бы под ножки подложить, предложил я.
Тапок нет, задумался лейтенант. Слушай, погоди!
Он вышел в тамбур и вернулся, неся в руках большие чёрные валенки.
Пойдёт?
Пойдёт.
Мы сообща наклонили шкаф и подсунули валенки под его ножки с одной стороны. Потом поднажали с другой, и шкаф, как по маслу поехал в нужный угол комнаты.
Вот спасибо! сказал лейтенант и протянул мне руку.
Вольнов Павел. Здешний участковый.
Андрей Синицын. Буду работать егерем. Временно.
А я думаю почему ты с ружьём! Вроде, не сезон. Ну, будем знакомы, егерь! Ты к председателю? А с головой что?
Павел задавал вопросы быстро и как бы невзначай внимательно на меня поглядывал.
В машине ударился. Ерунда. Да, к председателю.
Ну, так идём! Вещи можешь здесь пока оставить.
Мы спустились с крыльца, завернули за угол и оказались у входа в Черёмуховский сельсовет.
Павел потянул на себя скрипучую дверь, выкрашенную синей краской.
Входи!
Сразу за маленьким тамбуром оказался коридор, в который выходили несколько дверей. Из-за одной из них доносилась классическая музыка.
Тот самый радиоприёмник, догадался я.
За другой, приоткрытой, мужской голос раздражённо говорил:
А мне пять машин щебня надо, а не две, товарищ Щелканов! Да, пять! И нет две мало! Твои лесовозы мне всю дорогу в деревне разбили! Ах, у тебя план? Так вот, у меня тоже план. И план этот такой, чтобы совхозная техника не ломалась на ухабах и не застревала посреди деревни в лужах после твоих лесовозов!
Участковый махнул мне рукой. Мы вошли в дверь и остановились на пороге.
Невысокий плотно сложенный человек в сером помятом костюме язвительно говорил в трубку:
И если ты мне завтра щебень не привезёшь я буду в исполком звонить. Нет, машин у меня тоже нет! Ты лесовозами дорогу разбивал вот на своих машинах щебень и вези!
Для убедительности человек строил такие угрожающие гримасы, как будто собеседник мог не только слышать его, но и видеть.
Всё, до завтра!
Человек в костюме с силой брякнул трубку телефона на рычаги. Потом достал из бокового кармана пиджака большой белый платок с голубыми узорами. Этим платком он вытер вспотевшую шею и нетерпеливо посмотрел на нас.
Что случилось? Паша, что-то срочное?
Я решил, что лучше повести разговор самому и шагнул вперёд.
Здравствуйте! Меня зовут Андрей Синицын. Я ваш новый егерь. То есть, не ваш, а Ленинградского общества охотников и рыболовов. Но жить и работать буду у вас.