Ты проделал долгий путь, Шейл, произнесла статуя знакомым голосом.
Страж.
Зубы непроизвольно стиснулись, издав скрежет. Ненависть ярким пламенем вспыхнула в груди, Шейл рванулся было но тщетно: невидимые путы держали надежнее любых цепей.
Даже если я дам тебе свободу, ты все равно не сможешь навредить мне, спокойным тоном сообщил страж. Ты всего лишь человек. Хотя, вынужден признать, что твое применение меткилюбопытно. Владыка доволен.
Что ему нужно от меня? прохрипел Шейл, удивившись тому, что способен говорить. Вероятно, пожелай страж он бы лишился даже голоса. Для чего эта метка?
В ней нет ничего особенного, в голосе стража послышалась насмешка. Это лишь поводок, способный держать тебя в узде. Правда, на мой взгляд, ты получил слишком много свободы. Пора это исправить.
Руку обожгло нестерпимой болью. Шейл закричал, чувствуя, как невидимые когти раздирают кожу и плоть на части, проникая внутрь, касаясь костей, ломая, кроша на мелкие осколки.
Вспышка боли оборвалась внезапно, вновь оставив его изможденным и в поту. Шейл рухнул на пол, с трудом вдыхая затхлый воздух подземелья и чувствуя, как по руке вниз течет что-то теплое. Он понял, что снова может двигаться, и опустил взгляд.
Метка разрослась, теперь от круга вверх по руке пошли отростки, похожие на шипастую лозу. Они сплетались в единую плеть, чтобы потом, у локтя, разойтись в разные стороны. Кроме этого, добавилось еще кое-что новое.
Теперь узор был словно вырезан в его плоти и светился темно-красным.
Что это за дерьмо? прошептал Шейл, коснувшись обновленной метки пальцами. Острая боль пронзила руку от кончиков пальцев до плеча, выбив из груди крик и швырнув юношу на пол.
Тебе лучше беречь этот рисунок, вкрадчиво посоветовала статуя. Мой повелитель не любит, когда портят его подарки. Кроме того, тебе следует помнить, что от этой метки зависит теперь твоя жизнь.
Шейл бросил на статую взгляд, полный ненависти. Ярость клокотала внутри, требовала выхода, но разум усиленно пытался её подавить. Бессмысленно кидаться на каменное изваяние, так он ничего не добьется. Страж бессмертен, человеку его не убить. Даже с использованием всех запретных техник меча, изученных им у мастера Дейфа.
Придется терпеть.
Вижу, ты понял. Мой повелитель приготовил для тебя маленькое поручение: тебе нужно отправиться в форт Креаль, отыскать там мальчика, который обладает даром ясновидения, и привести его в горный храм. Сделай это в течение семи дней, и останешься жив. Нет метка убьёт тебя по истечении срока.
Лицо статуи постепенно начало растворяться, снова превращаясь в пустую маску.
Подожди! крикнул Шейл. Где находится этот форт? И как мне научиться управлять меткой?
На миг изнутри камня проглянуло уже знакомое лицо стража, на котором расплылась ехидная ухмылка.
Это ты должен узнать сам.
Шейл моргнул и статуя вновь стала прежней. Погасли огни в чашах, не было больше незримого давления на плечи и разум. Страж ушёл.
Чтоб тебя! прошипел Шейл, поднимаясь. Этот разговор не дал ему ни единого ответа, скорее, наоборот, вновь поставил его в позу раба, только на сей раз его господин бог. Знать бы еще, какой из них.
Не в силах сдержать эмоции, Шейл выхватил меч заработавшей рукой, рубанул статую наискось, от плеча до паха. Лезвие бессильно звякнуло, высекло искры, а руку пронзила боль столь сильная, что Шейл упал без сознания.
Очнулся он от похлопываний по щекам. Открыв глаза, увидел над собой встревоженного Фаэтина.
Жив? Хвала Семерым, я уж думал, всё. Жду тебя, а ты не идешь и не идешь. Пришлось спуститься самому, проверить.
Это оказалась очередная ловушка, Шейл поморщился, сел, чувствуя легкий звон в ушах. Эта статуя вместилище того бога, который поставил мне метку. Через нее со мной говорил тот самый страж.
Какая статуя? в голосе Фаэтина послышалось столь искреннее изумление, что Шейл резко поднял голову, осмотрелся. Зал был пуст, если не считать пары креплений под факелы на стенах, да старую, потрескавшуюся и стертую фреску напротив выхода.
Статуи не было.
Проклятье, прошептал Шейл, поднимаясь. Она же стояла вот здесь. А потом зажглись огни в чашах
Ты явно устал, Фаэтин сочувственно коснулся его плеча, мягко, но настойчиво развернул в сторону коридора. Идем, тебе надо отдохнуть. До рассвета не так много времени.
Говорю же: статуя была! Шейл повысил голос, сбросил руку товарища, подошел к фреске. На ней с трудом можно было различить картину прошлого некто в южных одеяниях протягивал руки к группе эльфов, склонившихся перед ним. Лицо его было неразличимо.
Шейл провел пальцами по трещинам, бессильно сжал кулаки.
Он играет со мной, произнес едва слышно. Но это всё по-настоящему.
Развернувшись, Шейл закатал рукав, показал Фаэтину. Эльф бросил взгляд, отшатнулся, на лице его появился страх.
Метка на предплечье добралась до локтя.
***
Она теперь выглядит иначе, задумчиво пробормотал Фаэтин, разглядывая будто вырезанный на руке Шейла узор.
Они снова сидели в главном зале храма, дожидаясь рассвета. Спать больше не хотелось оба понимали, что неспроста явились именно сюда. Злая воля бога или же длань судьбы что-то из этого привело их в древний храм только за тем, чтобы вновь отправить в путь.
У меня всего семь день, глухо произнес Шейл, пряча метку под рукав. Если не выполню поручение за этот срок, то умру.
Должен ведь быть способ избавиться от этого проклятия, Фаэтин помассировал виски, чуть раскачиваясь. Если это темная метка, то её может перекрыть благословение светлого бога. Нам нужно отыскать храм Семерых!
Шейл в ответ лишь тихо рассмеялся.
Если помнишь, я получил её именно в храме всех богов. Присутствие других не остановит этого владыку. Ему нужен именно я, и мне придется сделать то, что сказано.
Мы что-нибудь придумаем, уверенно заявил эльф. Шейл развел руками, ощущая легкое равнодушие. Внутри него словно расползалась пустота, будто бы разговор со статуей выжег все, что оставалось хорошего, превратив в пустыню. По пути к храму Шейл ещё тешил себя надеждой на избавление от метки, но теперь пришло ясное понимание: он обречён. Божество играет с ним, как с деревянной куклой, направляя то в одну, то в другую сторону, и, стоит выполнить поручение, как тотчас появится следующее.
И так до бесконечности.
Едва на горизонте забрезжил рассвет, как они собрались в путь. Ночные твари исчезли с первыми лучами солнца, скрылись в тени леса. Подхватив мешок, Шейл оглянулся на алтарь, оглядел в последний раз полуразрушенные своды храма и, не медля больше, выбрался наружу.
Шли молча, придерживаясь направления в сторону дороги. Оба, не сговариваясь, хотели поскорее догнать основной отряд, оказаться среди своих. Ночной пробежки от жутких тварей хватило, чтобы понять: двоим в этом лесу делать нечего.
Шагая по мягкой пружинистой траве, Шейл подумал об Ари: что, если на основной отряд монстры тоже напали? Удалось ли соратникам отбиться? И каковы потери?
Фаэтин угрюмо сопел, и Шейл подозревал, что его мысли движутся примерно в том же направлении.
К полудню они вышли на тракт. Следы подвод и десятков ног все еще виднелись на высыхающей после дождя земле, облегчая задачу.
На привал остановились здесь же, сели на обочине. Тщательно пережевывая вяленое мясо, Шейл прислушивался к собственным ощущениям. Рука, от которой сразу после разговора со статуей расходились болезненные волны, теперь совсем затихла. Он сжимал и разжимал пальцы, поражаясь легкости, пробовал взмахнуть мечом и проделывал все это запросто, словно не было на предплечье проклятой метки. Из любопытства Шейл даже рискнул пощупать узор, чуть надавил но не почувствовал боли. Метка словно уснула, предоставив своему носителю долгожданный покой.