Подозрительно, пробормотал Влад, сминая чек в руке.
Кузнецов бросил взгляд на безжизненное тело парня. Совсем ещё пацан, чуть старше самого Влада. Вся жизнь его ждала впереди, а теперь случайным стечением обстоятельств он лежит здесь, с перерезанным горлом, до последнего не осознавая себя. Он не был убийцей, он был всего лишь жертвой. Очередной жертвой.
Нашёл что-нибудь? в комнату заглянул зелёный Макс. Он старательно не смотрел в центр комнаты, отводя взгляд, зажимая в углу рта незажжённую третью сигарету, погрызенную и потерявшую форму. Он никак не мог привыкнуть к виду мёртвых людей.
Чек на нож, Влад передал бумажку другу, который, судя по изменившемуся лицу, тоже пришёл в замешательство.
Бред какой-то.
Я думаю так же. Но с этим мы можем разобраться и позже, парень обвёл место преступления рукой. Алина пошла «обеспечить нам время», чтобы это ни значило, а нам нужно прибраться здесь.
Макс судорожно сглотнул и позеленел ещё больше, скрываясь за дверью и захлопывая её. С той стороны донеслось:
Нет, ты не заставишь меня это делать.
Макс!
Влад кинулся к двери и начал её судорожно дёргать.
Не будь ребёнком, я один не справлюсь!
Если начнёшь сейчас, то вполне справишься. К тому же вот и Алина. Привет, детка! Что это у тебя с собой?
Дверь отворилась и в неё ввалилась Алина, таща за собой одной рукой Макса, а другой толкая медицинскую каталку с чёрными пакетами, тряпками и моющими средствами.
Макс, вы уберётесь быстрее вдвоём, не отлынивай. Ты же не хочешь, чтобы твой объём работы выполняла хрупкая девушка, доктор захлопала своими длинными ресницами, глядя исподлобья на парня в свитере. Нечестный трюк. Макс, конечно же, покачал головой в знак отрицания. Вот и славно. Следующий пациент будет только через час, у него внезапно пришли анализы крови и ему срочно надо посетить кабинет УЗИ, очередь в который начала собираться ещё утром.
Ты что, подделала результаты крови за 5 минут?
Нет, я «перепутала» анализы с однофамильцем, что был на прошлой неделе. Пусть проверится, УЗИ печени ещё никому в наше время не помешало.
За это время девушка уже надела маску, перчатки, спрятала в колпак косу и достала два объемных чёрных пакета.
Пакуйте тела, а я начну всё отмывать.
Влад с недоверием уставился на Алину:
Анка жива.
И что? Ты собираешься тащить девушку, всю в крови и без сознания, через коридоры, полные народу? Или положим её в пакет и в нём довезем до вашей машины?
Насупившись, Влад вместо ответа раскрыл первый чёрный пакет и подошёл к Анке. Следом за ним двинулся Макс, решивший, что чем быстрее они начнут, тем быстрее закончат.
Уже когда уборка вовсю кипела, Макс запоздало вспомнил:
Ах да! Звонил Сергей Борисович. Не только Алина умеет складывать два и два. После уборки нас ждут у твоих любимых коней, Влад, Максим выкинул очередную пропитавшуюся кровью тряпку и, ухмыльнувшись в сторону покрасневшего от его слов Влада, продолжил. У тебя и правда всё под контролем?
Глава 9.
Темнота.
Холод и леденящая влажность, облепляющая всё тело.
Анка снова в той канаве. Всеми брошенная. Всеми забытая. Даже самой собой.
Кто она? Где она?
Она снова ничего не помнила. Отказывалась вспоминать, зная, что воспоминания принесут с собой боль.
Тело не слушалось, лежало бесполезным грузом в грязной канаве. Вставать не хотелось. Двигаться тоже. Хотелось забыться раз и навсегда, чтобы не принимать правду, которая неумолимо обрушится на Анку с пробуждением.
Но в этот раз девушка была не одна. Вокруг неё зашептались люди. Сотни людей. Их голоса, подобно маленьким ручейкам, вливались в огромную реку, унося девушку за собой.
Невидимые люди твердили лишь одно слово: «убийца».
Нет, она не хотела ничего вспоминать.
Голоса давили. Они мешали забыться. Не давали полностью раствориться в темноте и незнании. С каждым мгновением ручейков становилось больше, и Анке всё сложнее было сдерживать их напор.
Невыносимо.
Собрав последние силы, Анка начала вставать. Неловко и с дрожью в конечностях, она встала, а затем всплыла над потоком человеческих чувств, чтобы, прорвавшись сквозь непроглядную тьму, обнаружить себя перед домом. Тем самым, её родным.
В окне снова мелькал светлячок, подзывая к себе. Кто-то ждал её.
И Анка пошла.
Она шла, а дом всё не приближался. Рядом снова послышались голоса. Сначала шепотом, но с каждым шагом они становились только громче.
Внезапно Анка почувствовала за спиной чьё-то присутствие. Голодный взгляд, намерение причинить боль. Убить. Не оборачиваясь, она начала бежать, сначала неуверенно тело было словно ватное, затем быстрее и быстрее.
Гомон голосов слился в одну какофонию, в которой слово «убийца» выдавало один стройный ритм, как метроном. И на каждое «ца» кто-то позади приближался ещё на шаг, обдавая тело холодной волной.
Анку накрыла паника. Она никогда не доберётся до дома. Никогда не увидит родителей. Никогда не выберется из этого кошмара.
Дом будто отдалялся всё дальше, а светлячок метался из стороны в сторону как загнанный в угол зверь, пока в один момент не потух. В это же мгновение Анка споткнулась и упала.
Лес, дома, канава всё пропало, осталась только плотная чернота. Анка почувствовала обжигающий холод за спиной: что-то догнало её. Оно не шевелилось, не прикасалось к девушке, не произносило ни звука. Но оно было здесь, и оно пришло убивать.
Не по своей воле голова Анки начала поворачиваться, страша сломать шею. По щекам текли слёзы, она не хотела видеть, что находится позади.
Она не хотела ничего вспоминать.
Но ей пора было это сделать.
20 июля. 17:46.
Анка в испуге распахнула глаза и рывком села в кровати. От таких телодвижений перед глазами всё поплыло, и девушка снова зажмурилась, пережидая головокружение. Щёки были влажными. Впрочем, и не только они: всё тело было мокрым и склизким, будто Анка пробежала марафон. С закрытыми глазами ощущение, что она снова в лесу, усилилось к влаге и холоду добавились темнота и страх, поэтому, несмотря на тошноту, девушка снова разлепила веки, впитывая тёплый свет.
Конечно, она была не в канаве. Даже, напротив, ладони упирались в нежнейший золотисто-бежевый шёлк с крупными цветами темнее фона на несколько оттенков. Ноги укрывало огромное пуховое одеяло, заправленное в пододеяльник из той же ткани, из которого была сделана простыня. У головы три объёмные подушки на них цветы бордового оттенка, такого же как бархатное покрывало, убежавшее в ноги, и балдахин, плотным полотном отделяющий уютное гнёздышко от внешнего мира. Плотная ткань практически полностью блокировала свет, но прямо перед лицом Анки, на стыке двух полотен, юркий луч солнца пробивался в небольшую щель, слепя и заставляя жмуриться.
Лёгкая светлая рубашка, достающая до колен, была Анке не знакома. Она плотно прилегала к мокрой коже девушки, прохладная и скользкая, будто кожа рептилии, сползающая при линьке. Покрывало у ног и скомканная ткань постельного белья рассказывали о пережитой во сне лихорадке.
В этом маленьком коконе, закрытом от мира снаружи, у Анки не было ни одной знакомой детали, за которую она могла бы уцепиться, но более это было не важно: с ушедшим кошмаром вернулись воспоминания о больнице, а за ними потянулись и остальные. Однако именно бледное и безумное лицо ординатора вызвало первый всхлип и слёзы его кровь ещё мерещилась девушке на её руках.
За первым всхлипом пошёл второй, а за ним следующий. И вот уже новая влага капает на невысохшую одежду, а рыдания раздирают грудь.
Полотно балдахина резко отъехало в сторону, и в ослепляющем ореоле света появился чёрный силуэт человека, чей знакомый голос, наполненный дрожащим волнением, позвал девушку по имени: