Добрый день! Вы Геннадий Голубев?
Дед тяжело скинул мешок с плеч и вопросительно посмотрел на щупленького, дочерна загоревшего молодого человека, который старательно связывал между собой рассыпавшиеся коробки с печеньем.
Не отрываясь от работы, Геннадий коротко кивнул. Был он невысокий и некрасивый, с острым носом и торчащими в стороны ушами, которые делали его похожим на летучую мышь.
Поскольку Голубев интереса к их персонам не выказал, дед снова сделал попытку наладить контакты:
Гена, нас к вам направила стрелочница со станции.
Ещё один быстрый взгляд в сторону деда дал понять, что Геннадий ждёт продолжения. Николай Петрович приободрился:
Нам надо попасть в Подболотье. Говорят, что вы можете нас подвезти. Мы заплатим, не сомневайтесь.
В Подболотье, говорите?
Под пальцами шофёра треснула одна из коробок, и по траве, прыгая, брызнули жёлтые кругляшки печенюшек с волнистым узором. Одна печенинка упала и разломилась. Фёдор машинально поднял её и положил на ладонь, не зная, куда девать. Отдать хозяину разломанную неудобно, выбросить жалко.
А ты съешь, иронично сказал Генка, словно испытывая Федьку «на слабо»: съест или побрезгует.
Спасибо.
Ни секунды не размышляя, Федька положил в рот влажноватое печенье, почувствовав, как на зубах хрустнул песок. Но не выплюнул, а проглотил. Подумаешь упало на землю! Проворно встав на коленки, он принялся собирать печенье с упругой травы, горстями подавая Генке, который молча складывал его в полиэтиленовый мешок.
Помочь? Федька кивнул на коробки.
Сам справлюсь.
Голос шофёра по-прежнему был сух, но из него исчезли настороженные нотки, да и на деда он посматривал вполне доброжелательно. Загрузив товар, Генка выпрямился и вытер руки о замусоленные джинсы, вздувавшиеся на коленях пустыми пузырями, и небрежно поинтересовался:
Вы в Подболотье к затворнице?
Не сговариваясь, Федька с дедом спросили:
К какой затворнице?
К той, у которой дом за забором, уточнил Генка и пояснил: Я сразу понял, что вы к ней. Обычные дачники в нашу глушь не заглядывают. Опасно слишком.
«Опасно!» У Федьки сладко защекотало в носу в предвкушении приключений, и он в восторге прошептал:
Здорово!
Поймав осуждающий взгляд деда, Федька съёжился, старательно пряча свой восторг в раздутую губу.
Вы не угадали, мы не к затворнице, сказал дед. Мы вольные дачники, и в Подболотье хотим снять комнату на лето. Вы не слышали, кто-то там сдаёт?
Долгий, слишком долгий ответный взгляд Голубева, видимо, подсказал деду, что в этом Подболотье, что-то не так. Благодушное выражение на дедовом лице сменилось суровым. Оно не сулило ничего хорошего, и Федька уже приготовился ныть и канючить, мучительно подбирая самые убедительные аргументы.
Но Генка Голубев, словно прочитав несложные Федькины мысли, уверенно вскочил на подножку грузовика и широким жестом указал на сиденье:
Садитесь, так и быть, подброшу. Только имейте в виду, зубы крепко не стискивайте и не разговаривайте, не то языки пооткусываете: дорога в Подболотье яма на яме. Один я могу проехать. А остановитесь у бабы Лены малярихи. Не прогадаете.
* * *
Когда, натужно гудя, машина взяла очередное препятствие, Федька понял, что ещё одна яма и его голова оторвётся от туловища, весело запрыгав по кочкам, мелькавшим за стеклом.
Спину ломило, в глазах плясали мушки, а язык, как и предупреждал шофёр, больно саднил, поцарапанный передним зубом со щербинкой.
Рядом с ним, спиной вжавшись в сиденье, мужественно покряхтывал дед, зеленея лицом на каждом спуске с горки.
Поняв, что деда Колю не на шутку укачало, Федька забеспокоился:
Скоро приедем?
Скоро, жизнерадостно пообещал Генка Голубев, заложив очередной вираж, от которого машина чуть не завалилась набок. Полпути проехали.
Дорога проходила по вырубленной в густом лесу просеке, неожиданно ныряя то вверх, то вниз и заставляя пассажиров резко подпрыгивать. Порой лес смыкался и ветви елей били по кабине машины, словно заколдованные злым волшебником сказочные чудища. В лесу было так сумрачно, что приходилось напрягать зрение, чтобы рассмотреть дорожное полотно, похожее на гигантскую стиральную доску.
Никогда прежде не видел такой дороги, простонал дед, даже когда служил в армии.
А это не дорога, сказал Голубев, снизив скорость на очередной выбоине, это лежнёвка. Догадавшись, что попутчики не понимают, пояснил: Когда-то была дорога, вымощенная лесом, который вырубали. Чуете, как мы по полусгнившим стволам едем?
Чуем, лязгнув зубами, подтвердил Федька.
Говорят, что эту дорогу ещё Чингисхан для своего войска прорубил, когда на Великий Новгород шёл. Да только зря старался. Сгинули татары в здешнем болоте. Все до единого человека. Вместе с конями и оружием.
То ли в кузове машины что-то звякнуло, то ли под колёса попал лист железа, но только на этих словах Голубева Федьке послышался отдалённый скрежет металла и еле различимое ржание коней, уходивших в зыбкую болотистую почву. Ахнув, он схватил деда за руку, не в силах сдерживаться:
Деда, ты слышишь звон?
Слышу, Фёдор, слышу, приглушённо отозвался голос деда. Это звенит моя голова.
Фёдор готовился к худшему. Но вдруг машина поехала ровнее.
Вот оно, болото, указал Геннадий, одной рукой придерживая руль, а другую высунув в распахнутое окно. Запомните, дачники: с той тропы, по которой мы едем, в сторону ни ногой. Иначе вас никогда не найдут. Он хохотнул: Или найдут археологи через тысячелетие. Говорят, в торфе ничего не гниёт. Будете стоять столбом рядом с конницей Чингисхана, целые и невредимые.
От шутки Голубева веяло жутью, и Федька с благоговейным ужасом посмотрел на огромное бурое поле с тонкими хлыстовинами мёртвых деревьев без верхушек.
Но дед Коля, почувствовав себя на равнине гораздо бодрее, убеждённо подтвердил слова Геннадия:
Верно, Гена, вы заметили. Торф действительно способен консервировать органику, то есть живую материю. Когда я работал на Урале, около нашего завода археологи нашли целую охотничью стоянку с тысячелетней историей. Так что вполне вероятно, что и на вашем болоте археологам есть где приложить усилия.
Представив «законсервированную» конницу, Федька размечтался: наверняка рукопись с крюками указывает на место сокровищ Чингисхана!
Ну и ну, в какое место занесла их с дедом судьба!
Что если набраться храбрости и немного покопать, не сходя с дороги? Хотя бы настолько, насколько тянется рука? Вот было бы здорово откопать какой-нибудь колчан со стрелами или настоящее копьё! А уж когда посчастливится разыскать клад
Не моги и думать, оборвал его расчёты дед, прихлопнув ладонью по коленке, знаю, что ты замышляешь.
В один миг спустившись с сияющих вершин мечты в жестокую действительность, Федька собрался возразить, что дед ошибается, но не успел. Впереди показался высокий забор с колючей проволокой по верху, за которым возвышалась крыша дома, увенчанная спутниковой тарелкой. Забор был металлический, выкрашенный ярко-красной краской, а тарелка показалась такой большой, что Федька стал прикидывать, сколько человек туда поместится, если использовать её как санки зимой.
Несмотря на весёленькую окраску, колючая проволока придавала сооружению мрачный вид неприступной крепости, а глухо задраенные ворота с глазком указывали на то, что хозяин гостей не жалует.
Это дом местной затворницы, сказал Генка, есть тут одна такая. Видно, от кого-то скрывается.
Он не договорил, предлагая по его тону самим догадаться, какой человек тут живёт, прячась от людских глаз. Не останавливаясь, машина пролетела мимо особняка, и рука Голубева уверенно нажала на кнопку сигнала, издавшего гудящий звук, покрывший шум гравия под колёсами.