Тс-с-с не шумите не докучайте не спугните их ну, пожалуйста
Да! Природа необыкновенна. Она разная. Таинственная. И до конца не познанная
Мохнатые шмели, осы и пчёлы жужжали без умолку.
Они трудились и им было очень хорошо, им было беззаботно, им было привычно.
Труд великая сила, созидающая!
Прекрасные разноцветные бабочки с огромными шикарными крыльями-опахалами, украшенными столь замечательными переливчатыми узорами с разнообразными точками и полосками, крапинками, загогулинками и прочими божьими живописными отметинами, порхали над простыми и скромными, порой невзрачными, но всё же такими красивыми, душевными и душистыми полевыми цветами.
Какое великолепие вокруг чудо чудное диво дивное
У реки раздавалось: «Ква-ква! Ква-ква! Ква-ква!»
Молодые и счастливые мама и папа сидели обнявшись.
Им было хорошо. Им было очень хорошо. Очень и очень.
У них был сын. Сынок Сынишка Милый! Добрый! Красивый! Ласковый!
И он был рядом. Он был с ними. Вот он! Руку только протяни да позови
Сынок бегал, прыгал и скакал. Ему тоже было хорошо. Ему было очень хорошо. Очень и очень! Он был весел и радостен. Он был счастлив и беззаботен.
Он был жив и здоров. Он был любим. Он был счастлив.
Ну и слава богу!!!
Из лесочка доносилось: «Ку-ку! Ку-ку! Ку-ку!»
Маленький мальчик с развесёлым визгом оживлённо бегал по чудной малахитово-изумрудной, искрящейся в лучах тёплого и нежного солнца лужайке.
Он был очень и очень рад, и безмерно-безмерно счастлив. И этим всё сказано.
С ним были его любимые родители: мама и папа!
Они его любили, души в нём не чаяли и боготворили.
И он их любил. Очень и очень! До самой последней капельки
У него был сегодня праздник. Настоящий. Истинный. А это дорогого стоит.
И ему, сыну любимому и обожаемому, карапузу вихрастому, малышу пухленькому, непоседе ретивому казалось, что это вечное торжество не закончится никогда вообще никогда всегда так будет вечно Всегда будет праздник праздник праздник
Высоко в небе парил коршун, зорко высматривая вероятную жертву
Он ждал момента, когда можно спикировать когда можно схватить зеваку
Книга первая
"Будни и праздники Василия Кулькова"
На берегу пустынных волн
Стоял он, дум великих полн,
И вдаль глядел. Пред ним широко
Река неслася; бедный чёлн
По ней стремился одиноко.
А. С. Пушкин
«Медный всадник»
Жизнь, как она есть на самом деле
Часть первая
"Жизненные катаклизмы"
Глава 1
"Долгая дорога домой"
Где начало того конца,
которым оканчивается начало?
Козьма Прутков
Эх, путь-дорожка
Зима уродилась ранней и теперь была в полном разгаре.
Студёные дни не спешили отступать, не торопились они, да и не желали этого делать. Наоборот, стужа только усиливалась и ужесточалась, набирала силу и готовила новое наступление на окружающее пространство. Более жуткое, более страшное, более морозное, более кусачее, более сердитое.
Новый более мощный натиск со свежим, невероятным по своей силе, нажимом наваливался на мир, на весь белый свет.
Мороз как с цепи сорвался. Рычал на людей и кусался. Люто и отчаянно.
По-зверски вёл себя. Он хотел показать, кто тут главный, кто здесь хозяин.
Но порой всё же успокаивался, милостив был. Чего напраслину городить.
Правда, совсем недолго такое спокойствие продолжалось.
Нет-нет да вдарит морозец. Да ещё очень даже крепко.
В общем, по-разному происходило.
День так день эдак день вообще по-другому.
Иной раз казалось, что холода надёжно упрятались под толстый слой рыхлого снега и притаились, выжидая удобного момента, который, впрочем, не заставлял себя долго ждать. В такие времена вылезал он из своего логова и цап-царап!
Любого цап-царап! Каждого и всякого. Встречного и поперечного.
Это точно. Так и было.
Нет-нет, да и случится так, что удалой морозец задумает нечто худое, выползет нахально наружу из своей уютной берлоги, пытаясь цапнуть за уши, нос, щёки и другие неприкрытые одеждой места снующих туда-сюда прохожих, стараясь пролезть под их тёплый убор сквозь любую щёлочку, через всякую прореху и укусить зазевавшегося бедолагу своими острыми длинными зубами.
Люди нервно ёжились, тёрли лица, смахивали снежинки с ресничек, пониже натягивали шапки, поднимали воротники, кутались в шали, укрывались капюшонами, обматывались пушистыми шарфами, надевали тёплые перчатки и варежки.
Им всем было холодно и неприятно от невидимых прикасаний вездесущего Деда Мороза. А уж от укусов этого настоящего властелина мира люди орали благим матом.
Некоторые бедняги плакали навзрыд, уливаясь горючими слезами.
Да, и так тоже было. Чего греха таить.
Каждый человек по-разному воспринимал вмешательство в его личную жизнь.
***
Василий Никанорович Кульков сызмальства привык к лютым холодам и свирепым морозам, к любым невзгодам и неудобствам, был закалённым, многое мог стерпеть и выдержать, а уж этими хлипкими московскими хладами, по его разумению, невозможно было пронять настоящего сибирского мужика.
Тем более забайкальца!
Да и какие это для него морозы?.. Так шелуха одна
Вот у них там в Сибири морозы всем морозам морозы.
Ого-го! Стужа зверская. Стужа страшная. Стужа непредсказуемая.
Врагу не пожелаешь. На лету стынет.
Плюнул ледком упало.
Что ни говори, а он-то знает! Пробовал! На себе все эти «прелести» испытал.
И не единожды, а многократно.
А эти европейские хилые стыни для него так себе семечки.
Василий Никанорович находился в своей стихии. Шёл как лось по лесу. Быстро. Уверенно. Ходко.
И в то же время осторожно, осмотрительно и даже с некой опаской.
Неровности, ямки и бугры под ногами непременно пытались сбить темп ходоку, то и дело нагло лезли под подошвы башмаков, задирались, вставали дыбом на пути.
Но не на того они напали. Ой, не на того
Русский народ победить невозможно! Историей это доказано. И не раз.
Иногда он всё же оступался, залезал в рукотворное болото, обойти которое порой было просто невозможно.
Жижа из смеси снега, льда, воды и специальных химических реагентов тянула его к себе. Влекла. Он от неё. Она к себе. Он от неё. Она к себе. Кошмар Караул
И так по нескольку раз подряд.
Да нелегка дорожка Тернист путь Опасен
А бывало, что и в ямы предательские Кульков проваливался.
В ямы, доверху заполненные этой серой, мутной, противной, гадкой, вонючей и пенистой мыльной жижей.
Фу! Фу-фу-фу Лучше туда не попадать.
И лёд идти мешает Скользко и опасно.
Лёд коварный, неуёмный и снег неукротимый, которого тоже весьма много было навалено на тротуарах в огромном-преогромном количестве, неохота было дворникам и дорожникам убирать.
Зачем трудиться понапрасну, когда можно иным путём, гораздо лёгким, избавиться от этих природных «подарков».
Вот и растапливали они это всё на месте. И снег, и лёд. И наледь, и торосы. Разжижали до необходимой консистенции. В текучее состояние приводили. Чтобы это всё само исчезло с подведомственной им территории, разлилось бы по ближайшей округе.
С глаз долой. Из сердца вон. Начальство так велело. Приказало.
А слово начальника это закон.
Против начальника не попрёшь
А то вмиг выпрут с работы! Палкой. Под зад!
Иди, мол, друг ситный, куды хошь куды глаза глядят шуруй, дескать, лодырь и лоботряс на улицу.
Поезжай, мол, разгильдяй разэтакий, лентяй, бездельник и шаромыжник, в свой южный задрипанный Узбекистан, Кыргызстан или Таджикистан. Или ещё куда
А если и простят работягу, то без зарплаты вмиг он останешься.
Вычтут. Аннулируют.
Ещё и штраф преподнесут немалый.
Да-с! Штрафы сегодня в моде. Чуть что штраф.
Раньше, до революции, в морду били. Кулаками. Прикладами.
В болоте топили. В яму кидали.
Расстреливали даже иногда. Когда словами сломить народ не могли.
9-е января вспомним Страшный день Кровавое воскресенье