Мальчонка он смышлёный, заговорил дядька. Сразу всё смекает. Коль в узде держать, то станет хорошим работником.
А силы в нём много ль? голос Угрюма был хриплым и грозным.
Сгодится, кивнул дядька. Батя его подковы гнул. Не гляди, что мелкий. Израстётся.
Ну, покажи своего волчонка.
Дядька бросил короткий взгляд на жену, та быстро метнулась во двор и в сенях наткнулась на Стёпку.
Ах, вот ты, кутёнок!
Она больно ухватила мальчишку за ухо и потащила в избу. Сдерживая слёзы, Стёпка потирал красное ухо. Коленки дрожали. Угрюм медленно встал из-за стола и подошёл. Чёрная громада закрыла свет.
Хилый какой-то. Его ж и от пола не видно!
Ай!
Стёпка не сдержался и вскрикнул, когда кузнец ухватил его за плечи. Больно и страшно, словно сейчас же швырнёт оземь или о стену. Ни с кем Угрюм не был добрым. Показалось, что кости треснут, и кузнец раздавит маленькое тело.
Что пищишь как девка?! Тёмное, обросшее жёсткой бородой, лицо Угрюма оказалось совсем рядом. Не хочешь в кузню?
Внутри у Стёпки похолодело. Он часто видел, как мечутся по кузне чёрные, будто чертенята, подмастерья Угрюма, и ни за что на свете не хотел бы попасть туда. Среди жара и испарений возвышался мрачный гигант, гоняя учеников. Не об этом ли аде говорил батюшка в церкви?
Не хочу, дяденька, мальчонка шмыгнул носом.
Громовой хохот разбил тишину.
Не хочет, посмотрите на него, засмеялся кузнец.
Стёпке пожелалось провалиться сквозь старые доски, что поскрипывали под ногами.
Через два дня приведёшь волчонка в кузню, коротко бросил Угрюм и ушёл, с треском захлопнув дверь в избу.
Не отдавайте меня. Я не хочу в кузню, тихо попросил мальчик, глядя в глаза дяде.
Недобрым у того стало лицо, брови сурово сошлись, большая ладонь ударила по столу, напугав малых. Три пары круглых глаз посматривали с полатей на бушевавшую грозу, на глупого Стёпку, что осмелился перечить хозяину дома.
Будешь меня позорить знать тебя не знаю. Делай, что велят. Мал ещё решать хочу, не хочу. Отправишься к кузнецу, он тебя научит жизни. Не то с псами жить будешь. Не место тебе в избе, волчонку неблагодарному.
А хлеб наш есть хочешь? Да?! зло гремела посудой дядькина жена. Детям моим крохи достаются. Всё из-за тебя! Никакой пользы в доме!
«Не заплачу, не заплачу, не заплачу», стиснув зубы, повторял про себя Стёпка.
В груди всё горело от обиды. Разве не забрал себе родич отцовский надел земли в уплату содержания сироты? Так почему постоянно попрекает куском хлеба?!
Горечь разъедала маленькой сердечко, но одновременно, оно одевалось холодной сталью: необычайная сила и решимость наполняли тело. Стёпка желал, чтобы всё изменилось. Чтобы никогда не было кузницы и Угрюма
Вырвавшись из тёмной избы, Стёпка побежал из городища прочь. Сейчас он не боялся заблудиться, а даже желал этого: потеряться, спрятаться от грянувшей беды. Высокая трава на поле опутывала ноги, и мальчик спотыкался, падал, вновь поднимался и бежал. Он так любил этот свободный воздух и свет солнца, что жаркая мрачная кузница виделась адом, который неминуемо погубит его. Всем телом и душой Стёпка ощущал опасность. Если он попадёт в кузню, то жизнь закончится. Больше ничего не будет.
Помоги мне, помоги.
Стёпка жадно впитывал воспоминания о страннике, искал поддержки, защиты. Почти на краю поля, ослеплённый ярким светом, мальчик упал лицом в траву и затих. Силы покидали его.
Ветер потрепал русые волосы на макушке, и тёплая, лёгкая рука коснулась спины.
Сила Господа с тобой, мальчик.
Этот голос
Стёпка задрожал от радости. Он узнал плавное течение речи и покой, что дарил странник. Рыдая, он уткнулся в чёрную ткань одеяния незнакомца.
Отдать кузнецу отрывисто повторял мальчишка. Хотят отдать. Я там умру.
Ты не веришь, что будешь спасён?
Странник приподнял Стёпке лицо, заставляя смотреть в лазурь глаз, ощущая покой.
Верю! ответил мальчик.
Верь и будешь спасён. Ты нужен этому миру. Время не допустит, чтобы ты покинул мир раньше, чем это станет неизбежным.
А когда это станет неиз неизбежным, Стёпке трудно далось странное, взрослое слово. И что это значит?
Неизбежное обязательно случится. Неизбежное должно произойти. Всё рождается и растёт, всё умирает. Это неизбежность. С тобой это случится нескоро, странник улыбнулся. А пока спи, спи Позволь времени забрать своё.
Тайный друг размеренно гладил голову мальчика, и тот почувствовал, как слипаются глаза, как тяжелеет тело. Стёпка проваливался в сладкую дремоту. Он был абсолютно счастлив.
Проснулся Стёпка к вечеру, когда в лесу стемнело, только небо над городищем отчего-то было багрово-красным. Испугавшись, что ему влетит за позднее возвращение, мальчонка кинулся домой. О страхе перед мрачным кузнецом он и не думал. Вера в чудо согревала сердце.
Очень скоро мальчик смог убедиться, что небо красно не от закатного солнца. От ворот ничего не осталось, только два обугленных столба тихонько курились, а измазанные сажей петли сиротливо поскрипывали на ветру, который бил в кривой, расщеплённый обломок.
Дрожа, Стёпка остановился. Никак не решался идти дальше. Он уже понял, что остался один. Воины дружины, охранявшие городище, погибли с оружием в руках. Чёрные стрелы кочевников убивали точно и быстро. Как это случалось всегда, не было оставлено ни одного дома, ни одной постройки всё полыхало огнём, терялось в дыму.
Кузница, ненавистная Стёпке ещё днём адское место, которого он так боялся, даже она прогорела до крыши и обвалилась. Размазывая ладошкой осевшую на лицо сажу, мальчишка крутился на месте. Он не знал, что делать, но ужас погнал его к родному дому.
Зажмурившись, Стёпка обошёл лежавшего на крыльце дядьку с рассечённой головой, в приоткрытую дверь увидел босую ножку мальца. Он и не узнал, кто из детей распластан на полу. С резким, взрывным треском проломилась крыша.
Закрыв глаза, Стёпка попятился, споткнулся о тело дяди, упал навзничь. В ушах зашумело, голос странника звучал колокольным звоном:
«Верь и будешь спасён. Будешь спасён Спасён».
Болезненная мысль пронзила Стёпку. Если бы он не убежал в поле, то лежал теперь здесь, и это называлось бы «неизбежность», но такого быть не должно.
Или он мог согласиться пойти в подмастерья к Угрюму: тогда бы ничего не случилось. Стёпка чувствовал это. Знал, поверил вдруг, что его желание заставило орду кочевников повернуть к их городищу, убить всех, сжечь кузницу.
В груди сделалось больно. Холодная сталь внутри обрела силу. Слёз больше не было. Медленно продвигаясь, не смотря по сторонам, он разыскал припрятанные запасы еды в сараюшке возле избы и навсегда покинул городище.
Глава 4
Столики задрожали, тихое дребезжание стёкол прошлось по нервам. Опоздавший поезд прибыл на вокзал. Пожилая пара со всеми коробками и мешками вывалилась на перрон, спеша на посадку.
Кашлянув, Алексей осмелился задать вопрос, только бы не молчать натужно и неестественно:
Так, на кого работаешь? Или это страшная тайна? Он спрашивал машинально, не вдаваясь в суть, а сам думал о том, как похорошела Ксана.
Они не виделись года два или больше. Весёлая и лёгкая в ранней юности Оксана обрела настоящее женское очарование. А ведь могло что-то сложиться у них. Вполне могло
Алексей остро ощутил это несбывшееся будущее, но так и не вспомнил, почему жизнь развела их. Вроде бы Ксана обиделась на что-то. Он мрачно фыркнул в ответ на претензии, показавшиеся глупостью. Сейчас они с удивлением смотрели друг на друга, силясь понять, что связывало их в прошлом.
Знакомым движением пожав плечами, заправив тёмные прядки за уши с маленькими сверкающими камешками серёжек, Оксана ответила:
Имён не назову, она вздохнула, отложив записную книжку, освободившиеся руки схватили салфетку и начали беспокойно сминать бумажный квадратик. Знала бы, не сказала. Сам догадываешься. Меня наняла одна фирма Я не могу об этом говорить, извини.