Я думаю, недоразумение уладится. Сие не отразится на вашей карьере. Считаю, наряд в дозоре вне очереди будет достаточной мерой наказания, и господин Зорин не станет возражать, да? Ведь проступок не так фатален? Ничего страшного не произошло, если судить по рапорту. Кстати, господин Зорин, вам устное предупреждение. В следующий раз информируйте. С чего это вдруг промолчали? Ну, пожалуй, все. Все свободны.
Микки был удивлен. Ни слова о Даньке. Действительно, что здесь происходит? Будто не существовало такого человека, не ходил он по земле. Забыли. Выдернули из переплетений судеб его нить, сожгли, а прах развеяли над пропастью безвременья.
Ты не говорил им о Даньке? спросил Микки у Палыча, когда они спускались в лифте.
С чего бы? Я в своем рапорте его упомянул. В твоем рапорте он есть тоже. А в чем дело? Что-то не так? Я не понимаю тебя. Честно.
Непорочные Отцы даже не заикнулись о нем.
Это их решение. Точнее, Наставника.
Но
Никаких «но», лихорадочно зашептал Палыч. Не тебе решать, кто остается в истории, а кто вымарывается с ее страниц, раз Наставник решил
Но он даже не присутствовал!
А что, обязан был? При каждом незначительном случае? Ты считаешь, что он станет заниматься
Незначительный случай? Человек пропал. Разве это не стоит хотя бы внимания?
Заладил «пропал человек», «пропал человек». Есть буква закона без нужды на свалку не соваться. Если ты поперся туда, значит, тебе нужда была, так что нечего кулаками после драки махать, быстро проговорил Палыч, стараясь закрыть тему.
Поперся? А не ты ли подговаривал?
А я ли? Хорошо, допустим. Но не думал же я, что Данька с колков слетит. С тобой же все в порядке было. Вспомни.
Микки прекратил спор. Его поразила догадка простая и страшная.
Внимательно всмотревшись в старшего дозорного, Микки, скорее утверждая, чем спрашивая, произнес:
Ты один из них. Из Непорочных. Так?
Капкан
Я не помню своих родителей. Я попал в детдом в младенческом возрасте и при мне не нашли никаких особенных вещей, говорящих из каких я мест, кто возможные родители. Да простой записки с указанием пола и имени не оказалось. Потом, когда вырос, не особо интересовался своим прошлым. Не знаю, может, это сыграло важную роль, отчего «Комитет» и взял меня на карандаш.
Я не имел эмоциональной связи с биологическим отцом и матерью, но откуда ей взяться? Так что, выйдя из детдома, даже мыслей не было искать их. Зачем? Воспитатели, директор дома, заведующие вот были мои родители. Да и, наверно, родившие меня люди давно забыли о моем существовании, а «Комитет» не забыл.
Это случилось после армии.
Демобилизовавшись, я решил расслабиться. Где? Конечно, в баре, туда и приходил в выходные дни. Я называл такое времяпрепровождение ставить на место мысли и чувства, разбавляя алкоголем.
В один из таких вечеров я не обратил внимания на человека, севшего рядом. Он что-то начал говорить, а я только слушал краем уха. Погруженный в спиртовой морок, я не собирался вникать в речи незнакомца. Мне было плевать на него.
Но незнакомец все болтал и болтал, но тут насторожила фраза, выбившаяся из общего потока: «Мы знаем вас с положительной стороны и ваша заявка». Человек замолчал и, внимательно посмотрев на меня, спросил:
В чем дело?
Откуда вы знаете, что я уже подал заявку?
Ну, это наша профессия. Надеюсь, вы ее отзовете и перейдете работать к нам?
А на каком основании?
Я еще не озвучил его.
Вы из «Комитета»?
У вас хорошие аналитические способности, сказал он, пригубив виски. Да, я оттуда.
Вот уж не думал, что слухи подтвердятся. Эта организация действительно имеет штат вербовщиков и берет людей на работу. Обычно хлеб за желудком не ходит, а тут
«Комитет» был тогда уже волшебным словом. Эта корпорация имела филиалы в нескольких городах. Центральный офис располагался в Серышевске. Я находился вне системы, поэтому смутно представлял, как она работает. Действительно, а что это? Объединение людей по политическим, экономическим и другим интересам? Некая секта? Закрытый клуб? Что-то вроде масонской ложи? Но все вопросы подвешены на тонких ниточках, одно неловкое движение и порвутся. И тут ломай, не ломай голову, но людские толки родились вне «Комитета», поэтому грош им цена. Я забыл о выпивке и внимательно рассмотрел вербовщика. Я ждал от него, что он расскажет об организации, может, нечто поражающее мое воображение, возможно, неизвестные факты, устроит маленькую рекламу для привлечения на свою сторону. Однако незнакомец произнес:
Зорин Семен Павлович?
Верно. Это я. Почему засомневались?
Да так, ушел он от ответа.
Я не знаю, какую работу вы хотите предложить мне, оттого и осторожничаю. Кстати, а почему «Комитет» заинтересовался мной?
Понимаете, брать людей, которые приходят к нам по доброй воле не в нашем стиле. Мы шерстим досье и выбираем сами, предлагая соответствующую должность. Касаемо вас, скажу. Есть причина. Специфическая. Вам она покажется странной. Вербовщик выдержал паузу. Вы детдомовец.
И только?
Для нас это важно.
Собеседник замолчал, затем, заказав еще порцию алкоголя, вынул из кармана клочок бумаги и что-то записал.
Возьмите, это наши координаты. Если надумаете, звоните. Работу мы предлагаем непыльную, административного характера. Организация различных кампаний, так сказать. Не пожалеете, уверяю.
Я ответил: «Хорошо». Бросил короткий взгляд на цифры, выписанные изящным округлым подчерком, а ниже: «Сергей Сергеевич». Буквы были пухленькие, казалось, похожие друг на друга, а строчка на удивление ровная.
Вот и отлично, сказал вербовщик, сделал последний глоток, расплатился и покинул бар.
Он что, ради меня сюда приходил? Конечно, такое внимание польстило, но неужели я такая важная фигура? И причем здесь детдомовец?
Я положил записку в карман и задумался: «А собственно чем занимается «Комитет»? В его ведении находится ряд крупных торговых точек, и это уже не пустые слухи, а проверенная информация. Надводная часть айсберга видна всем: товар, деньги, навар. Хорошие средства отличная база для других дел. Каких? Что желает корпорация, облаченная властью? Конечно, еще большей власти».
Несмотря на сомнения, я на следующий день набрал номер, понимая, если уж говорить начистоту, меня ждет высокооплачиваемая работа. Люди, работавшие в «Комитете» тайны из заработка не делали.
Дозвонившись, задал вопрос:
Сергей Сергеевич, поясните подробней, в чем будет заключаться моя работа?
Непорочные Отцы.
Вот уж действительно обухом по голове.
Административная работа, я же сказал тогда. Если вы хотите еще точнее, то у вас будет право голоса при решении задач, выдвигаемых Наставником перед Непорочными.
Мысли немного оттаяли.
Как? И с чего такая честь? Сразу в Отцы? Вы не перепутали?
Кадровый голод, если коротко. Кроме того, у вас нет родителей, а это важно
Вот, заливает! Голод у них кадровый. Совет при главе «Комитета» деньги лопатой гребет, и еще у них вакансии есть. Вербовщик что-то молол по телефону, но слова прошли мимо сознания, даже не задержавшись.
Погодите, Сергей Сергеевич. Я ничего не понимаю.
Это я не понимаю. Вам само в руки течет, а вы тормозите, извините, конечно, за грубость. Ничего не скажу определенного, потому как вопрос относительно вас решил сам Наставник, а я только исполнитель. Кстати, вы будете числиться старшим дозорным и внештатным Отцом.
Это как?
Вопрос деликатный. Вы рождены естественным путем, в отличие от Непорочных Отцов, которых вырастили в пробирках. Поэтому вы и внештатный. Или вас это оскорбляет?
Нет, просто я пытаюсь разобраться в этом бреде.
Ну, почему же бред?
Получалось, Отцы привилегированная каста господ, ограниченный круг людей. Точно, секта! Почему-то сразу возникли аналогии с фашизмом. Сергей Сергеевич, словно поняв мои мысли, произнес: