Данька, уже не боясь, осмотрел комнату, зашел в другие, остановился, и его осенило. «Черт! Так значит Спящие везде», запаниковал он, выбежав из квартиры, стал заходить в другие помещения. Двери также были открыты, и в каждой комнате лежал человек, подключенный к медицинскому оборудованию. В очередной раз Данька выбежал на лестничную площадку, пытаясь сообразить, что же произошло с городом.
Тогда он и услышал неприятный звук, напоминающий скрежет металла о камень. Он донесся снизу. Данька замер. Прислушался. Звук повторился. Кто-то двигался по ступеням. Все ближе и ближе. Он глянул в пролет и заметил мелькнувшее тело гигантского насекомого. Металлический лязг. Именно об этом и говорил Харон. Тело странного существа поблескивало и отливало голубовато-серым цветом. Робот.
Данька поднялся на пару этаже выше, стараясь не шуметь. Многоножка, не спеша, поднималась по ступеням.
«Твою мать! Хоть какое-нибудь оружие было бы!» выругался он. Поднявшись еще выше, вновь глянул в пролет. Многоножка остановилась именно на том этаже, где недавно побывал Данька. Он мог поклясться, хоть и не видел, робот зашел именно в ту квартиру, которую он недавно покинул. Инстинкт подсказал: робот шел по его следу.
Данька вновь услышал противный скрежет металла. Затем тишина. Опять скрежет: многоножка рыскала по комнатам. Он поднялся еще на пару этажей. Потом на три. Здесь Данька увидел небольшую дверь, за которой уборщики обычно хранили инвентарь. Он кинулся к ней. На его счастье она оказалась открытой и не пустовала. Плюнув на все, Данька с грохотом выкинул инвентарь и, найдя лом, взметнулся еще на один этаж и скрылся в квартире. Он слышал, как многоножка уверенно стучала по ступеням. Вот она на лестничной площадке. Лязг металла стал еще громче. Робот стремительно приближался к двери, за которой спрятался Данька. Металлический звук раздался рядом и стих. Пара секунд нестерпимого ожидания, и дверь медленно отворилась. Из проема выглянула голова гигантского насекомого, и Данька изо всех сил вонзил лом в многоножку, ударив плечом о дверь. Робот дернулся, щелкнул челюстями. Даньку отбросило к стене: по его телу прошел электрический разряд. «Вот об этом я не подумал», пронеслась мысль. Многоножка протиснулась в помещение, но лом, застрявший у основания головы, как тяжелый рычаг вывернул шею стальному насекомому. Оно плюнуло снопом искр и, подергав лапами, быстро затихло.
Очнувшись, Данька увидел тело стального монстра. Его голова была неестественно вздернута. Из шеи торчал заостренный конец лома. «Бежать! Срочно! взорвались слова, но куда?!»
Данька быстро спустился по ступеням, прислушиваясь, вышел на улицу и огляделся. Снял маску. Воздух пах дымом. До его слуха донеслись слабые звуки работающей машины, похожие на металлическое лязганье. Так обычно гремят тракторы на гусеничном ходу. Данька направился вдоль улицы. Ноги сами понесли его куда-то. Казалось, чем дальше в переплетение улиц, тем безопаснее. Лязганье зазвучало громче, смешавшись с глухим тарахтением, оно приближалось, эхом отдаваясь от бетонных стен то тут, то там. Машина была поблизости. Данька нырнул в подъезд.
Он услышал, как машина, не торопясь, проехала по улице. Данька рассмотрел ее в приоткрытую дверь. Самоходка оказалась похожей на танк, только вместо башни подвижная платформа с двумя пулеметами и прожектором, разрезающим полумрак голубым светом.
Дождавшись пока машина скроется за углом, он осторожно выбрался из подъезда и, постоянно оглядываясь, направился в противоположную сторону. Данька зашагал уверенней, но в этот момент звук стремительно приблизился. Он обернул и застыл на месте, вжавшись в стену. Данька понял, что не успеет забежать за угол. Самоходка была рядом. Она ослепила его. Щелкнули затворы пулеметов. «Теперь точно все», промелькнула беспомощная мысль. В висках от волнения зашумело. Данька прикрыл веки, но сквозь их тонкую кожу он ощутил свет, бьющий наотмашь, разрушающий жизнь, обесценивающий все. Теперь не существовало ни его, ни мира. Он не верил, что после смерти ждет новое бытие, не тешил себя этой мыслью. Теперь она казалась наивной. Все время она была спасательным кругом, дающим надежду на лучшее хоть не здесь, так в другой жизни. Мысль о загробном царстве розовые очки.
Секунды шли слишком долго. Данька только сейчас расслышал сквозь удары сердца голос разума: машина почему-то медлит. Она, видимо, прицелилась, но не стреляла. «Черт! Чего же она ждет?! Сволочь! Хватит издеваться! ругался Данька. Ну! В конце же концов!» Железный монстр лишь издавал сытое урчание. Затем двигатель самоходки взревел. Она развернулась и уехала.
Данька сполз по стене. Нет больше сил. Ни физических. Ни душевных. Только пустота и тишина внутри. Он глубоко вдохнул. Сердце испуганным зверьком металось в груди. Дыхания не хватало.
Серышевск стал чужим за несколько часов. Улицы опустели. Лишь военные машины шныряют по дорогам да роботы-многоножки в зданиях. Люди подключены к медицинской аппаратуре. Накопилось много вопросов, на которые он хотел и в то же время не желал знать ответы.
Он встал и осторожно пошел по улице, собираясь завернуть за угол, но, не дойдя до него, Данька услышал реактивный гул, взрезавший воздух. Что-то ухнуло вверху. Он заметил позади силуэты вооруженных солдат. Их было не менее десяти. Затем примерно такое же количество людей в мгновения ока выросло перед ним. Они повалили Даньку на тротуар, заломили руки за спину.
Объект пойман, услышал он спокойный голос над ухом.
Данька почувствовал, как игла вонзилась в шею. Он провалился в вязкий сон.
Каждый раз, как только он пробуждался, неведомая сила затягивала его в темноту, и в памяти оставались обрывки фраз и размытые цветные пятна. Сон холодными когтистыми лапами вновь и вновь утягивал его в небытие. Один раз расслышал голоса, звучащие словно вдалеке не разобрать, пахнуло сыростью, кожа окунулась в прохладу, запястья жгло. И тут белый морок ускользающих образов воскрес и исчез. И вновь руки ныли, холод пробегал по коже, неприятные запахи били в нос. Голоса стали четче. Данька различил отдельные фразы.
В какую камеру?
Да как Наставник сказал.
Но там женщина.
Знаю, недовольно прозвучал голос.
Ну, иди. Быстрее. Кажется, он приходит в себя. Господин Наставник распорядился сюда, значит, сюда. Не обсуждается.
Его бросили на жесткую постель. Он почти очнулся, но не мог пошевелиться. «Чем они меня накачали?» всплыла вялая мысль.
Металлический грохот дверь закрыли. Скрежет засовов. Поворот ключа. Эти звуки с бесцеремонностью вонзились в мозг, но не смогли прогнать оцепенения. Данька опять отключился. Ему показалось, тело упало вниз и вправо. Он скользнул в мир сновидений. Кошмар затопил сознание. Сюрреалистические сцены возникли одна за другой, не оставляя следов в памяти, будто вихрь небытия уничтожал их. Ему вновь приснился Серышевск, населенный людьми. Люди бродили в оцепенении, будто зомби, не замечая, как мимо ездили самоходки и ходили роботы-насекомые.
Данька очнулся. Он лежал на животе. Шея затекла. Мышцы болели. Перевернулся на спину, огляделся. Камеру освещала тусклая лампочка. Над его головой склонилось чье-то лицо, и Данька, разглядев черты, без труда узнал незнакомца, не поверив глазам.
Алька?
Ну, да.
Ты Это Данька приподнялся и сел, рассматривая лицо при тусклом свете. Алька? Ты?
Да я это, я. И ничего удивительного в этом нет. Я думала, ты давно умер.
Что, значит, давно?
Прошло столько времени
Всего какие-то сутки.
Ты чего? С дуба рухнул? Тринадцать лет минуло, как ты исчез на свалке!