Уснувшая было тревога снова зашевелилась, когда я вспомнила, откуда мне знакомо это имя. В Лардберге оно не в чести, и мальчиков теперь редко так называют, опасаясь насмешек. А все из-за него, человека, потерявшего не меньше трети веса, постаревшего, загоревшего, изменившегося почти до неузнаваемости, но надевшего сегодня белоснежную рубашку с жестким воротничком, которая так похожа на медицинский халат с фотографий в газетах.
Альберт Керн замер в своем кресле, положив длинные руки на подлокотники, и внимательно наблюдал за мной; напряженное тело выдавало волнение, он походил на зверя, готового к прыжку. Но куда он устремится: вперед здоровый, смелый хищник или отступит в логово зализывать очередную рану? Что-то творилось с ним: заботливый незнакомец с теплым шарфом уступал место другому, и тот, другой, не прятал лицо, наоборот смотрел открыто, смело. Молодая женщина с портрета на стене беззвучно смеялась над происходящим, стоя к нам вполоборота и прижимая к груди букет полевых цветов. Длинные черные волосы отброшены за спину, голова слегка откинута назад, низкий вырез розового платья демонстрирует тонкую шею и мягкие плечи. Изабелла вот как она выглядела! Я с ужасом поняла, что не имею ни малейшего представления о способностях людей в этой комнате, а вот мое самообладание снова подводило. Я отвела глаза, борясь с желанием забиться в угол пока не слишком поздно, пока видение не поглотило меня лишь бы исчез сияющий поток, медленно ползущий от Альберта. Он, может быть, и хищник; я точно трусиха.
Ты короткая запинка наверняка сказала ему даже больше, чем сам вопрос. Ребяческий, бестактный, оскорбительный вопрос. Ты тот самый, да?
Подлокотники кресла жалобно скрипнули, когда Альберт с силой сжал их и поднялся, продолжая изучать меня.
Да, я тот самый, наконец подтвердил он. Только я не убивал Изабеллу. Запомни это, пожалуйста.
Дверь за ним с грохотом захлопнулась.
Глава четвертая
Вы должны его простить, Марта, с тяжелым вздохом сказал Фабрис, бросив нежный взгляд на портрет Изабеллы. Он действительно не виноват в гибели моей дочери. По крайней мере, виноват не больше, чем все остальные, не сумевшие вовремя заметить, насколько серьезна опасность. Мы не помогли ей, хотя очень любили, и, поверьте, прошло немало времени, прежде чем мы научились жить без нее. Полицейские арестовали Альберта в тот вечер по ошибке, а через несколько дней во всем разобрались, отпустили его, но молву уже никто не мог остановить. Те протестующие навыдумывали невесть что! Ладно, хватит об этом. Похоже, я в очередной раз ввел вас в заблуждение, когда сказал, что мы все здесь Живущие в тумане. Позвольте прояснить: меня давно приняли в этот круг, как хранителя тайны, пусть я и не обладаю способностями, схожими с вашей. Они были у Изабеллы, есть у Альберта и, конечно, у нашей прекрасной Адилин. А я всю жизнь посвятил изучению истории в самых разных ее проявлениях. Я действительно могу рассказать и о прошлом, и о том, что происходит в настоящее время, и даже предположить множество вариантов далекого будущего, но это работа моего ума. Вы же, по всей видимости, сами того не желая, очень хорошо распознаете чужие эмоции. Это не магия, не колдовство, не дар свыше, а тяжелый труд. Вы умеете воспринимать вещи такими, какие они есть в действительности, наблюдать за ними и проникать в их суть. Понимаете, Марта, человек может ощущать определенные вибрации, но только если научится концентрировать на них все свое внимание. Многие, очень многие, впервые обнаружив в себе что-то, выходящее за рамки их представлений о мире, теряются и всячески начинают убивать в себе эту, если позволите сказать, странность, пока она окончательно не погрязнет под слоем комфортной обыденности. А есть те, кто не боится, кто, ощутив в себе способность к большему, не отпускает ее. Но с ними тоже трудно: далеко не все используют навыки во благо, а как узнать, кто перед тобой? Вот невежды и начали сторониться таких, как вы, сочинять небылицы, оговаривать, преследовать. Но не будем о грустном, сейчас вы среди друзей. Мы называем себя Сокрытые, так было сказано в одном из старых текстов, и с большой радостью приветствуем вас!
Сокрытые? нахмурилась я. Не слишком ли много у вас названий?
Ничуть! засмеялся Фабрис. Люди любят давать всему названия, а потом бесконечно уточнять их, корректировать, как будто это помогает выразить суть. Будто бы так понятнее, с чем имеешь дело.
Лично я терпеть не могу, когда нас связывают с туманом, добавила Адилин, сморщив нос. Он появляется, только если Сокрытый себя не контролирует, а это обычно случается с новичками.
Ясно, кивнула я. А вы всегда жили в этом переулке?
Я родился здесь, ответил Фабрис. Альберт много путешествовал, вернулся в Лардберг пару лет назад. Адилин тоже не любит сидеть на одном месте, сюда она перебралась этой весной. С тех пор мы за вами приглядываем.
За мной? Но как вы вообще узнали обо мне?
Вы очень похожи на свою бабушку Анну. Фабрис улыбнулся и обменялся теплым взглядом с Адилин.
Да и фамилия в последнее время на слуху, кивнула та.
Рука машинально потянулась к груди, ища раухтопаз, но ухватилась лишь за складки джемпера. Цепочка перестала оттягивать шею, а я даже не почувствовала, когда это произошло. Я вскочила на ноги и в растерянности огляделась.
Мой кулон! Неужели он потерялся? Как я могла не заметить?
Не волнуйтесь, камень у Альберта. Должно быть, вы обронили его по дороге, сказал Фабрис. Да, Марта, мы прекрасно знали Анну, она часто бывала в этом доме, а кулон в свое время изготовили специально для нее. Говорят, раухтопаз тоже раскрывает в человеке удивительные способности. Кто знает, правда ли это? Но однажды Анна попросила сохранить его для вас. Она сказала, что когда-нибудь вы к нам заглянете и, без сомнения, узнаете камень, ведь вы любили с ним играть в детстве. На самом деле раухтопаз ваше наследство, а я всего лишь отдал его законной владелице. К сожалению, вчера с вами приходила подруга и я не мог все сразу объяснить, поэтому решил дать вам повод вернуться, познакомиться поближе, без лишних ушей.
Значит, я за него ничего не должна?
Если вы о деньгах, то у меня их достаточно.
Даже не знаю, как благодарить вас, Фабрис. Любых слов будет мало.
О, мне не нужна благодарность. Разберитесь со своими видениями, и мы в расчете. Ваша история станет интересным дополнением к моему архиву, если вы позволите ее записать. Он указал на большой шкаф, забитый папками.
И вы поможете мне?
Ну конечно! Оставайтесь здесь на пару дней, Марта. Сегодня отоспитесь, а завтра на свежую голову вместе подумаем, что можно сделать. Наверху есть свободная комната, а остальные дома в переулке заколочены и не готовы к приему гостей.
Уж прости, дорогая, пригласить к себе не могу, улыбнулась Адилин. Я биолог, и иногда мне самой бывает тесно с моими растениями.
И тогда ты начинаешь подбрасывать горшки соседям, притворно проворчал старик.
Он не злился на Адилин, между ними ощущалось удивительное взаимопонимание. Казалось, эти двое могут общаться без слов, только с помощью мыслей.
Скажи спасибо, что я не занимаюсь животными, Фабрис! воскликнула Адилин, подмигивая ему в ответ. Иначе бы у тебя жили коровы.
Я стояла на пороге спальни для гостей, в которой разместил меня хозяин дома. Стены комнаты были оклеены бледно-зелеными обоями с широким палевым узором, солнечно-желтый пушистый ковер украшал пол. Ветер, проникающий через открытое окно, колыхал волнами шторы оттенка старого золота, выдувая из-под них легкий бежевый тюль. Огромная мягкая кровать, застеленная покрывалом в цвет штор, притягивала взгляд; гора подушек звала к себе, обещая долгий спокойный сон после насыщенного событиями дня. Почти всю противоположную стену занимал пустой платяной шкаф из темного дерева, оставшийся угол захватили письменный стол на пару с уютным креслом, на сиденье которого лежала моя сумка. Я бросилась к ней, проверила, на месте ли вещи, и вытащила телефон: ни пропущенных звонков, ни сообщений. Если я останусь у Сокрытых на ночь, никто об этом не узнает. Вот и хорошо. Делиться с кем-то своей тайной пока рано.