Митька подхватил её сумку, забросил себе на плечо, охнул и с улыбочкой прокомментировал:
Ох, ну ничего себе! Ты что тут, кирпичи носишь, что ли?
Девушка пожала плечами.
Я давно мечтаю о своём домике, серьёзно сказала она. Тут кирпичик, там два так, глядишь, и мечта сбудется.
Парень внимательно посмотрел на неё, подумал, а потом расхохотался:
Ладно. Считай, помощник на перенос кирпичей у тебя есть. Рад буду помочь твоей мечте осуществиться.
Милка рассмеялась вслед за ним.
С того дня тяжесть сумки не имела значения: Митька таскал её с упорством, достойным лучшего применения. Он провожал Милу после школы домой, и шли они всегда медленно, растягивая удовольствие от приятной компании, интересного разговора, совпадения взглядов и мыслей. А когда мысли не совпадали, удовольствие доставлял уже спор, в котором иногда довольно редко, правда, рождалась если не истина, то нечто, что они оба готовы были ею считать. Митька подначивал, Милка принимала вызов и отвечала, подначивая его в ответ, а потом оба снова дружно хохотали над чем-то или кем-то иногда над самими собой и собственными заблуждениями.
Он был умён, и Милке хотелось не упасть в грязь лицом, быть на уровне, а потому она стала прилежнее учиться, больше читать и стараться разобраться в тех вопросах, которые не давались ей с наскоку. Природное упорство оттачивалось многократными повторениями, долгими размышлениями, внимательными наблюдениями. А потом в очередной дискуссии девушка обнаруживала: она точно знает, что ничего не знает, и всё повторялось по новому кругу. Ну и, конечно, она стала больше внимания уделять собственной внешности соблюдала режим питания, чтобы быть стройнее; занималась физкультурой, чтобы улучшить фигуру; подобрала новую стрижку и регулярно ухаживала за кожей. Она определённо похорошела и поумнела, что отметили окружающие. Митька хорошо влиял на неё.
Милка летала на крыльях. Митька никогда не говорил, что любит её, но в поступках его, в том количестве времени, которое он на неё тратил, всё выражалось и без слов. Говорят же, что любовь это глагол, а глагол это то, что обозначает действие. Действий с его стороны было предостаточно. Но, как и многим девушкам в этом возрасте, ей хотелось, чтобы и слова тоже были. Она с удовольствием проводила с ним время, но надеялась, что он всё-таки скажет то, чего ей так не хватало
Так прошёл учебный год, наступило лето, неожиданно разлучившее их. Отец Митьки отправил его к друзьям в Германию получать новые впечатления, отдыхать от учебного года, а заодно и немецкий подучить. Милка провожала его со странным ощущением потери ещё не реальной, но уже готовой проявиться. Почему-то ей казалось, что Митька не вернётся к ней, а если и вернётся, то уже другим, чужим, не её Парень посмеивался над девичьими страхами и успокаивал:
Что ты себе надумала? Никуда я от тебя не денусь. Буду писать и открытки присылать. А лето быстро пролетит, ты ж сама знаешь, какое оно стремительное
Она только кивала и успокаивала себя, но почему-то не верила ни единому его слову.
Митька писал. Она получила от него несколько писем с фотографиями и открыток с живописными видами. Потом письма стали приходить реже, а потом и вовсе перестали. Милка успокаивала себя тем, что у него наверняка много дел и впечатлений, ему просто некогда, да и зачем ей все эти письма он вернётся и сам, лично, всё расскажет Да и вообще, чем сидеть и ждать с моря погоды, нужно получать пользу и удовольствие от каждого мига собственной жизни: купаться, загорать, читать новые книги, учить английский в пику его немецкому, ходить в гости к интересным людям
И всё равно, как бы ни было полно событиями и интересно её собственное лето, в нём постоянно чего-то не хватало точнее, кого-то. Она ужасно тосковала по морозным глазам Митьки, по его насмешливому голосу, его фигуре и умению находить интересное даже в самых простых вещах. Без него всё было не то.
Сентябрь начался концом концом их отношений. Загорелый дочерна, вытянувшийся и резко повзрослевший Митька, щеголявший новым немецким акцентом и незнакомыми одноклассникам иностранными словечками, попросту проигнорировал её. Короткое тёплое приветствие, как любой из одноклассниц, и он отправился дальше, здороваться с другими, шутить с ними и рассказывать, как прошло его лето. А после уроков он подхватил сумку Наташки из параллельного класса, такой же загорелой и белозубой, и, что-то вполголоса рассказывая, повёл её прочь из школьного двора. Милка чувствовала себя призраком, и это оказалось неожиданно больно намного больнее, чем летняя разлука.
Она надеялась, что Митька хоть что-то ей скажет, как-то объяснит, в конце концов, любовь проходит, это нормально, но хоть поговорить-то можно? Только ему, похоже, это было не нужно. Как любой парень, у которого прошло увлечение, он был безразличен к той, кто ещё недавно занимала его мысли. А когда Милка сама подошла к нему, в ответ на вопрос окинул её таким холодным взглядом, что больше ни о чём спрашивать уже не захотелось.
Она проревела целую неделю, сказавшись больной и пропустив школу. Было и больно, и обидно, и стыдно и неизвестно ещё, чего было больше. Школьное увлечение, обещавшее перерасти в школьную же любовь, первую и яркую, чем особенно ценную, умерло, не успев трансформироваться. Только горечь осталась, как будто после незрелых яблок, которыми слишком жадно и торопливо набила живот, да нереально синие глаза Митьки на загорелом лице, являвшиеся Милке в тревожных навязчивых снах
Мам, это очень грустная история, шмыгнула носом Ника. Не такую я хотела. Это про несчастную любовь, а я хотела про счастливую
Мама улыбнулась, протягивая дочери бумажное полотенце вытереть мокрые глаза.
А это про счастливую любовь, сказала она хитро.
Что ж тут счастливого? Он погулял с ней, а потом бросил, ничего не сказав, просто ушёл с другой девчонкой.
Исподволь пришла на ум картина, как Мишка с хохотом натянул той чернявой из восьмого «Б» шапку на самые глаза, а она со смехом сбросила её и напялила ему. Как они радовались тогда, как счастливы были, а Ника только стояла и с завистью смотрела
Ты не очень внимательно слушала, донечка. Мама щёлкнула Нику по кончику носа легонько, сухо и совсем не обидно. История закончилась очень хорошо.
И чем же? словно провоцируя мать, воскликнула девочка, вскинув гордый подбородок.
Милка проплакала неделю, а потом встала и пошла дальше.
И у неё была новая любовь?
Была. И не одна. Но, что важнее, у неё осталась старая на всю жизнь.
Недоумевая, Ника высморкалась в полотенце. Чем дальше говорила мама, тем меньше она понимала её.
Она что, всю жизнь любила Митьку? Дурочка, что ли?
Мама расхохоталась, и Нике даже стало немножко обидно неужели мама над ней смеётся, считает её маленькой и глупой?!
Нет, малыш, уверенно сказала мама. Самой главной любовью Милки всегда была она сама и когда она поняла это, жить стало намного лучше.
Но как это? Разве это не эгоизм?
Мама покачала головой.
Эгоизм это когда тебе никто в мире, кроме себя самой, не нужен, когда на остальных тебе плевать. А Милка смогла оценить свои достоинства и поняла, что плакать и зацикливаться на плохом это не любить себя. И что бегать за мальчишкой, которому ты больше не интересна, это не любить себя. И что связывать своё счастье с каким-то одним человеком, пусть даже прекрасным и чудесным, не любить себя. А любить себя это из любой ситуации выносить урок, принимать его, использовать себе во благо и идти дальше. И когда Милка поняла, что учиться, изучать новое, улучшать себя ей интереснее, чем лить слёзы по ветреному красавчику, её жизнь заиграла новыми яркими красками.