Митя выхватил газету из рук, быстро прочел то, что было отмечено карандашом.
Не знаю. Хотя (рассматривает газету «Известия») я хотел бы прочесть все о смерти великого вождя. Он моей девушке и ее родным всю жизнь испортил!
Митя встал и пошел к забору из колючей проволоки, потом побежал.
Конвоир на вышке внезапно выстрелил в воздух.
Стой! Стой Стрелять буду!
Но Митя лишь прибавлял шагу, а потом побежал, размахивая газетой.
Конвоир опустил ружье, взял Андреева на мушку и неожиданно выстрелил прямо в Митю. Тот упал.
Иваныч присвистнул, махнул на француза рукой.
Эх, потеряли мы Андреева твоего Не будет марафету, не будет и документов тебе, француз!
Поль остался на лавочке, всматриваясь в заходящее багровое солнце, затем он закрыл глаза, открыл и достал свои неотправленные письма к мадам Анджи в Марсель из своего ватника, решил перечитать.
ГОЛОС ПОЛЯ: «Дорогая мама! Ухожу на фронт, предложили поступить в летную школу Нормандии-Неман. Не могу оставаться дома. Хочу сражаться с фашистами. Передавай брату Зигфриду привет, когда вернется! 1942. Твой Поль»
«Дорогая мама, попал в аварию, нас конвоируют в Рыблаг, вместе с другими военнопленными. В основном из войск Вермахта. Доеду, напишу. 1945. Твой Поль»
Поль закрыл глаза. Солнце спустилось за барак, он вздохнул.
Конвоир залез опять на вышку, вскинул автомат на плечо и застыл, пока двое конвойных переносили труп Мити.
Завыла сирена, лучи прожекторов разрезали ночную темень, когда на вышке медленно на тросах стал подниматься огромный портрет Сталина в черной рамке, украшенный еловыми ветками.
Поль встал, вытащил письма к матери из ватника, еще раз всмотрелся в портрет бывшего диктатора, который был подхвачен ветром и тихо трепетал, подхваченный очередным шквалистым бураном, переходящим в колкий снег. Поль Анджи быстро засунул все письма за пазуху и быстро зашел в барак. Конвоир начал обход периметра.
Глава 2. Пригород Парижа/ПАРИЖ. Франция. 1953
Они сидели под виноградной лозой и пили белое вино, солнце ласково припекало. Вся семья Мишо: мадам Мишо, месье Мишо и их сын, Жан, стажер газеты «Париж». Шардоне было отменным. Полная и черноволосая мадам Мишо встала и пошла в дом. Отец и сын сидели на террасе, пили вино из больших граненых стаканов, а Стефан предавался воспоминаниям. Он решил наконец-то рассказать сыну о русской Мусе Растопчиной, с которой познакомился во время плена в Третьем рейхе (Германии), и о желтом платье, подаренном Мусе.
Представляешь, сын! Я чуть не изменил твоей маме. Со мной на ферме, у фрау Якобс в Германии, трудилась девушка. Русская. Очень красивая. Зовут Муся. Воспоминания нахлынули на Мишо.
1944. Солнечный свет, яблоки, которые плавают в озере, песочный берег располагали к радостному настрою. Через пять минут появилось желание просто поплавать, ни о чем не думая. Она настолько задумалась и расслабилась, что просто забыла обо всем, не замечая, как Стефан за ней подсматривает.
Француз купил ей вчера в местном магазине красивое желтое платье, он просто мечтал сделать ей предложение руки и сердца.
Стефан повесил платье на ветки, стал смотреть из-под веток на плавающую Мусю. Муся вышла из реки через полчаса, мокрая и прекрасная. Голая фигура эффектно выделилась на фоне озерных бликов, Стефан просто залюбовался.
Муся, как у тебя блестят глаза!
Муся охает, видит француза, быстро прижимает к себе свое платье. Стефан пытается ее успокоить и отворачивается, протягивая ей платье. Муся ежится, но одевается.
Стефан! Ты меня напугал!
Ты уже надела платье?
Стефан смотрит из-под своих пальцев на Мусю в желтом платье, оно шелковое, нежное и ей очень идет
Стефан выпил вино и вспомнил, как Муся плавала в пруду. Стефан Мишо, арестованный гестапо в 1944-м, освободился лишь в 1946-м, вернулся в немецкую деревушку, пытаясь разыскать свою русскую любовь.
Но первой, кого он увидел, была немецкая бауэрша Якобс.
1945. Она стояла рядом со стогом сена, с вилами, на голове платок, подол платья фрау Якобс заткнут за пояс. Увидев Стефана, она бросила вилы подальше и крикнула.
Эй, француз! Ты чего? Вздумал вернуться?
Стефан смотрел на нее из-под ладони, улыбнулся. Было очевидно, что фрау Якобс вовсе не простила ему смерть своего сына Карла.
Француз почувствовал себя неловко.
Фрау Якобс, я хотел спросить про Мусю. Меня выпустили совсем, оправдали в общем, я хотел забрать свои вещи и уехать. Так где ваша русская?
Фрау Якобс помолчала с минуту, а потом вдруг бросилась на Стефана с кулаками. Тот еле ее остановил, перехватив руку.
Ах ты гад! Сволочь! Смел явиться в мой дом! Убирайся, убийца, из моего дома к своей шлюхе в СССР.
Она не шлюха. (через паузу) Могу я забрать свой чемодан? Я не убивал вашего сына. Он сам себя убил на старой мельнице.
Фрау Якобс в сердцах плюнула, побежала внутрь дома, залезла в шкаф, достала чемодан Стефана, выбежала на улицу, бросила его на землю, убежала внутрь дома, хлопнув дверью. Чемодан раскрылся, вещи: рубашка, брюки, мыло, зубной порошок все вывалилось на землю. Стефан собрал вещи в чемодан, а затем, перед тем как его закрыть, достал из-под обшивки фотографию Муси. Муся Растопчина была в клетчатом платье со знаком OST
Солнце уходило за горизонт: Стефан замолчал, махнул на сына Жана рукой. Воспоминания о Мусе Растопчиной в желтом платье мучили его невероятно.
Муся открывает глаза, отводит руки Стефан, надевает желтое платье, оно шелковое, нежное и ей очень идет. Стефан смотрит на Мусю, которая все еще дрожит после реки, волосы ее спутались и кудрявились от влажности.
Пойдем, пойдем в какое-нибудь укромное место.
Стефан обнимает Мусю, она хватает свое синее старое платье в руку, и они медленно, обнимая друг друга, движутся в сторону поля, где стоит мельница
Стефан встряхнул головой, сын был рядом, Жан внимательно рассматривал надпись на второй фотографии: «Стефану Мишо от Муси». 1943».
Месье Мишо задумчиво смотрел на фото Муси в платье со знаком OST, еще выпил вина, вздохнул, потом сказал быстро, тщательно подбирая слова.
Я поссорился с твоей матерью из-за этой девчонки, она долго меня к ней ревновала. Жан, я дарю тебе эту фотографию. (повторил) Я очень хочу, чтобы ты нашел Мусю в СССР.
Жан удивленно рассматривал фото. Жизнь отца в Третьем рейхе его интересовала, он достал из своего портфеля газету «Париж», положил на стол. В газете была первая статья Жана о бывших летчиках. Стефан взял в руки газету «Париж», развернул ее, нашел статью сына. Жан Мишо был корреспондентом. Он вздохнул: стесняясь своих родителей, Жан жил в Париже у русской эмигрантки: мадам Веры Франковской, приезжая лишь на выходные к родителям в пригород французской столицы. В газету «Париж» он попал стажером и, пытаясь выбиться в корреспонденты, стал писать маленькие заметки. Статья о летчиках была его первой настоящей победой.
Когда отец положил газету со статьей на стол, показав большой палец сыну в знак одобрения, Жан задумался, а потом, выдержав паузу, задал один вопрос.
Расскажи мне свою историю, отец. Я хотел тебя спросить: изменял ли ты моей маме в Германии?
Я попал в Германию на работу в 1940-м в трудовой лагерь при KDF-вагене. Потом работал у бауэрши Якобс почти три года, а вот арестовало Гестапо меня в 1944-м, из-за ее сына Карла из гитлерюгенда, освободив лишь в 1946-м. Я вернулся в немецкую деревушку. Пытался разыскать свою знакомую Мусю Растопчину, остовку, однако фрау, у которой я работал, рассказала мне, что Муся уехала к себе в СССР, когда немецкую деревню освободили американские войска!
А как ее звали? Баэршу?
Ее звали фрау Якобс (через пауза) Я рад, что восстановил виноградники. Хорошее вино, ведь правда? Пришлю тебе ящик на окончание института. (махнул рукой) Найди Мусю!