Я жду ещё немного и, наконец полностью осознавая, что мужик никуда не уходит, пытаюсь рассмотреть ассортимент издалека. Зрение у меня неплохое, но со своего места видно мне мало. Так ничего и не выбрав, я решаю зайти в другой магазин.
Выйдя на улицу, я не обнаруживаю Грину. Место, где ещё несколько минут назад сидела собака, пустует. Это странно, потому что Грина никогда раньше не уходила. Я смотрю по сторонам и с удивлением понимаю, что её действительно нигде рядом нет. Неужто наконец сбежала? Я никогда не стремился оставлять овчарку у себя на всю жизнь и никогда не привязывал её к себе, но понимать, что она и вправду ушла, странно. Так странно!.. Я никогда об этом не задумывался, но вообще мне даже мысль в голову не приходила, что она не будет ждать меня всегда и везде.
На душе появляется неловкое чувство. Непонимание? Смятение? Я останавливаюсь, преграждая редким прохожим путь, не имея представления, что теперь делать. Мне стоит искать собаку?
Я уже и вправду начинаю пытаться её найти, когда вдруг слышу лай. Я смотрю по сторонам, но так и не могу обнаружить, откуда он доносится. Мне требуется ещё немного времени, чтобы сообразить, что звук раздаётся с другой стороны магазина. Сам того не ожидая, я слишком быстро обхожу вокруг здания и вижу следующую картину: около запасного выхода стоят два подростка лет тринадцати, и один из них держит знакомый мне зелёный поводок. Грина, рыча и лая, стоит чуть поодаль. Её шерсть вскипела и поднялась дыбом, спина выгнута, из пасти стекает слюна. Собака изо всех сил пытается вырваться, вытягивая шею, но ошейник крепко держит её.
Я замечаю, что у одного из пареньков в руке нож, и по спине проходит невольная дрожь. Я понимаю, что они собираются «поиграть» с собакой, а то и вообще провести на ней какие-то эксперименты. Я окликаю подростков. Резко повернувшись ко мне, они несколько секунд изучают меня и, видимо решив, что я не представляю для них никакой опасности, возвращаются к своей добыче. Темноволосый ещё сильнее дёргает за поводок, и лапы собаки против её воли проскальзывают по гладкому асфальту, присыпанному песком.
Я кричу подросткам ещё раз, но теперь поворачивается лишь тот, что с ножом. Он сплёвывает на землю. Поведение столь неподходящее его возрасту, что кажется ещё более мерзким.
Чё надо?! Иди куда шёл!
Пацан неотрывно смотрит на меня, а я начинаю беситься. Мелкие подонки, издевающиеся над животным, да ещё и не боящиеся взрослых!
Это моя собака!
Я уже и вовсе ору, стараясь, чтобы мой голос звучал более устрашающе. Кажется, это не работает.
Если это твоя псина, то надо было за ней следить, лошпед.
Они оба смеются, а я понимаю, что сейчас переломаю им все кости. Но только я начинаю приближаться к ним, как в глаза бросается опасный блеск в руке у смуглого. Точно. Нож. Ничего, один нож не помеха, справлюсь.
Я подхожу к подросткам вплотную. За моей спиной лает, разрывая связки, Грина. Я хочу попросить их отпустить собаку по-хорошему в последний раз, но успеваю произнести лишь пару звуков, когда темноволосый бьёт меня в живот, заодно обсыпая щедрой порцией мата.
Мне удаётся перехватить его руку, но теперь удар наносит второй. С запозданием я понимаю, что ему почти удалось проехаться по моему боку лезвием ножа. Я быстро, не дольше секунды, осматриваюсь, не понимая, почему никто не поможет мне. Вокруг никого. Улица находится по ту сторону магазина, и оттуда не видно всего происходящего, а за магазином только мусорка и щебёнка. Здесь не ходят люди.
Смуглый ещё раз вскидывает лезвие, но я уворачиваюсь. Неожиданно до меня доходит, что меня всё равно порезали, рана щиплет и неприятно ноет. Я резко отстраняюсь, понимая, что и у второго парня есть нож. Озаряет мысль закричать, чтобы меня услышали на той стороне, но я сдерживаюсь это будет невиданный позор. Взрослый парень кричит о помощи, не в силах справиться с двумя молокососами.
В Доме у меня было правило: не бить того, кто младше. Но думаю, что сейчас это правило вполне можно нарушить. Я замахиваюсь и пару раз подряд ударяю смуглого по лицу, одновременно хватая его за ту руку, в которой он держит нож. Он отшатывается, но не произносит ни слова. Я сразу же поворачиваюсь ко второму, хватая свободной рукой второй нож. Кончик лезвия разрезает подушечку среднего пальца. И, о чёрт, это больней ударов!..
Теперь обе моих руки заняты и это проблема. Зато Грина, поняв, что она свободна, наконец набрасывается на первого парня. Она кусает его за ногу, и тот, крича от боли, выпускает нож, чтобы схватиться за раненое место. Пользуясь моментом, я вырываю оружие у второго и бью его по животу. Я вижу, что Грина в ярости она и не собирается останавливаться. Собака не отпускает ногу парня, когтями царапая его руку. Парень орёт, и я думаю о том, что сейчас сбежится народ и что тогда у меня будут огромные неприятности. Это меня выставят злодеем! Нужно сматываться.
Я хватаю Грину, давая понять, что нам пора. Она не хочет отпускать обидчика, и я начинаю всерьёз бояться, что она откусит от пацана добрый кусок мяса. Я поднимаю с земли поводок, который теперь никто не держит, и несколько раз резко тяну его на себя. Наконец собака перестаёт мучить своего обидчика и поворачивается ко мне.
Я секунду прикидываю, куда лучше скрыться, и начинаю быстро бежать по щебёнке, в противоположную сторону от магазина. Второй парень которого не кусали ещё пару раз разъярённо замахивается на меня, но бежать за мной не решается.
Обернувшись в последний раз, я вижу, как он помогает другу, до сих пор сидящему на земле, держась за больную ногу. И ещё я вижу нескольких людей, которые всё же обогнули магазинчик, среагировав на шум, и тут же прибавляю скорость.
Я прячусь за редкими деревьями в надежде, что меня не будут искать. Конечно, эти ребята скажут, что я сам на них набросился, да ещё и с собакой. Боже, я только что избил детей! Нет, я не должен испытывать чувство вины. Подонка нельзя жалеть только потому, что он младше тебя. Подонок всегда подонок.
Мне стоит проверить свои порезы. Я ищу, куда можно сесть, но поблизости ничего подходящего не обнаруживается, так что приходится устроиться прямиком на земле. Грина садится рядом. Она всё ещё зла, и я слышу, как она негромко рычит. Собака сначала смотрит, что делаю я, а потом начинает тянуть и грызть поводок. Я понимаю, что она хочет снять ошейник, и помогаю ей. Избавившись от неприятной вещи, за которую её держали, овчарка издаёт радостный облегчённый лай. Я улыбаюсь и обнимаю её, утыкаясь в тёплую шею. Она кладёт свою мордочку на меня.
Сердце дико колотится, и я наконец осознаю, что всё это время дико боялся за Грину.
Мне требуется пара минут, чтобы перевести дух, а потом я, отпустив мягкую шерсть, начинаю осматривать себя. Самая безобидная рана на пальце. Но, чёрт, щиплет она сильнее всего. Как о бумагу порезался. Наиболее кровоточит рана на животе, но и она не смертельна. Я нахожу в заднем кармане носовой платок и прикладываю его к порезу. Думаю, кровь быстро остановится.
Появляется желание нервно смеяться. Давно я не влипал в такие неприятности! До сегодняшнего дня я не дрался года два Да, точно, это было в шестнадцать, за два года до того, как я стал свободен на все четыре стороны. Я дрался с Джефри. Хороший парень, мы с ним иногда курили в туалете. Кстати, когда я курил в последний раз? Не припомню. Наверное, тогда же, года два назад, и курил. Когда брать сиги постоянно не у кого, а покупать непозволительно дорого, особенно не покуришь. Оно и к лучшему: если уж и умирать, то от чего-нибудь поинтересней, чем от рака лёгких.
Я несколько раз проверяю рану. Кровь, хоть уже и не так сильно, но всё равно идёт, и я сильней прижимаю платок к ране. Грина беспокойно тычется туда носом, и я легонько отталкиваю её, чтобы не мешала.