На недогоревшей половине туловища тлела знакомая кобура. Я обмотал пальцы рукавом и достал новенькую гюрзу. Нерасторопный был коммун, не успел вытащить, чтобы стрелять в повстанцев. Штучка красивая, пусть для дальнего боя и не годится. Только запасные патроны к ней, видимо, остались на другой половине охранника.
Не помню, зачем я решил сунуться в дальний конец вагона. Там клубил дым в свете лампы, огонь уже закоптил прогнутую взрывом перегородку и гулял по полу за решётчатой дверью. У меня зверски разболелась голова, и казалось бы вали на свежий воздух, хорош травиться. Но я решил взглянуть, что прятали там коммуны.
Разглядел за решёткой бритую до блеска голову. Гладко-мускулистые плечи без единой царапины. Крепкие ноги с темневшим пушком. Едва заметно поднималась грудь, примотанная эластичными ремнями к койке
Гюрза выпала из рук. За перегородкой в едком дыму лежала омега. Голая, неподвижная и живая.
Я схватился за решётку, обжигаясь. Рванул изо всех сил, железо только звякнуло. Омега задыхалась там, кхарнэ! Толстенные прутья не гнулись, решётка ходила ходуном в мощных петлях. Да ни в жизнь мне её не вырвать! Где тут ключ искать?
Я взялся за голову. Замок сейнский, на складах такие ставят, пуля не возьмёт. Клещами эти прутья не перекусить. Задёргал снова, захлёбываясь дымом. Решётка лязгала в стальной раме, прикрученной болтами в потолок и пол. Пять, семь, десять болтов. Слишком много для одного альфы. Но я должен! Должен!
Она там умирала из-за нас!
Та-а-а-ар! я высунулся в окно по пояс.
На крыше его не было. Я повертел башкой: Тар сидел наверху соседнего зерновоза, скрестив ноги. Перелез тут припекало, видно. Оглянулся вопросительно.
Здесь омега! заорал я сквозь грохот поезда. Живая!
Скакнув с зерновоза, Тар склонился надо мной, обмотав руки рукавами крыша горячая. Глядя на клубящий вокруг меня дым, побледнел и напряжённо сглотнул.
Там живая омега за решёткой! надрывался я. Один не вырву, помоги!
Тар помотал головой. Да не время же дрейфить!
Здесь уже потухло всё, соврал я. Скорей, она умирает!
Горло саднило от крика и гари. Тар только дальше отполз от дыма. Не слезет, тварина убью.
Она задыхается, гад ты трусливый! А если бы это была Лиенна?
Как я это придумал? Уже хотел лезть за ним и спихивать силком, но перед лицом свесились сапожищи. Я загородил плечами окно, чтобы он не видел раньше времени, что внутри. Ещё спрыгнет на скорости за сотню.
Тар вцепился в нижний край окна. Я в его руки, потому что горящий потолок он уже заметил. Следа не осталось от хладнокровия: на меня умоляюще смотрели расширенные глаза. Тар захрипел сквозь стучащие зубы:
Н-н-не могу.
Бздун паршивый! Я дёрнул его за шиворот и затянул в вагон.
Зажмурься!
Мы рухнули на горящие обломки; автомат больно ткнул в ребро. Я подскочил, сбил с волос искры. Тар скрючился на полу, обхватив голову, отчаянно заныл на одной ноте. Я поднял его за ворот и залепил леща по зажмуренной морде.
Не смей раскисать!
Потянул его в дальний конец, спотыкаясь о завалы. Не переставая выть, Тар волочился за мной безвольным кулём:
Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста
Что ж за ссыкло такое! Ничего, не околеет.
Хватайся! Я вытянул его рукава, чтобы не сжечь ладони, дал ему нащупать прутья. Выведу, когда вырвем решётку!
Омега ещё дышала, затянутая ядовитой пеленой. Сейчас, сейчас
Дёргай!
Заскрежетали болты под двойными рывками, стальная рама заболталась легче. Трещали мышцы и плыло в глазах. Из чего эти двери варят, кхарнэ, я же джип приподнять могу!
Тара трясло, бормотал что-то несвязно, мёртво цепляясь за прутья. Великий Отец-Альфа, только не сейчас, брат!
Ещё!
Я заорал, потянул на себя, упираясь ногой в стену. С резким скрипом тяжёлая решётка вместе с рамой оторвалась и накрыла нас, повалив на спину. Под лопаткой чавкнуло угодил в кровавый шматок охранника.
Я отбросил раскалённую решётку через голову. Тар свернулся в клубок на закопчённом полу, поскуливая. Ох, горе моё.
Подождёт.
Шаг за перегородку в серую муть, слезящую глаза. Я сорвал эластичные ремни, подхватил лёгкое тело и бросился к окну.
Дыши, дыши, моя хорошая. Всё кончилось. Я с тобой.
Омега, наверно, потеряла сознание в дыму. Дрожали длинные ресницы на смуглом лице такую тёмную кожу редко встретишь. На атлетичных руках выделялись выпуклые вены, на гладком животе изящные квадратики пресса. Сильная омега, как Лиенна. Безупречно сложённая от бритой макушки до нежно-розовых пальцев ног, будто детских. Где она жила раньше, как её беты поймать смогли?..
Порыв ветра случайно донёс сладкий аромат её тела, и что-то громко щёлкнуло во мне дзын-н-н! Будто встряхнуло мозги, и там всё встало на место в один миг.
Я понял, для чего выжил в разорённой деревне, лазал по помойкам, грабил фуры и продолжал трепыхаться в луже вселенского дерьма, куда нас окунули коммуны.
Для того, чтобы сейчас держать на руках сокровище.
Никому не отдам, никогда. Это она, истинная, как Керис в детстве рассказывала. Я взял самую дорогую в мире добычу.
Из тотального шока меня вывел протяжный гудок локомотива. Мне же сходить! Глянул на часы до оговорённого времени пять минут. Гай уже должен заложить взрывчатку под рельсы, и скоро послышится большой бабах. Развести второй пожар на путях мы не успевали, но развороченная дорога тоже заставит машиниста притормозить.
Я оглянулся и ошалел: Тара не было в вагоне. Неужели выпрыгнул в окно, пока я освобождал омегу? Он в припадке вообще невменяемый. Но хлопающая дверь в тамбур успокоила: Тар просто уполз от огня. Значит, глаза всё-таки открыл, а это амбец.
Осторожно перекинув омегу на плечо, я заторопился к тамбуру надо готовиться к выходу. Распахнул дверь и щёлкнул светоуказкой.
Тар сжался на корточках среди коробок в дальнем конце аптечного вагона. Уделанные сажей руки прятали перекошенное лицо, на них вздувались свежие волдыри ожогов. Полз по вагону не глядя, полоумный. Из-под трясущихся пальцев катились градины пота и сипело безумное:
Ы-ы-ы-и-и-и-и
Всё, тушите свет. Это уже не Тар. Если он от вида факела в пещере под лавку забивался Что за сила превращает могучего альфу двадцати лет отроду в сгусток паники?
Я взял светоуказку в зубы, наклонился, стараясь не ударить омегу о коробки. Фляжка всегда у Тара во внутреннем кармане.
Глотай, живо! Я залил виски между лязгающих зубов. Тар давился, ошалело хапал дымный воздух и вряд ли меня видел.
Безнадёжно, такого Тара только Лиенна могла успокоить. И то не за пять минут, которые у нас остались. Ничто не заставит его добровольно вернуться в горящий вагон. Если я не вытащу его из поезда, он так и просидит здесь, пока коммуны не придут и не потушат пламя.
Что ж, как раз верну должок за гранату.
Я пошёл обратно к окну ждать остановки. Мы рассчитывали на то, что если в голове поезда есть охрана, то после взрыва все побегут вперёд, и я сумею выпрыгнуть и скрыться. Гай будет ждать с «Раском» в условленном месте. Подберём ладинол, съездим за Карвелом и Нили и вернёмся в укрытие, где лежат три коробки из аптек. Обедать будем уже дома.
Омега лежала на моём плече. Я касался щекой её бедра и утопал в сладком аромате. И не мог поверить, что буквально два часа назад хотел Тару смерти, чтобы получить Лиенну.
Лиенна хороша, спору нет. Единственная омега в клане, для меня недоступная, кхарнэ вызов. Столько лет при взгляде на неё я только и думал, как же чертовски я хочу её, так что в паху болью сводит.
Оказалось, есть вещи, которых можно хотеть куда сильнее. И это даже не навязчивое желание погружать член в горяче-мокрый рай. А просто держать омегу на руках. Прикасаться, оберегать, дышать её запахом и всё, я почти кончаю, и не сотни раз пережитым способом, а до сих пор неиспытанным. Душой.