Ты на позиции, укорил в наушнике Тар.
Работать призывал, блюститель хренов. Вот из кого идеальный бета бы вышел, если б не туша лосиных габаритов. Будто сам не подглядывает Хотя, запросто он на одной омеге напрочь повёрнутый. Как такое бывает?
Твоя сторона справа. Я показал холму кулак и поднял бинокль на склоны Гриарда.
Справа вряд ли поедут. Из поселения Зол постоянно ездит кто-то, с утра в одну сторону, на работу; вечером обратно. Со стороны холма только вечером попрут. Если случайный кто покажется, Тар засечёт сразу.
По серпантину дороги со стороны гор к нам ехала раздолбанная колымага со старым коммуном за рулём. В бинокль даже оспины на его лице виднелись. Я махнул Карвелу нет. Не наш пассажир, другого ждём.
Карвел самозабвенно натирал спину Нили, позвоночки перебирал ласково. Это Лиенна сроду никому мазать себя не давала, всё сама. Ещё и рявкала: «Чо вылупились? Жоп не видели?»
Гай успел отлить за кустами, стоял рядом с Карвелом и тоже облизывался на кругленькие ягодицы. Альфы, кхарнэ. Халлар мне всё: уступи другим, уступи Как их таких уступать? Глянешь уже член в ремень упирается
Побитый оспой коммун протарахтел мимо джипа на своей колымаге я в кювете пригнулся. Опять бинокль поднял склоны Гриарда осматривать. Главное правильный транспорт углядеть вовремя. «Шеро классик», например.
Серебристый «Шеро» спускался по серпантину, лобовое стекло слепило на солнце. Хорошо, Лиенна не видела, а то бы взбесилась опять. Концерном «Шеро» до войны владела её семья, Азари фон кто-то там. Родословная на века вглубь, а расправились с ними гувернанты единственной наследницы, и сама наследница теперь вне закона. Любой бы взбесился, когда судьба вот так с тобой.
Я разглядывал скруглённые формы «Шеро», хищно сощуренные передние фары. Шестьсот коняшек под капотом. Ах, красавец! Коммуны в нём ничегошеньки не изменили, классическая модель совершенна. Жаль, что мы ему такой конец уготовили.
Водитель ехал один, причёска волосок к волоску, на белой рубашке узел галстука. Харя загорелая, не то, что наши бледные, как у трупов. Мы ещё выбираемся на солнце, а Нили на нашем фоне снежинка, хоть Аби и заставляет всех каждый день под щелью в Большом зале сидеть.
Я досчитал до пятидесяти, никто не показался за «Шеро» из-за перевала, а скорость у него приличная. Наш случай.
Закругляйтесь! крикнул я Карвелу. Нили, сюда.
Всякие дельцы часто мотались тут и, бывало, наличных возили до хрена. Пусть просто на домашние расходы в кошельке везёт. У владельца «Шеро» с собой столько, что колымагу того оспенного всю купить можно с водителем, резиновыми ковриками и освежителем воздуха.
Тар, что за холмом?
Утро.
Да, он такой, я уже говорил.
Карвел давал Нили последние инструкции, вытащив стираные коммунские шмотки из плотно замотанного пакета, чтобы запахов не напитались. Отрез ткани плотно перемотал грудь омеги, чтоб не выступала у бет-то всё плоско. Почти новая куртка на Нили висела она похудее Лиенны. Голубые штанишки обтягивали стройные ноги.
Теперь, без привычных штопаных вещей из пещеры, с ровно лежащими волосами до плеч, Нили запросто сойдёт за коммуна, просто тощеватого.
Похожа? Она подошла ко мне, поправляя куртку.
Похожа была. На омегу. Так, что присосаться хотелось к наивно открытому рту.
Камни сними, опомнился я.
Чуть не забыл. Бета с серьгами абсурд, перед кем им кокетничать? Довоенная мода всем подряд уши колоть потом многим вышла боком; издали ясно не коммун. Мы себе ещё в сопливом детстве калёной иглой зарастили, и следа нет. Ну, кроме Тара, тот наотрез снимать отказался, типа ему отец повесил, память
Нили поспешно сунула «гвоздики» с ониксами в карман. Карвел и Гай присели в лесополосе, я вжался в кювет за джипом, в серой куртке с бурьяном сливался.
Тар, мы начали.
Понял.
Теперь он должен был следить с двух сторон, чтобы нам не помешали.
Нили вышла на дорогу. Я увидел из-под джипа её сияющие белизной кроссовки и снял пистолет с предохранителя. Давай, не оплошай, омежечка, деревьями любоваться потом будешь. Хоть под колёса бросайся, но останови.
Литые диски «Шеро» притормозили за джипом. Есть! Зашуршало опускаемое окно.
Помощь нужна, товарищ?
Спинку мне почешешь? отозвалась Нили.
Я встал из-за джипа, семимиллиметровая пуля вошла в прищуренный глаз коммуна. Нили, оказывается, ехида.
Пристёгнутый ремнём, коммун не завалился набок, только голова беспомощно повисла. Я пошарил под ногами: отыскать гильзу в ковыле по колено оказалось непросто. Найденную улику спрятал в карман и пошёл к «Шеро».
Подбежавший с мотком плёнки Гай открыл дверь водителя и отпрянул:
Кхарнэ!
С заднего сиденья тянулся коммунёнок лет шести, теребил мёртвого за плечо:
Роми! Роми-и-и!
Крошечные пальцы пачкало кровью, на нас таращились перепуганные глаза. Спал, наверно, сзади, я и не заметил в бинокль. Точно кхарнэ.
Карвел взъерошил рыжие патлы, уставился в асфальт. Гай отошёл, злобно пнул колесо «Шеро». Нили просто отвернулась. Ясно.
Не могут они, значит. Разве Гай забыл, как расстреляли выстроенный в шеренгу весь его детдом? Или Карвел забыл, как его старшего брата прибили гвоздями к двери? Моё самое раннее в жизни воспоминание крики жителей деревни. Беготня, выстрелы, перевёрнутая тележка, под которой я прятался Коммуны нас не щадили.
Но это взрослым легко мстить. Инкубаторский ребёнок ничем не отличался от рождённого. Хныкал и морщил нос совсем как моя старшенькая, Вайлин. Издевался он, что ли?
В ушах звенело это отчаянное: «Роми!». Тара бы сюда; он не знал жалости, ещё когда сам был с автомат ростом. Но нет времени его звать, поэтому всё делать мне.
У нас нет права на милость. Когда этот пищащий коммунёнок вырастет, он будет охотиться на наших же детей. Тем более он видел нас, полицаи сразу поймут, что за большие дяди прикончили Роми.
Я оттолкнул Карвела от машины, перегнулся через убитого и взял коммунёнка за мягкую голову. Тихо хрустнули позвонки, бесконечное «Роми» умолкло. Вот так. Пули беречь надо. Я уложил невесомое тельце сзади под сиденьями. Будто упал малыш неудачно, шею и свернул.
Халлар сказал бы, что это правильно. Убивая коммунских детей, я помогаю своим. И больше нельзя думать об этом, иначе до такого додумаешься, что от самого себя тошно станет.
Набитый кошелёк лежал в сумке впереди, я порылся и отшвырнул Карвелу всю сумку. С заднего сиденья выглядывал плюшевой мордой игрушечный пони, рядом стояла коробка, полная сладких «тянучек» в цветных обёртках. Как напоминание об отнятой жизни. На душе стало ещё более гадко, но самокопанием я решил заняться позже.
Вместо этого отсчитал девять «тянучек» для старшеньких и сунул во внутренний карман куртки. Младшим рано, ещё зубов нет. Кто их знает, как там омеги добычу делят? Может, я добываю, а моим же самого вкусного и не достаётся? Ещё одну «тянучку» добавил для Арона альфёнок мои глаза и уши в клане, пока я отсутствую. Остальное вместе с пони тоже передал Карвелу.
В бардачке оказался маленький заряженный ПЛ, дополнительная обойма, дорогая зажигалка с вензелем. Всё придётся оставить. Металл не горит, а знакомые этого коммуна могли знать, что он с собой возил. Халлар учил работать чисто.
Жёлтым мячиком выкатился из бардачка самый настоящий апельсин. Ароматный, свежий я чуть слюной не захлебнулся. Вылез из машины и бросил апельсин Нили.
Заканчивайте
В наушнике послышался голос Тара:
Минифургон только что с перевала вышел.
Я оглянулся: Гай возился с длинным пинцетом, вытаскивая пулю из глаза коммуна. Следов оставлять нельзя, чего доброго, медэкспертизу проводить будут. Коммуняка на «Шеро» явно большая шишка, не каждый позволяет себе столько свободного времени, чтобы возиться с ребёнком. Либо он директор детдома в Зольской коммуне.