Попрощайся за меня с остальными, тихо попросил Олег, пока дворовые грузили поклажу в карету.
Владимир кивнул.
Пиши почаще, попросила тетушка Мария, сына Алексея, и будь осторожнее.
Ну, буркнул он, ещё не оправившись как следует ото сна.
И вы, милые, то же пишите, расцеловала она мальчишек. Главное, учителей своих слушайтесь, запоминайте всё, что они вам преподают. И не идите на чужом поводу.
Напоследок Владимир обнял самых младших, распрощался с Олегом и Алексеем, а также попросил Константина:
Следи за Лёшей.
Разумеется, кивнул юноша.
Кутаясь в пальто, братья исчезли в карете один за другим и она, мерно покачиваясь, растворилась в утреннем тумане. Тётушка Мария махала им кружевным платком.
Дымка клубилась у ног Владимира и льнула к ним, словно преданный пес, просящий ласки.
Идём, позвала тётушка Мария. Скоро все начнут просыпаться.
Я постою ещё, сказал Владимир, не переставая вглядываться в кованые ворота, что с трудом закрывали дворовых. В их широкой пасти исчез Александр, а сегодня они поглотили целую карету Орловых.
За тётушкой Марией закрылась дверь, а туман карабкался по ногам Владимира все выше и выше, пока полностью не заключил его в свои зыбкие объятья. Домой он зашел часом позже, когда от тумана ни осталось и следа. Одежда была мокрой, словно Владимир искупался в озере. Дом полнился голосами и звуком шагов.
Мужчина проходил мимо зелёной гостиной, в окно которой заглядывали первые лучи солнца. Они струились бликами по каштановым кудрям Надежды. Она была облачена в платье из тёмной, словно безлунная ночь, ткани, с серебряной нитью, пущенной по корсету. Увидь её кто-нибудь из старой гвардии, непременно бы ужаснулся такому наряду.
Её траур только начался, как можно? Чёрный жемчуг украшал изящную шею, прелестные маленькие ушки и тонкое запястье Надежды. Гибкие пальчики были унизаны всевозможными кольцами: с бирюзой, размером подобной глазному яблоку, усыпанное бриллиантами, как небо звездами, простое серебрёное с древними символами на внутренней стороне; кольцо в виде виноградной лозы, оплетающей палец, с каплями россы из циркона
Она перебирала украшения из деревянной шкатулки, придирчиво оглядывала каждое, и, если оно приходилось ей по вкусу надевала на себя. Надежда любовалась, как кольца переливаются в раннем свете и была довольна.
Ах, вырвалось у неё, стоило только увидеть Владимира. Ты весь промок. Нужно меньше проводить времени за разговорами с туманом. Скорее переоденься.
Она позвонила в колокольчик и распорядилась прибежавшей на зов дворовой девушке:
Подай горячего чаю. Да побыстрее.
Владимир сменил одежду и вернулся к сестре. Она уже успела заложить все украшения обратно и пила чай из расписанного сиреневыми цветами сервиза.
Я думал, ты уехала ещё вчера, сказал Владимир, присоединившись к ней.
Как видишь я все ещё здесь, хмыкнула она, пожав плечами. Что мне сейчас прикажешь делать в столице? она махнула рукой, указывая на свое платье. Ни гостей позвать, ни потанцевать, ни пошутить. Ни-че-го. Абсолютно ничего. Ещё долго не погуляешь. И Верину свадьбу перенесли.
А как же Сергей? спросил Владимир.
Да что с ним станется, ответила Надежда так, словно говорила о предмете интерьера, а не о муже. Я отправила ему письмо вместе с Фёдором, что матушка плоха и я задержусь в Сиреневом Саду.
Какая же ты жестокая женщина Надежда, покачал головой Владимир, без намека на осуждения в голосе. Так мучить человека
А он меня не мучает? возмутилась Надежда. В люди выйти нельзя, приклеится, как репей к подолу и ходит за мной по пятам, и ходит. Спасу нет. Мне бы с дамами словом перемолвиться, а никак, он за спиной стоит и слушает. И не замечала бы я ничего, если бы он подарки дарил так же, как ревновал. Но за последние несколько месяцев только одно колье из алмазов.
Как он с тобой ещё не разорился? посетовал Владимир.
Он был предупрежден, когда брал меня в жены.
Любовь ослепила его.
Теперь его ослепляет только ревность.
И цены на твои наряды.
Брат и сестра рассмеялись.
Ты вот что мне ответь, сказала она, сделав глоток чая. Куда пропал Саша? Вера сказала, что он скрылся в ночи.
Владимир тяжело вздохнул и уверенно ответил:
Отец передал ему свою последнюю волю. Видимо он отправился выполнить её. Я уверен он скоро вернется.
Что же это за последняя воля такая, раз он пропустил похороны? По мне, так это верх неуважения.
Не суди с горяча, попросил Владимир.
Тут дворовая девушка оповестила их о завтраке.
После приема пищи, Владимир отправился к матушке. Она действительно была плоха. Он смотрел на неё и не узнавал, словно перед ним лежала чужая женщина, немощная и сухая. Мужчина словно только сейчас заметил, как матушка постарела. Её грудь тяжело вздымалась, пересохшие губы выпускали хриплое надрывное дыхание. Морщинистые руки были сложены на груди. Она вот вот готовилась испустить дух.
Влад, позови всех, слова давались ей с трудом. Мне нечего стыдиться на смертном одре. Я оставлю свой последний завет.
Домочадцы оставили свои дела и собрались у постели Екатерины Бориславовны. Они ловили каждое её слово. Женщина попросила немногого: быть осторожными, похоронить её без отпевания, просила не затевать сор, оставаясь все таким же нерушимым семейным монолитом. Женщины роняли слезы в кружевные платки, мужчины держались стойко, несмотря на переполняющую сердца горечь.
А уже утром дворовые вновь сколачивали гроб, а Владимир, по наказанию дядюшки Льва, рассылал известия о кончине ещё одного члена семьи Орловых. И снова в усадьбу Сиреневый Сад потянулась скорбная вереница карет. И опять всё семейство (кроме Александра) было в сборе. Не успевшее улечься волнение, вспыхнуло вновь среди семей старого дворянства.
Да что это такое, сокрушалась Антонина Бориславовна Кириваткина, во время прощания с умершей; Екатерина Бориславовна являлась ей родной сестрой. Два мертвеца подряд в одном доме. Что же ждёт вас? обращалась она к живым Орловым с болью в сердце.
Будь что будет, хмуро ответила Надежда, утирая распухшие от слез глаза. Жить будем, вот что.
Никто не стал ей возражать.
А следующим утром почтой пришло то, что поселило в сердцах домочадцев смуту. И стало ясно, что Александра уже давно нет в столице. Письмо от Тайной канцелярии было написано на плотной бумаге с императорской печатью. Владимира просили незамедлительно прибыть в Царь Град. Это звучало скорее, как приказ, нежели просьба.
Не уж то Саша где оступился? хмуро пролепетала тётушка Мария. Готовиться ли нам к войне?
Ну что же вы, душенька, стал утешать её дядюшка Лев. Если б так, разве бы мы с вами сейчас здесь сидели?
Владимиру было дурно, он уже чувствовал, как на его шее затягивается петля.
Петя, обратился он к младшему брату, иди к окну, послушай ветер. Я совсем не разбираю его сбивчивого шёпота.
Он говорит о переменах, сказал вскоре вернувшийся Петр.
Владимир вздохнул.
Он уже который день шепчет об этом, удрученно сказала Вера. Разве мало нам перемен?
Видимо мало, сболтнул Семён за что получил укоризненный взгляд от своего отца.
Юноша, строго сказала тётушка Мария, тебя не стали терпеть в пансионате, но терпят в этом доме, так, что прояви уважение.
Лицо Семёна покрылось алыми пятнами, и он пристыженно, опустил взгляд.
Почему вы так меланхолично настроены? спросила Надежда. Перемены не всегда плохо. Поживем увидим.
Я поеду в столицу прямо сейчас, поднялся Владимир. Лучше всё узнать, как можно скорее, чем мучиться догадками и страхами.
Но позволь, поднялась следом Надежда. Ты приедешь только к вечеру, всё уже будет закрыто.
Переночую в столичном доме. А вы пока оставайтесь здесь. Ни шагу за ворота, он выразительно посмотрел на Надежду.