Очень скоро мой дом щенок признал за свой дом и теперь тщательно оберегал его. При всяком подозрительном стуке или шуме ушки его, похожие на два полуопущенных лопушка, настороженно шевелились, а иногда он даже порывался неумело залаять.
МОИ ОТКРЫТИЯ
При покупке щенка прежняя хозяйка его вручила мне необходимые документы на собаку. Вначале я совсем было забыл о них, но как-то раз, случайно наткнувшись в ящике стола на незнакомые бумаги, заинтересовался и рассмотрел их более внимательно.
Тут были: бланк заявления собаковода, вступающего в организацию Осоавиахима [2] , охранное свидетельство, карточка на выдачу продуктов для питания собаки с табелем отметок по дрессировке на обороте, свидетельство заводчика и жестяная круглая бляшка с номером. Понятно для меня было только последнее: собачий номер, все остальное ново и неожиданно [3] .
Из свидетельства заводчика я узнал, что моего дога зовут Дженералем, что он весьма «важен родом»: отец и мать – лучшие доги нашего города, дед – премированный победитель многих выставок, а прадед носил звание чемпиона СССР. Узнал я также, что Дженераль, или, как я коротко стал звать щенка, Джери, родился 25 июля 1933 года и его отец, дед и прадед вписаны в родословную книгу, во второй том.
Из бланка заявления я понял, что всякий владелец служебной собаки обязан зарегистрировать своего четвероногого друга в клубе служебного собаководства, а сам – вступить в члены этого клуба. Почему моя собака называется служебной, я в то время еще не знал.
Все это выглядело чрезвычайно торжественно и явилось для меня настоящим откровением. Я почувствовал себя вдруг человеком, которому привалила необыкновенная удача, а на своего лопоухого воспитанника стал поглядывать с таким уважением, словно это был уже не щенок, а существо, способное говорить и мыслить. Еще бы: рождение собаки регистрируется с точностью до одного дня; о ней ведутся родословные записи, выдаются документы, из которых явствует, что она пользуется покровительством закона; увечье или убийство ее карается со всею строгостью, а виновные отвечают по суду. Есть от чего прийти в изумление не осведомленному в этих делах человеку!
Особенно заинтересовало меня то обстоятельство, что я должен сам стать членом клуба служебного собаководства – организации, о существовании которой еще совсем недавно я даже не подозревал. В бланке был указан и адрес: Дом обороны.
В ближайший свободный день я отправился на поиски клуба. Он помещался на одной из центральных улиц города, и скоро я оказался перед дверью, на которой висела табличка с надписью:
НАЧАЛЬНИК КЛУБА СЛУЖЕБНОГО СОБАКОВОДСТВА
Меня встретил мужчина с выправкой военного. Пока он беседовал с другим посетителем, я успел осмотреться.
Кабинет напоминал учебный класс. По стенам были развешаны фотографии собак, учебные таблицы, схемы, плакаты, на которых без конца и в самых разнообразных видах изображался все тот же четвероногий друг человека – собака.
Освободившись, начальник пригласил меня к столу. Выслушав мои несколько путаные объяснения (толком-то я еще всего не понимал), он вежливо улыбнулся.
– Что ж, новый член клуба, значит? Очень хорошо. Только нужно будет ликвидировать свою неграмотность и начать работать с собакой.
Я удивленно смотрел на него.
– Кинологическую неграмотность, – пояснил он, делая ударение на слове «кинологическую». – Собаководческую, стало быть. А то как же вы будете воспитывать собаку, дрессировать ее, если сами не знаете даже азов?
– Так и дрессировать самому?! – воскликнул я.
– Ну конечно. Обязательно самому! В этом система нашей работы. Человек учится сам и учит свою собаку. В ближайшее время мы организуем новую группу-семинар для любителей-собаководов.