Группа армий через три часа после начала наступления получила донесения от большинства своих дивизий. Лишь 18-я армия сначала доложила о положении 3 дивизий. Здесь картина выглядела так: 21-я пехотная дивизия, главная ударная дивизия армии, усиленная моторизованным артиллерийским дивизионом, зенитным дивизионом резерва и штурмовым подразделением, на полосе фронта протяженностью 8 км вела бои за Таураге, где встретила серьезное сопротивление. Соседняя слева 1-я пехотная дивизия вышла в стык 90-й и 125-й стрелковых дивизий и стремительно продвигалась вперед. Стык между I и XXVI армейскими корпусами обеспечивал 374-й пехотный полк (207-й охранной дивизии). Полк шестью усиленными штурмовыми отрядами перешел границу, чтобы отвлечь русских от направления главного удара.
Советские штабы, как только стали получать доклады о германском нападении, были потрясены количеством наступающих дивизий, которые уже к 6.00 углубились на русскую территорию в среднем на 12 км! Самолеты советских ВВС в первые часы этого летнего дня уже горели и взрывались под бомбами немецких боевых машин. Советы в первой половине дня 22 июня потеряли почти 100 машин!
Отважным пилотам противника лишь дважды удалось достичь германской территории. Восемь самолетов в 5.45 атаковали мост под Вишвиллом и вокзал Эйдкау, не причинив какого-либо ущерба. Советское командование 8-й армии в 7.15 отдало своим ВВС следующий приказ:
«Мощными ударами бомбардировочной и фронтовой авиации истребить ВВС на аэродромах противника и бомбами уничтожить главные группировки его наземных войск. Воздушные налеты осуществлять на глубину немецкой территории до 100150 км. Бомбовыми ударами разрушить Кенигсберг и Мемель»
К этому нечего добавить, ибо германское наступление катилось вперед! Хотя советское сопротивление местами час от часу усиливалось, все же русские нигде не могли удержать танки и пехоту. К полудню сопротивление повсюду на границе было сломлено. Дивизии устремились к районам выполнения своих задач.
Нападение при сухой и жаркой погоде особенно благоприятно развивалось у LVI моторизованного корпуса (ген. пехоты Манштейн). 8-я танковая дивизия (ген. майор Бранденбергер) в течение второй половины дня достигла реки Дубисы и вниз по течению от Арегала захватила плацдарм. Тем самым дивизия к исходу этого дня углубилась на 80 км в территорию противника.
Центр группы армий вклинился далеко вглубь. Но точно так же стремительно развивалось продвижение на крайнем левом фланге. Усиленная 291-я пехотная дивизия (ген. лейтенант Херцог), подчинявшаяся непосредственно командующему 18-й армией, неподалеку от побережья сломила сопротивление пограничных частей. 505-й пехотный полк (полковник Ломейер) в первой половине дня прорвал линии советской 67-й стрелковой дивизии и, не заботясь о своих флангах, устремился на север. Уже к полудню полк выполнил задачу дня, занял Скуодас и в качестве первой части из группы армий пересек литовскую границу. Восточнопрусские пехотинцы в первый день с боями прошли 65 км!
Немецкая воздушная разведка 22 июня еще не выявила никаких передвижений Красной армии и подготовки ее возможных контрмер. Были обнаружены лишь фортификационные работы вдоль Даугавы между Дюнабургом и Якобштадтом, так что начальник Генштаба генерал-полковник Гальдер в своем дневнике записал: «Русские заранее подготовили отход за Даугаву. Возможно, потому, что мы по договору требовали Литву»
Севернее Даугавы разведывательные самолеты не обнаружили никаких передвижений войск. Южнее реки колонны грузовиков были обнаружены к юго-западу от Шяуляя, северо-западнее Тельшяя и Кедайняя, а также южнее Риги. Тотчас бомбовыми ударами под Шяуляем были разбиты 40 грузовиков и разгромлена на марше 48-я стрелковая дивизия, которая оказалась первой почти полностью уничтоженной советской дивизией!
Советское главное командование вечером 22 июня отдало обоим командующим 8-й и 11-й армиями (ген. майор Собенников, ген. лейтенант Морозов) приказ остановить продвижение противника. Генерал-полковник Кузнецов, командующий Прибалтийским особым округом, понял опасность, которую нес с собой прорыв немецкого LVI моторизованного армейского корпуса к Дубисе. Ведь здесь 8-я танковая дивизия вышла прямо встык обеим армиям!
Первая советская оперативная сводка сухопутных сил была сообщена в 22.00. Она была краткой и лаконичной:
«В течение дня регулярные германские войска атаковали наши пограничные части и на многих участках достигли незначительных успехов. Во второй половине дня, когда к фронту подошли резервные части Красной армии, атаки немецких войск на большинстве участков были отбиты с тяжелыми потерями для противника!»
Эта боевая сводка по своему содержанию ни в коей мере не соответствовала положению на северном участке фронта. Здесь до сих пор еще ниоткуда не подходили советские резервы, чтобы отбросить немцев. Тем временем главное командование в Риге оправилось от первого потрясения. Оно приказало атаковать и уничтожить острие германского танкового наступления с флангов. При этом XII механизированный корпус из района Шяуляя должен был ударить на юго-восток, в то время как III механизированный корпус от Кедайняя атаковать на северо-запад. Когда приказ ушел в корпуса, в Риге не знали, что XII механизированный корпус был так разбомблен германскими бомбардировщиками, что уже не был способен к запланированной атаке!
Командование группы армий «Север» к вечеру первого дня сражения не знало о замыслах противника. Пока что было видно, что силы противника сражались перед 16-й армией на сплошном фронте. Зато, похоже, позиции русских были разрезаны перед 4-й танковой группой и 18-й армией. Потому командование группы армий отдало следующий приказ:
«Группа армий продолжает наступление прежними порядками, чтобы настичь и уничтожить отступающего противника еще до Даугавы!»
Ночь была очень короткой. Шум битвы нигде не стихал. Когда забрезжил рассвет 23 июня, разведывательные самолеты уже давно находились над территорией противника. Пилоты докладывали об отходе советских сил по всему фронту. Хотя они сообщали и о движении моторизованных колонн на шоссе Ионава Кедайняй и от Шяуляя на север. Правда, точный состав этих колонн установить не смогли, так что группа армий пришла к ложной оценке положения, ошибка 24 часа спустя была с досадой обнаружена. Германское командование предположило, что речь шла об отступавших танковых соединениях.
Между тем продвижение продолжалось по всему фронту. Танкисты, мотоциклисты, артиллеристы, пехотинцы, саперы и связисты наступали противнику на пятки. На многих участках происходили арьергардные бои. Тем не менее обороняющихся удавалось отбросить. Немецкое наступление катилось дальше. XXXXI танковый корпус, несколько задержавшийся вследствие боев за Таураге и на участке реки Юры, после 100-километрового марша нагнал вырвавшийся вперед LVI моторизованный армейский корпус. Пехотинцы, несмотря на плохие дороги и пересеченную местность, все еще продвигались в ногу с моторизованными подразделениями.
«Литовцы кричали нам свое приветствие «Sweiks gyos!», протягивали цветы. Перед домами столы с молоком, кофе, яйца, хлеб с маслом и пирожные; предлагали перекусить. И солдат угощался, тут же учился начаткам местного языка, благодарил: «Sweiks gyos, Marijana!»