Сам он почти уже согласен. Жена у него неадекватная. Все кричит, что мы мошенники и шарлатаны, пояснил Ринат, попробуем сегодня еще раз с ним поговорить.
Григорий свернул и остановился перед ограждением дорожной службы, дожидаясь, пока проедет встречный поток машин, после чего, объехав препятствие, начал петлять по узким улочкам и вскоре подъехал к зданию с табличкой.
Кажется, здесь.
Ринат выглянул в окно и кивнул.
Ага.
Проехав пару десятков метров, Григорий нашел свободное место и припарковался. Ринат шел впереди, а он следом.
А нас пустят к нему? спросил Григорий.
Не останавливаясь, тот лишь махнул рукой, мол, следуй за мной, и, подойдя к двери, потянул ее на себя.
Мы к Ампилову, сказал Ринат, наклонившись в окошко регистратуры.
Сидевшая по ту сторону стекла дородная женщина сказала, что ему нужно связаться с дежурным по отделению и указала на висящий на противоположной стене телефон.
Вы не поняли. Он лежачий, настаивал Ринат, нам к нему нужно в палату.
Ничего не знаю, мужчина! У нас правила!
Он не стал с ней спорить и пошел к телефону. На том конце долго не брали трубку, наконец, ответили. Ринат объяснил ситуацию, и вскоре, они, предварительно накинув одноразовые халаты, поднимались на третий этаж. Борис Семенович лежал на кровати и смотрел телевизор. Увидев их в дверях, он никак не отреагировал, вероятно, полагая, что они ошиблись палатой.
Борис Семенович! обратился к нему Ринат, Мы из клиники «Исида». Мы с Вами на прошлой неделе разговаривали.
Он повернул голову и наморщил лоб, видимо, напрягая память. Потом выключил телевизор и с помощью пульта приподнял изголовье кровати.
Да. Я помню. Извините, что лежа!
Не беспокойтесь! Мы по поводу нашего предложения.
Ринат подошел к столу и сел на стоявший возле него стул. Григорий проследовал за ним и занял место у окна. Борис Семенович равнодушно наблюдал за тем, как Ринат достает из папки бумаги и кладет на стол.
Вы, кажется, предлагали госпитализироваться к вам в клинику? заговорил он.
Посмотрев на измученного болезнью мужчину, Ринат взял бумаги в руки.
Давайте сделаем так! Я Вам это оставлю, он протянул листки Ампилову, посмотрите, как удобно будет!
Однако тот не двигался, с безразличием глядя на документы.
Ребята! Я здесь в хорошей палате, получаю прекрасное лечение. Меня наблюдает прекрасный доктор. Неужели вы думаете, что меня заинтересует это предложение? Лечь в какую-то частную никому неизвестную клинику?
Борис Семенович! Григорий не смог удержаться, Вы правильно сказали, что не знаете нашу клинику. Только, как я понимаю, Ваш замечательный доктор и крутая палата пока не помогли Вам встать на ноги. В нашей клинике применяются самые передовые технологии и методики.
Ампилов спокойно выслушал его короткую речь
А Вы, молодой человек, кем там работаете? спросил он.
Григорий переглянулся с Ринатом и смутился.
Какая разница? Я видел, какими пациенты приезжали, и какими уезжали.
Борис Семенович вздохнул и потянулся за пультом от кровати.
Ладно, оставьте бумаги на столе! Я потом посмотрю, он дал понять, что больше их не задерживает, мне нужно отдыхать.
Молодые люди извинились и вышли из палаты в коридор. По дороге Григорий спросил:
А кто он такой? Палата у него, врачи, телевизор! Какая-нибудь шишка?
Депутат, коротко ответил Ринат и устремился вслед за человеком в халате, вышедшим из ординаторской, мужчина! Можно Вас на минутку?
Немолодой уже седовласый худощавый мужчина в очках остановился и оглянулся в поиске того, кто его окликнул. Увидев их, он приподнял подбородок, как бы спрашивая, что им угодно.
Скажите, пожалуйста, как состояние Ампилова?
Доктор на секунду задумался.
А вы кто ему?
Друзья, коллеги, соврал Ринат, сколько ему здесь еще находиться?
Григорий тоже подошел к ним, пропустив молоденькую медсестру с подставкой для пробирок, успев ей улыбнуться и получив в ответ недоуменный взгляд.
Видите ли, молодые люди! Я могу вам что-либо сказать только, если сам Борис Семенович разрешит, доктор развел руками, могу лишь заверить, что он волен в любое время уйти из нашей больницы, когда захочет. Насильно у нас никого не удерживают.
Вас как зовут? поинтересовался Ринат.
Николай Петрович.
Очень приятно, Николай Петрович! У меня к Вам одна деликатная просьба.
Ринат достал из кармана пачку денег и как бы невзначай положил ее в карман халата врача. Увидев это, тот было дернулся и полез рукой в карман, но Ринат придержал ее.
Это чтобы Борис Семенович получал самое качественное лечение. Мы за него переживаем. Не обижайтесь! Я не хотел Вас обидеть.
Он и так получает все самое необходимое, раздраженно ответил Николай Петрович, однако, уже не пытаясь вернуть деньги.
Убедившись, что доктор успокоился, Ринат отвел его в сторону.
Николай Петрович! Я не сомневаюсь, что у вас прекрасная больница и персонал. Однако, мы, друзья Бориса хотели бы перевезти его в другую клинику, где ему будет, по крайней мере, не хуже, чем здесь.
Доктор посмотрел на него с изумлением.
Я же сказал, что его никто не держит!
Понимаете, продолжал Ринат, он не хочет ехать. Но мы знаем, что там ему точно помогут. У меня просьба. Посоветуйте Вы ему! Пожалуйста!
Он пристально посмотрел тому в глаза и положил в карман его халата еще одну пачку денег вместе с визиткой клиники.
Спасибо Вам заранее!
Они попрощались и двинулись к выходу, уже не видя, как доктор проводил их взглядом до дверей, потрогал потяжелевшие карманы халата и, покачав головой, направился по своим делам.
Глава 4
Василий Ефимович встал со стула и расправил плечи, разминая суставы и мышцы. Допрос продолжался уже пару часов, и он почувствовал усталость. Подойдя на затекших ногах к выходу, он распахнул двери, чтобы проветрить накуренное помещение.
Наблюдая за действиями следователя, Тополев ждал, пока тот вернется на место и продолжит допрос.
А почему Вы подумали, что она Вам изменяет? спросил Городков.
А что бы Вы подумали?
Василий Ефимович достал платок и высморкался.
Ну, например, что она по ночам подрабатывает, предположил он, вам же нужны были деньги?
Тополев нахмурился и покачал головой.
Не до такой же степени, чтобы втайне от меня ходить на ночные заработки. Да и кем можно подрабатывать ночью?
Городков вернулся к столу и, достав сигарету, поднес ее к лицу и втянул носом запах табака. Почиркав зажигалкой, он запалил сигарету и выпустил сизое облако.
Ночной сиделкой, например. Или уборщицей, невозмутимо сказал Василий Ефимович, вот у меня был такой случай в практике. Муж ревновал жену, а она на заводе в ночную смену в столовой работала.
Городков не стал рассказывать, что муж потом ее и зарезал, а сам «сел» на восемь лет. Думая над рассказом Тополева, он не находил в нем ничего необычного, по крайней мере, пока.
Быт, семья, неурядицы на работе. Все как у всех. Жена сменила имидж, стала пропадать по вечерам. Тоже знакомо. Впрочем, зачем ему во всем этом разбираться. Есть уголовное дело, есть доказательства, есть подозреваемый. Быстрее составить все бумаги, и дело в суд. Сколько их таких было? Сколько еще будет? Городков потушил сигарету и нажал на рычажок пепельницы, сбросив окурок внутрь.
Давайте прервемся! Хватит на сегодня.
Он сложил документы в папку и, выглянув в коридор, позвал дежурного. Тополева увели в камеру, а Василий Ефимович, махнув на прощанье сотруднику, сидевшему за стеклом, вышел из отдела.
Он мог бы попросить «дежурку» чтобы доехать до метро, однако решил пройтись. Ветра почти не было, но температура заметно понизилась, ознаменовав начало первых осенних заморозков. Изредка пролетавшие крупинки снега пока еще таяли на не успевшем остыть асфальте, между тем становилось понятно, что скоро в Москву придет настоящая зима.