Соседка у меня была, буркнула Ксюша.
Итак, та самая соседка. Раиса Степановна! провозгласил торжественно. Прошу в студию!
Ксюша опешила.
Баба Рая смущенная, взволнованная, принаряженная вышла под софиты. Увидела девушкин бойцовский наряд (рваные джинсы, каблуки, радикальная прическа). Неодобрительно нахмурилась.
Ведущий подхватил ее под руку. Провел к диванчику:
Итак, Ксения! Что вы можете о ней рассказать?
Баба Рая вдруг всхлипнула.
Но быстро взяла себя в руки. Утерла глаза и сказала:
Ксюша это, конечно, нечто. Она меня просто шокировала.
* * *
В день юбилея почтальон принес бабе Рае заказное письмо. Штамп на конверте заграничный, из города Парижа. В конверте открытка диковинная, с цветами выпуклыми, старуха сроду таких не видела. И от руки приписано: «Happy birthday, grand-ma Raya!» («С днем рождения, бабушка Рая!»).
Подписано «Рауль и его семья».
Сроду у нее никаких знакомых Раулей, тем более из Парижа.
Но откуда-то узнал и про нее, и что восемьдесят лет ей исполняется.
На следующий день новые сюрпризы. Почтальонша притащила четыре посылки. Из Варшавы, чешского города Брно, немецкого Крефильда и болгарского Ахтополя. Поляки прислали конфеты с ликером, чехи вафли в подарочной упаковке. Немцы кулончик в виде сердечка, болгары крем для рук на розовом масле. И все с днем рождения поздравляют!
Наваждение просто.
Послание из Ахтополя было написано по-русски. Школьник Руси, после пожеланий здоровья и всего наилучшего, сообщал, что он изучает язык на школьных уроках. И телефон свой оставил: «Буду рад с вами пообщаться!»
Модными мессендежерами старуха пользоваться не умела, поэтому заказала обычный междугородний звонок. И первым делом спросила мальчика:
Откуда ты про меня узнал?
В Интернете прочитал. Что у вас круглая дата, и вы очень хотели бы со всего мира поздравления получить! Там и фотография есть, вы на ней такая хорошая, прямо как моя собственная бабушка!
А кто ж это написал про меня в Интернете?
Какая-то русская девушка по имени Ксения.
Ксюша! ахнула баба Рая. А на фотографии я, наверно, с букетом цветов, да?
Да, такие красивые. По-русски они называются ромашки.
Баба Рая всхлипнула.
Почему вы плачете? затревожился мальчик.
Это я от счастья, пробормотала старуха.
Она получила еще восемьдесят семь посылок и писем со всех уголков света: из Америки, Канады, Австралии и даже с далекого острова Мадагаскар.
И сейчас с восторгом рассказывала:
У меня ведь и собственная дочь есть. Но она на день рождения даже приехать не смогла, только позвонила, поздравила! А тут человек чужой такой праздник организовал!
Как у вас получилось? обернулся ведущий к Ксюше.
Да, вообще, фигня вопрос, буркнула. Сперла у бабы Раи ее фотку любимую. Не попросила, а именно украла. Чтоб сюрприз получился. И разместила в Интернете. Везде. В социальных сетях, на сайтах благотворительных. Специально написала: помощи не просим, никаких денег. Просто сделайте, пожалуйста, человеку приятное. Баба Рая заслужила.
Я прожила восемьдесят лет. И банкеты были, и на работе чествовали. Однажды в свой день рождения даже в санаторий ездила. Но Ксюшин праздник оказался лучшим в моей жизни, с чувством произнесла старуха.
Режиссер, редакторы, администраторы сидели в аппаратной. Наблюдали за съемкой. Обычно в их комнатухе довольно шумно, но сейчас все сидели молча. Только компьютерщик вдруг вскинулся, выкрикнул:
Сайт подвисает.
Что-о? обернулся к нему режиссер.
Да не, процесс под контролем. Просто нагрузка сумасшедшая. Народ осатанел. Вся страна за Ксюшу голосует.
Результаты на большом экране монитора, и правда, стремительно изменялись. Вот она уже не последняя теперь третья от конца а теперь врывается в тройку лидеров.
Сделала шоу девочка, довольно усмехнулся главный редактор.
Молодой, неженатый режиссер усмехнулся:
Может, мне самому ее замуж позвать?
Главный редактор отозвался:
Подумай. Но пока что от нашей съемочной группы будем ее во ВГИК рекомендовать.
Татьяна Устинова
На пороге
День начался ужасно. Мы все вскочили ни свет ни заря, а я этого терпеть не могу! После многолетней работы на телевидении, когда нужно было «уходить в монтаж» на ночь, сидеть перед монитором на продавленном стуле, из которого во все стороны вылезали поролоновые внутренности, накрывшись с головой шерстяным платком от холода, поедать булку с сосиской от голода, курить одну сигарету от другой, есть растворимый кофе ложкой из банки и запивать теплой водой из-под крана, чтобы не заснуть, вот после всего этого вставать в полшестого я не могу. Мне плохо. Меня тошнит от вида детей и от запаха кофе. Радостные всхлипывания, подвывания и слоновьи прыжки собаки ура, ура, уже утро, все встали, сейчас гулять поведут! вызывают во мне отвращение. Бодрый утренний голос мужа, живо интересующегося не постирала ли я его пропуск на работу вместе с рубахой? заставляет меня задуматься о бренности всего сущего.
Я не хочу. Не хочу я!
Перспектива тоже была не радостной.
Женька уезжает в командировку и приедет неизвестно когда как пойдут испытания. Может, вечером, а может, через неделю. У младшего в школе утренник, и про костюм зайчика мы с бабушкой, ясен пень, забыли. Да и хотелось ему вовсе не костюм зайчика, а костюм пирата. По этому поводу происходят некоторые рыдания и метания. У старшего в институте очередной тур КВН. Сценарий он написал, конечно, но никто, никто не оценил его, сценария, великолепия. И Мишка теперь слоняется в трусах, хотя давно пора уезжать, и пребывает в томности то ли сценарий сию минуту переписать, то ли объявить всем, кто будет в этом КВН играть, что они дураки и ничего не понимают в большой русской драматургии ну в том смысле, что он там понаписал.
Ну ма-ама!.. Ну сделай что-нибудь!.. Ну Та-аня! Ну пропуск-то где?!
Сейчас. Just a moment. Всегда готова.
Кофе убежал на плиту, и теперь по всему дому воняет жженой резиной, мне нужно не то чтобы навести красоту, но хотя бы прикрыть наготу, ибо у меня историческая встреча с издателем. Он начинает работать в восемь утра, он собранный, хорошо организованный, деловой человек, и наплевать ему, что мне легче переночевать на пороге его кабинета, чем с Рязанского шоссе переть к нему на Ленинградку к десяти по всем декабрьским пробкам!..
Я несобранная, плохо организованная и ни фига не деловая, вот какая я! И еще он мне сейчас всыплет за то, что я опять опаздываю с романом.
Тут как раз собаку стошнило. Стошнило ее в тот самый момент, когда я уже почти вырулила на старт, дыша духами и туманами, и на шпильках. Кто не пробовал мыть полы на шпильках, тот ничего не понимает в жизни!
В общем, я рыдала всю дорогу до издательства. У меня ничего не получается, ничего! Мне уже сорок лет, а я так ничему и не научилась. У меня безответственные дети и инфантильный муж. Мама, видимо, впала в склероз костюм зайчика-то был забыт! Сестре нет до меня дела. Романы я пишу долго и плохо, издатель недоволен, и сейчас он мне всыплет.
Мне не место среди всех остальных, умных, собранных и деловых людей, назначающих встречи на десять. Они живут совершенно другой жизнью. У них наверняка есть особые условия. Их всех оберегают, окружают любовью и заботой, создают вокруг них уют, красоту и беспечность, как-то так.
Зареванная, торжественная, почти окончательно решившая удалиться от мира в обитель на Белом море, прикрыв очками глаза, чтобы не слишком походить на пожилого сенбернара, опоздав на полтора часа, я воздвиглась в кабинет издателя.
Он удивился немного у меня на самом деле был странный вид, а про обитель он не мог догадаться, конечно.
«Я хотел показать тебе сводки, сказал издатель и сунул мне в руки растрепанную папку. Смотри. Роман, с которым ты так долго мучилась, везде в первой десятке. Ты смотри, смотри! И у оптовиков, и в магазинах, и в рейтингах. Ты молодец, сказал мне издатель. Не зря мучилась».