Сейчас будет приятно, дергает бедрами вверх Алим, насаживая ее вагину на свой член. Три свой клитор, красотка. Я слишком занят этими дойками, чтобы отвлекаться.
Неплохая попка, комментирую я, прорываясь дальше. Расслабь ее и получай удовольствие, маленькая шлюшка! снова шлепаю ее, добиваясь того пурпурного цвета кожи, от которого тащусь. Трахать красную попку скулящей сучки особое удовольствие, и очень скоро я точно так же насажу на свой член маленькую женушку Измайлова!
Оу! всё ноет девка, изгибаясь и пытаясь облегчить свою участь.
Надо было знать, на что соглашалась, без единой капли жалости грубо говорю я, хватая ее за бока и удерживая на месте, пока вхожу на всю длину. Большая девочка уже.
Не надо так грубо! Ой! явно почувствовав, что член вошел полностью, издает она удивленный возглас. Видать, не ожидала, что ее задница способна принять такой большой член.
Размеры у нас с братом и впрямь на зависть. Не каждая согласится принять, причем обоих одновременно.
А ты боялась, иди сюда, ложись, тащит ее на себя Алим, ухмыляясь и укладывая на свою грудь. Сцепляет руки на ее лопатках, чтобы не рыпалась, и знаком дает понять, что готов к дикой скачке.
Только не сильно, пожалуйс А-а-а-а! оказывается неготовой принять двойной удар членами и вновь пытается вырваться.
Да что ж ты пугливая такая, пеняет брат, кусая ее за плечо, я же, не обращая внимания на глупое нытье, продолжаю насаживать уже не такую уж и тугую попку.
Она, в отличие от своей хозяйки, уже поняла, что ее покорили, и сдалась на милость победителя.
Ой, ой, ой, всё продолжает всхлипывает эта размазня, что нам попалась, но в голосе явно проскальзывают нотки возбуждения.
С этими сучками всегда так! Сначала ноют, что больно и не хотят, потом хрен с члена сгонишь!
Нравится, сучка? развожу половинки попки и наблюдаю за тем, как в маленькую аккуратную дырку входит огромный елдак, заводясь от этой картины. Уверен, твоя жадная попка смогла бы и двоих принять, не то что меня одного!
Ой нет! Ах! тут же следует возражение, но оно тонет в ее стоне, когда я резко выхожу и вхожу снова, пытаясь подстроиться под один с Алимом ритм. Сучки всегда пищат, когда их имеют синхронно в обе их похотливые дырки.
Сначала оберегают свою святую задницу, а потом сами насаживаются ею на любой попавшийся член.
Радуйся, что нам некогда с тобой возиться, продолжая работать бедрами, шлепаю ее в такт толчкам. Иначе бы точно порвали твой зад на британский флаг.
А-а-а-а-а. стонет уже непрерывно девчонка, дергаясь между нами, не в состоянии принять свалившегося на нее удовольствия. Явно не привыкла давать одновременно в обе дырки, а зря. Такого кайфа себя лишала.
Что, уже нравится? Может, тебя отпустить? спрашиваю я, приостанавливаясь.
Не-е-ет, тут же воет она, сама пытаясь запустить наш механизм.
Вот и молодец, что признала, опять шлепок и членом внутрь. Расслабь давай эту дырку! Мы тебе покажем, на что она лучше всего годится!
Мммм больше не выдержав, начала она громко кончать, сжимая наши члены так сильно, что мы с братом тут же последовали за ней.
Жаль, что это была не рыжая сучка Михаила, но ничего, и до нее скоро доберемся! Распечатаем ее так, что бедняга Измайлов в жизни не сможет удовлетворить пробужденный нами сексуальный аппетит своей женушки.
Лиза
Дверь распахнулась так неожиданно, что я сжалась на кровати, ожидая снова увидеть своих похитителей. Но на пороге стояла женщина. Строгого вида блондинка в деловом костюме. Черный пиджак и юбка-карандаш, белая рубашка с острыми краями воротника. Каре с челкой, отрезанные как по линейке.
Прохлаждаешься, девчонка? Вставай давай, работы вагон, произносит она высокомерно и морщит свой длинный нос, окидывает меня брезгливым взглядом, заставляя стесняться того, что я предстала перед ней в одной футболке.
Простите А вы кто?
Я твоя хозяйка, меня Инесса Львовна зовут. И я не люблю тунеядцев, сразу предупреждаю.
Это всё прекрасно, встаю я с кровати, но хотелось бы знать, о чем вы.
Дерзишь? разозлилась она и зашагала ко мне. Хочешь работу потерять? Я тебя быстро за порог выброшу.
А я здесь работаю? И что это за место?
Еще и тупая, закатывает она глаза. Пойдем со мной, командует.
Но куда? спрашиваю, а сама уже выхожу за порог. Может, там станет что-то яснее и меня выпустят наружу? Все-таки общаться с женщиной, хоть и строгой, не так жутко, как с двумя огромными мужиками. Тот длинноволосый нагнал на меня страху, надо сказать. Красивый, но страшный. У меня от него мороз по коже. Второй тоже пугает, но не так сильно
Пока я размышляю, мы с «хозяйкой» доходим до какой-то небольшой каморки с инвентарем для уборки и моющими средствами. Носатая открывает дверь и чего-то ждет. Но, не видя с моей стороны реакции, закатывает глаза.
Расторопнее надо быть. Вперед, к подвигам, начти с туалетов. И оденься уже, еще один брезгливый взгляд на меня, здесь есть униформа и всё необходимое для уборки. Чтобы к обеду все туалеты и нижний этаж были убраны. Верхним займутся другие девочки. Болтать с ними и отвлекаться не смей. Я узнаю. Открытие клуба в двадцать два часа.
Но тянусь я к ней, чтобы расспросить подробнее, однако она уже уходит, оставляя меня на пороге каморки.
Значит, это клуб и я тут буду работать уборщицей? Что ж, это лучше, чем оказаться в чьей-то постели. А еще хуже было бы стать женой Михаила Измайлова по-настоящему. Так я думаю, пока не начинаю уборку. Как бы я ни искала, не нахожу перчаток. Что за напасть? Есть всё. Моющие средства, швабры, парогенератор и несколько комплектов униформы. А вот перчаток нет, и спустя несколько часов я получаю вымытые туалеты и нижний этаж и ужасно красные руки. Кожа потрескалась. Зудит. Пошла какими-то пятнами. Я что, ее сожгла?!
Не зная, что делать, иду обратно к себе в комнату и, включив холодную воду, подставляю под нее ладони. Шиплю от боли, прикрывая глаза, но, к моей радости, боль потихоньку уходит, кожа остывает и уже не ноет так сильно.
Это лучше, чем быть подстилкой этого зверя, повторяю я своему отражению, зло смахивая подступившие слезы. Всё лучше, чем это, шепчу как спасительную мантру.
Стыдно признаться, но к работе я была совершенно не приучена. Отец с детства растил меня с надеждой на то, что сможет подороже продать. Таков уж наш мир.
Мир, где главное власть и деньги.
Наверное, именно поэтому мама и ушла, решив, что смерть это избавление. И если раньше я винила ее за такую слабость, теперь, когда мне самой пришлось пойти на такой шаг, я не могла больше злиться.
Я сама стала слабой.
Глава 4
Джавед
Измайлов звонил, спрашивал про свою женушку, делая тягучий глоток коньяка из бокала, ставлю я в известность брата.
Девчонка у нас уже пару дней, но мы так заняты делами, что даже не видим ее. Возможно, оно и к лучшему, пусть поработает и поймет, каково это. Может, быстрее созреет, чтобы согреть нашу постель. Белоручке будет полезно помахать тряпкой.
И что ты ответил? ухмыляется Алим.
Сказал, что, если позвонит еще раз, начну высылать ему его сучку по частям, отвечаю я, сканируя взглядом клуб.
Он был моим детищем. Моей гордостью и единственной отдушиной после потери Любы.
Надеюсь, это его охладит, не хотелось бы терять ни кусочка от нашего лакомого кусочка, каламбурит брат, берет бутылку и отхлебывает прямо из горла.
Решил надраться? приподнимаю я бровь.
О, да, мне это просто необходимо, учитывая, что ты наложил запрет на рыжулю.
А тебе что, других баб мало? Рыжуля засела в печенках? подначиваю его. Так понравилась?
Не хочу других, пьяно улыбается брат, рыженькие они горячие. Предвкушаю, как мы ее отдерем, он поправляет свой пах, оттягивая джинсы от явно вставшего члена.
Меня кадры, как из порно, о нашей рыжей пленнице тоже заводят, но я люблю растягивать удовольствие, так оно слаще. А брат всегда был торопыгой.