На лифте я поднималась уже почти нормальная. Мне было немного стыдно за мои подозрения. За мою ревность. И за мой приезд. Что это я, действительно? Необоснованно надумала себе.
Сейчас обговорим, и всё встанет на место. Ещё и вместе посмеёмся над моими страхами
В квартире пахло табаком. И затхлостью. У нас гости?
Я прошла в комнату и увидела полупустую пузатую коньячную бутылку на журнальном столе. И другую, пустую под столом. Тарелки с остатками еды. Неопрятные стаканы.
И это мой аккуратист и педант Антон?
Дверь в спальню была открыта, и я шагнула в комнату.
Антон спал на кровати, не раздевшись, в позе звезды, раскинув руки и ноги. И на его рубашке алел след помады.
Оксаниной помады.
Той, что была на ней, когда Антон отвозил эту лярвочку в травмпункт.
Погасшая было ревность вновь вцепилась в моё сердце, отравляя своим ядом.
На кухне хлопнул холодильник, и я пошла на звук.
Кто это там?
Шестая глава
На моей кухне в нашем холодильнике копался Борис.
Небритый, похудевший, с синяками под глазами. До чего можно себя довести за какие-то две или три недели?
Борь, ты решил самоубиться? Желаешь совсем спиться? зло рявкнула я.
Облегчение при виде партнера мужа настолько затопило меня, что я упустила границы нашего с ним общения.
Уличка? расплылся в умильной улыбке этот похмельный придурок, вздрогнув от неожиданности. Ты когда приехала? А мы вот тут продолжил он, смутившись.
Если ты хочешь сдохнуть от водки, это твоё дело. Но какого чёрта ты превратил мой дом в свинарник? Здесь ребёнок живёт! А ты прокурил мне всю квартиру! И Антона я таким никогда не видела! Что происходит? я открыла настежь окно, пытаясь проветрить комнату.
Прости. Сейчас вызову клининг, они всё отмоют. Не паникуй. Не ждали тебя так рано, Борька присосался к бутылке минералки, словно страждущий в пустыне к источнику.
Что с Антоном? спросила я, складывая руки на груди.
Нормально всё с ним. Не нервничай. Проспится и всё пройдёт. Не рассчитали немного. Прости. Подожди минутку. Не исчезай. Я быстро! проговорил мне Борис, направляясь в мою же ванную.
Дурдом.
За всю нашу совместную жизнь я не видела Антона таким пьяным ни разу.
Холодком сомнений повеяло в душе. Это что же такого случилось, что настолько выбило моего мужа из колеи?
Я не успела накрутить себя окончательно, как на кухню вошёл Борис.
Свежевыбритый, с мокрыми волосами и вполне прилично выглядящий. В свежей футболке, с улыбкой и ясным взглядом.
Просто магическое преображение.
Ульян, не обижайся. Я уже вызвал людей. Всё приведут в порядок. Всё отмоют, сказал он.
На что я только фыркнула. Увидя Бориса, я разозлилась. Но и испытала эйфорию.
Свои.
Ты что так рано прилетела-то? Антон сказал, вы с Манюшкой на даче неделю точно ещё побудете. Или ревнуешь? Что? И правда ревнуешь? вглядываясь мне в лицо, переспросил друг моего мужа.
Борь. Вернулся бы ты к работе, а? Отпустил бы Антона в отпуск. Ко мне, устало попросила я.
Ты, что? Реально считаешь, что Антошка способен изменить тебе? Он же не сошёл ещё с ума! хохотнул Борис, но, глядя на меня, резко замолчал.
Я, Боря, не знаю. Но следы губной помады на рубашке моего мужа мне не нравятся. Это однозначно, ответила я, отводя глаза.
Это он деву в беде спасал. Говорит, в травму отвёз и бросил. Дал денег на такси, серьёзно ответил мне Боря.
Мне кажется, что эта «дева в беде» расставляет ловушки на Антона. Может, я и наговариваю, но она мне не нравится. Ты б вернулся к работе и присмотрелся к ней. Склизкая она. И Лизавета зовёт её лярвочкой, неожиданно для себя самой заговорила я о наболевшем и резко выдала в конце. Хочу, чтобы её уволили!
Я закрыла лицо руками и рвано вдохнула.
Во что я превращаюсь? Что дальше? Разгонять всех подозрительных девиц рядом с мужем? Шпионить за ним по-настоящему? Проверять мобильник? До каких глубин мне нужно рухнуть, чтобы восстановить доверие и душевный покой? Или это уже навсегда?
Колючий ком поднялся вверх и передавил горло. Стало горячо в груди, запекло в глазах и захотелось плакать.
Я сжалась в пружину и крепко прижала ладони к лицу, боясь поднимающейся волны ревности и отчаяния.
Ну что ты, ерунда это всё, приобнял меня Борька, утешая и похлопывая по спине.
Что здесь происходит? зарычал Антон, именно в этот момент выползший на кухню.
Ничего! сказал Борька.
Я отстранилась от него и посмотрела на мужа.
Помятый, взъерошенный, с красными глазами и зеленоватым лицом.
Я всегда подозревал вас! Стоило только отвернуться, как продолжил этот ревнивец, наливаясь злостью.
Мне тоже интересно, что здесь происходит. Ты рубашку со следами чужой губной помады бы снял, прежде чем устраивать мне сцены ревности, спросила я со всхлипом.
Ян, ты плакала? Он тебя обидел? тут же поменял тон Антон и шагнул в комнату.
Никого я не обижал, всколыхнулся Боря.
У меня не маленькая кухня, но сейчас казалось, что мы втроём в сжимающейся клетке. Что я делаю здесь?
Зря я приехала. Разбирайтесь сами, кто кого и чем обидел, пока мы не наговорили друг другу лишнего. А ты, Борис, заканчивай уже свой загул. Утомил. Ещё и мужа моего за собой тянешь. я решительно шагнула к выходу и уже от двери, повернувшись, сказала, не ожидала я увидеть такое. Я переночую у мамы.
Я выскочила из лифта на парковке словно разъярённая фурия и, почти не прогревая машину, резко газанула на выезд.
Пф! Как отвратительна ревность.
Пока я сама не испытала этого удушающего и ядовитого чувства, я и не представляла его силы.
Антон познакомил меня с Борисом практически сразу, как начинал ухаживать за мной. А на нашей свадьбе Борис был свидетелем. Когда он женился, то мы дружили семьями, хотя с его женой, Лялей, мне было сложно найти общий язык. Борис женился на модели. А мир моделей бесконечно далёк от меня.
Тем не менее мы приятельствовали. Вместе проводили время. И Антон всегда ревновал меня к своему другу. Вначале немного в шутку, а потом, после очередного скандала в Бориной семье, всерьёз.
Ляля не хотела детей из-за своей карьеры. А Борька мечтал о большой семье.
Каким боком я попала под ревнивый взгляд мужа, не представляю. Но, зная его чувство, я всегда старалась избегать Бориса.
И только сейчас я в полной мере поняла Антона.
Вот оно как ощущается. Кислотой и желчью в горле. Ядом в сердце. Красным туманом в голове.
Седьмая глава
Мои родители живут в Ясенево. Переехали после олимпиады в начале восьмидесятых, когда активно начали расселять коммуналки в центре.
Моя мама родилась на Фруктовой улице. У бабушки с дедом было две комнаты в доме с деревянными перекрытиями. Сложно идентифицировать точно, но по моим представлениям и по выцветшим фото, это трёх или четырёхэтажный дом, построенный ещё до войны в деревне Фруктовка. С большой прихожей и пятью или шестью комнатами на разных хозяев. В одной из комнат было огромное окно, под которым зимой намерзал лёд, по воспоминаниям бабушки.
Я помнила её рассказы. Я была маленькая и мне было ужасно, просто до слёз, жалко маленькую мою мамочку, что мёрзла у окна.
Все эти дома давно снесли, а жильцов расселили. Мои поехали жить в новый район. Ужасно далёкий. Но со своим метро. И практически в лесу.
Говорят, что когда проектировали Ясенево, то его проспекты были рассчитаны на аварийную посадку самолётов. Не знаю, насколько это правда, но улицы в районе реально широкие. Надо только дотолкаться до них в пробках по Профсоюзной.
К моим я доехала уже спокойная. Прелесть расстояния. Пока доберёшься уже перекипишь и примешь решение.
Тем более странной для меня была реакция моей мамы.
Зачем ты уехала от мужа? возмущалась она.
Мне неприятно и неловко было там находиться. Два пьяных похмельных друга. Зачем я им? пожала я плечами.