Филиппов остановился у двери под номером девять и, не оборачиваясь, спросил у сопровождающего его управляющего:
Туда кто-нибудь заходил?
Только Василий, наш коридорный, с угодливостью произнёс бархатным тоном служащий гостиницы и тут же затараторил: Но он, как с порога увидел, спаси нас господи, управляющий истово перекрестился, так дверь прикрыл и ко мне. Ну, а я сразу же телефонировал вам. Нам, господин Филиппов, огласки не требуется, и, понизив голос добавил, отблагодарим по-царски.
Начальник сыскной полиции обернулся и так взглянул на управляющего, что тот задом ретировался за спины докторов и эксперта.
Филиппов толкнул тростью дверь. Она едва слышно скрипнула.
Владимир Гаврилович повернул голову к эксперту и врачам.
Если позволите, я взгляну на девицу. Обещаю, что ни к чему не прикоснусь. Даже случайно.
Он вошёл первым и остановился у порога.
Комната была небольшой. Ничего лишнего для подобных почасовых гостиниц: большая кровать, застеленная свежим бельём, небольшой овальный столик, на котором стояла ваза с фруктами, бутылка вина, два наполненных наполовину фужера, два кресла с изящными спинками и почти воздушными ножками. Тяжёлые шторы на окнах были раздвинуты, сквозь прозрачный тюль падал дневной свет.
Владимир Гаврилович остановился у постели, поперёк которой лежало бездыханное тело. Одно плечо обнажено, белая нижняя сорочка потемнела от запёкшейся крови. Странно было, что живительной жидкости, которую гоняло по венам когда-то сердце, натекло не так уж и много. Лица девицы начальник не мог разглядеть оно было исполосовано тонкими порезами, нанесёнными острым лезвием или бритвой. Волосы, тёмные от природы, ещё больше почернели от крови. На руках порезов не наблюдалось. Судя по рукам и телу, девица была еще молода.
Господа, начальник сыскной полиции потухшим взглядом окинул эксперта и докторов, благодарю за предоставленную возможность осмотреть комнату. Можете приступать к своим обязанностям.
С этими словами он направился к управляющему, который, казалось, стал ниже ростом и боялся посмотреть на сыскного начальника.
Где ваш Василий?
Одну минуточку, вам прислать его сюда?
Нет, проведите меня к нему. Филиппов обернулся и окликнул Бубнова: Иван Григорьевич, прошу следовать со мною.
Пройдя дальше по коридору третьего этажа, Филиппов строго сказал полицейским, стоящим в охранении места преступления:
Никого не пускать. А вы ведите, обратился он к управляющему.
Пока шли по лестнице, Филиппов времени зря не терял.
Скажите Владимир Гаврилович вопросительно посмотрел на управляющего.
Степан Иванович, поспешно отозвался тот.
Скажите, Степан Иванович, в котором часу заняли девятый номер?
В десять.
Стало быть, в десять. Понятно.
Извините, смутился управляющий.
Начальник сыскной полиции понял причину смущения и сам отрекомендовался.
Филиппов Владимир Гаврилович, начальник сыскного отделения.
Позвоночник Степана Ивановича, словно гуттаперчевый, выгнулся вопросительным знаком.
Очень приятно.
Степан Иванович, вы мне расскажите, кто пришёл первым? Какими именами представились? Всё, что знаете.
Первым пришёл молодой человек. У нас на ту пору свободным оказался только девятый номер в третьем этаже. Он немного подумал и согласился.
Он один поднялся наверх?
Так точно, взял ключ, сказал, что хочет подарок даме оставить.
Значит, в руках что-то нёс?
В том-то и дело, что с пустыми руками он был. Знал бы я
Вы его хорошо рассмотрели?
Да нет, я не приглядывался. У нас здесь много всякого народу бывает, так что каждого не запомнить. Но, управляющий сморщил лоб, меня поразило, что в пальто он в летнее время ходит и шляпу с такими большими полями носит, что и лица толком не рассмотреть.
Приметы какие-нибудь запомнили?
Только бородку, такую небольшую, с аккуратностью подстриженную.
И какими именами они записались?
Мишутин и Иванова.
Так сразу вы запомнили?
Нет, сознался управляющий, я в журнал посмотрел.
Документов он вам не показывал?
Помилуйте, господин Филиппов, какие документы, мы ж номера почасово сдаём, и к нам кто только не приходит. А уж женатые мужчины или замужние женщины, так те тоже вымышленными именами представляются.
Хорошо. На сколько часов этот Мишутин номер взял? На двенадцать?
На двенадцать, это я по книге сверился. В девять они должны были освободить.
Вы встречали ранее постояльца?
Трудно сказать из-за шляпы, лица же я толком не разглядел. Бородка, и более ничего.
А голос?
Голос? удивился Степан Иванович.
Может быть, ранее где слышали?
Гм-м, господин Филиппов, управляющий даже приостановился на ступеньке, озадачили вы меня своим вопросом. Подлинно сказать не могу, но вроде бы голос мне незнаком. Нет, он покачал головой, не слыхал.
Не заметили, что под пальто на нём было?
Не могу знать, пальто застёгнуто было у него под самый подбородок, да и ворот поднят, припоминал управляющий, показывая руками.
Из-под пальто, видимо, выглядывали носки сапог или туфель?
Простите, но я не обратил внимания. Хотя постойте, обрадовался Степан Иванович, когда он повернулся, то я ещё подумал о высоких каблуках.
О высоких каблуках?
Именно, что он старался казаться выше, чем есть на самом деле. И в туфлях он был, точно, в туфлях. И тоже чёрного цвета, как пальто.
Спустились на первый этаж к рабочему кабинету управляющего, где у стены стоял, словно нашкодивший мальчишка, Василий с бегающими маленькими глазками, с испугом посматривая на Степана Ивановича.
Филиппов попросил управляющего оставить их одних.
Значит, ты, Василий, обнаружил убитую?
Так точно, обнаружил.
И при каких обстоятельствах?
Так оно и обстоятельствов-то не было, начал коридорный, но почти сразу же смутился под пристальным взглядом начальника сыскной полиции.
Ты мне всё выкладывай без утайки, я ж всё равно узнаю правду.
Так я же и
Я слушаю.
Вчерась барин этот пришли вечером и заняли свободный номер
В котором часу?
В десять.
Почему запомнил?
Так у нас сдача номеров почасовая, вот и приходится блюсти время.
Ясно, дальше что?
Посмотрел господин, выглянул в окно и сказал, что сгодится. Посетовал, что не в первом этаже. После сказал, что с дамой придёт через час. Достал из кармана трёшку и приказал принести фруктов и вина к их приходу.
Трёшку достал из бумажника?
Не, из карману. Мне почудилось, что он ранее приготовил.
Лицо господина видел?
Только бороду, такую маленькую, и, я заметил, без усов.
Ты видел, как он даму привёл?
Отлучился я на минутку, он в это время и пришёл.
Как в номер попал?
Так я ему ключ вручил.
Шум какой-нибудь ты слышал или запомнил ещё что?
У нас сегодня ночью в двенадцатом один купец из Гельсингфорсской, он старательно произнёс, губернии кутил, так больше шуму от него было.
Ни криков, ничего?
Истинно говорю.
Что утром произошло?
Вышел этот господин в коридор, как меня увидел, так дверь чуть приоткрыл и в неё говорит: ты, мол, голубушка, устала, так поспи немного. Дверь прикрыл и мне сказал: ты её не трогай до положенного часу, устала она смертельно, Василий перекрестился. Знать бы и махнул рукой.
Что дальше?
Ну что? Через час стучу в дверь, а ответа нету. Я сильнее, а дверь возьми да открываться начала. Я, как положено, позвал, но тишина. Номер-то освобождать надо, время выходит, ну я и заглянул. Сперва руку на кровати увидел, а уж потом её, бедную, всю в крови. Ну, я к Степану Иванычу: так, мол, и так. Он вам телефонировал.
Никто в номер больше не заходил?
Никто, только я. У нас с этим строго.
Что-нибудь в том господине запомнил? Или примету какую увидел?
Ничего особенного, но пальто на нём висело, словно не по нему сшито, а с чужого плеча. Туфли не новые, а руки глаза Василия расширились и засветились радостными искорками, руки чуть ли не до коленей.