Сам здесь, и пошёл дальше, даже не поинтересовавшись, что за спешное дело привело простого полицейского к приставу.
Семёнов перекрестился и утер пот со лба, выступивший от быстрого шага. Шутка ли пройти от Александро-Невской площади почти до Знаменской. Постучал в дверь и, услышав дозволение, приоткрыл её.
Подполковник Сакс, человек грузный и лысый, отчего казался старше своих лет, сидел за столом, откинувшись на спинку стула. Он взглянул на вошедшего выцветшими голубыми глазами. Его пышные усы зашевелились.
Ну, что там? голос Георгия Тимофеевича звучал глухо.
Полицейский вздрогнул.
Ваше высокоблагородие, заметив, что пристав поморщился, Семёнов начал говорить тише, сегодня при обходе мною в Неве обнаружен мертвец женского полу со следами этого почесал затылок и тут же выпятил грудь и встал во фрунт.
Насильственными? подсказал Георгий Тимофеевич.
Так точно, насильственными.
Откуда такая уверенность?
Так, господин подполковник, у неё всё лицо ножом исполосовано.
Ножом, значит. Кого поставил в известность?
Господина Преферанского и околоточного Ильина.
Преферанского, пристав покачал головой, вспоминая, что у старшего помощника вчера случился праздник перехода из четвёртого десятка в пятый. Покачал головой. Вот что, братец. Ты знаешь, где проживает Корнелий Адамович? и при виде замешательства полицейского добавил: Наш участковый доктор.
Так точно, глухо ответил Семёнов, и сердце бухнулось чуть ли не в колени опять бежать! Но здесь хотя бы недалеко, всего-то до Полтавской улицы.
Скажешь, что я срочно велел выезжать а куда, собственно? брови пристава поднялись вверх.
В начале Калашниковской набережной, Семёнов опять вытер рукавом пот со лба.
Вот так и передай, а дежурному скажи или нет Впрочем, следователю телефонирую я сам. Ступай.
Георгий Тимофеевич взял телефонную трубку, поднял её, поднёс к уху. Покрутил изогнутую ручку.
Барышня, будьте любезны, и назвал два двузначных числа.
В трубке послышалось электрическое шуршание, потом искажённый женский голос произнёс:
Квартира господина Петровского.
Передайте Фёдору Григорьевичу, что его спрашивает подполковник Сакс.
Одну минуту.
И действительно, через некоторое время раздался басовитый голос:
Доброе утро, Георгий Тимофеевич! Чем обрадуете на сей раз?
Трупом, тяжело вздохнул пристав.
Однако же, судебный следователь, статский советник Петровский был приписан к двум участкам Александро-Невской части, в число которых входил и саксовский. С самого раннего часа и такой подарок. Удружили, сударь! пошутил Фёдор Григорьевич.
Чем богаты.
И где находится сейчас ваше богатство?
В начале Калашниковской набережной.
Утопленница?
Может быть, но мне доложили, что с резаными ранами на лице.
Стало быть, ревность, констатировал следователь.
Вполне возможно, подхватил мысль Петровского пристав. За вами заехать?
Если вам не трудно.
Через четверть часа буду у вас.
Первым на место обнаружения женщины всё-таки прибыли полицейский Семёнов и Чиж с неизменным коричневым саквояжем. Полное имя доктора было Иосиф Корнелий Адамович. Он был родом из обрусевших поляков и поэтому предпочитал, чтобы его звали вторым именем вкупе с отчеством батюшки. Первое он недолюбливал оно напоминало гимназические годы, когда сверстники подшучивали над ним. Он в удивлении вскинул брови:
И где наши сыщики?
Ответом было молчание.
Где наша утопленница? доктор посмотрел на Семёнова.
Вон там, указал рукой полицейский в сторону стоявшего столбом сторожа.
Веди, проводник.
Мёртвая женщина лежала на спине. Волосы ее уже высохли и казались теперь не такими тёмными, как раньше, когда были мокрыми. Но располосованное лицо и особенно белая от долгого нахождения в воде плоть щёк, лба, подбородка, шеи выглядела жутковато.
Пока доктор Чиж осматривал тело, подъехали на экипажах пристав со следователем и несколько полицейских, чтобы отгонять зевак от места предполагаемого преступления.
Что нам скажет наш дорогой эскулап? спросил пристав, поднёсший ко рту тонкий платок, хотя в утреннем воздухе расточался аромат свежести, к которому еще не примешивался запах тления.
Корнелий Адамович оставил без внимания слова господина Сакса и протянул Фёдору Григорьевичу то ли кошель, то ли мешочек из тонкой кожи размером четыре дюйма на шесть.
Это было при ней.
Что там? полюбопытствовал пристав, выглядывая из-за плеча следователя.
Сейчас же и узнаем, Петровский со всей тщательностью открыл кошель, аккуратно достал из него промокшую книжицу, оказавшуюся документом, и начал читать. Итак, настоящий заменительный билет выдан проститутке Анне Блюментрост, девице Эстляндской губернии
Тогда всё понятно, губы пристава насмешливо изогнулись. С «котом» что-то не поделила. Вот и разгадка.
Может быть, покачал головой следователь, но я бы не подумал
Отчего?
Девице только двадцать лет, прибыла в Петербург полгода тому, и продолжил читать, с трудом разбирая слова: «двадцать лет, выдан на проживание в городе Санкт-Петербурге по первое февраля тысяча девятьсот десятого года взамен подлинного ея вида» ну и названия у них волостей, мне не разобрать. Впрочем, каким-то волостным правлением за номером четыреста пятнадцать, каковой вид хранится в канцелярии господина полицмейстера. По получении сей билет она обязана предъявить в местный полицейский участок для прописки. И дата второе сентября тысяча девятьсот восьмого года. Он протянул кошель и заменительный билет приставу. Вы аккуратнее, бумага слегка размокла.
Главное, имя известно, так что расследование будет быстрым и необременительным.
Не знаю, покачал головой следователь, не нравится мне что-то
Фёдор Григорьевич, поморщился Сакс, дело обыденное. Девица взбунтовалась, или, того хуже, захотела перейти к другому «коту» или в другой публичный дом, ну и
Что-то мне подсказывает непростое у нас с вами дело, и неизвестно, куда оно нас выведет.
А вы что скажете, Корнелий Адамович? обратился пристав к доктору. Тот пожал плечами.
Моё дело сделать вскрытие и поведать вам о том, что стало причиной смерти утопление или нож. А следствие это, простите, ваша епархия, и вам виднее, что там произошло с нашей порезанной красавицей.
И то верно. Хотя следователь достал из кармана платок и начал протирать руки, покачивая головой.
Вас что-то смущает? поинтересовался Сакс.
Не хотите ли передать дело в сыскную?
Не вижу оснований, выпятил губы Георгий Тимофеевич.
У господина Филиппова везде глаза и уши, тем более, что наша, как выразился любезный Корнелий Адамович, красавица может обитать на другом конце столицы.
Резон, конечно, есть. Перспектива передать дело в чужие руки приставу понравилась. Тело прочь и гору с плеч. Меньше будет забот, иначе можно ни «кота» не найти, ни публичный дом, в котором прежде обитала убитая. Вы думаете, Владимир Гаврилович не воспротивится такому повороту? Я слышал, что сыскная полиция завалена текущими делами.
Телефонируйте, следователь сложил платок и убрал его в карман, и узнаете настроение господина Филиппова. Да, если я более не нужен, то позвольте мне откланяться. Он уже собирался выйти, но с порога обернулся к доктору: Корнелий Адамович, когда вы завершите вскрытие?
К вечеру.
Буду с нетерпением ждать. Он слегка приподнял шляпу и вышел.
Значит, к вечеру вы мне пришлёте отчёт о вскрытии? в свою очередь, спросил доктора пристав.
Пришлю. Н уже могу сказать, что наша утопленница брошена в воду, будучи трупом.
Вы хотите сказать, что кто-то её зарезал, а потом бросил в реку?
Совершенно верно.