Спешу дальше. Дворец дожей? И другие. О них помню только отражение в воде и другие кружевные отражения. И комнатки пыток под крышей или я их видела во сне? где нагревом свинцовых стен мучили узников.
Но главное, что я помню в Венеции, это переход дня в вечер: сгущающуюся в синеву сумерек голубизну дня, первое трепетанье фонарей, светлых, как сон, и их водяную тень. Темнота небесного свода над дворцами и крышами, над темнеющими гондолами и сверкающей бездной вод. Никакой детский театр не повторит театральных эффектов лазури, превращающейся в синюю мглу. Город сон, город призрак»[8].
Она обманула Луиджи поселилась не в оговоренной с ним на вагонных ступеньках поезда гостинице, когда с надрывом звучали мольбы о встрече, а выбрала совсем другой адрес, чтобы избежать свидания. Этим она обречет себя на мучения, подобные страданиям в раскаленных теплым солнцем свинцовых тюрьмах под крышей Дворца дожей.
Прекрасная Венеция и площадь Сан-Марко стали для Анастасии синонимом разлуки.
В мыслях ее кружилась возможность счастья с итальянцем, сердце влекло в его объятия, но, как ни молилась девушка, как ни искала ответа у Сан-Марко и в отражениях каналов, на решение быть с Луиджи не нашлось смелости даже около отважного крылатого льва непокорного евангелиста.
Анастасия уехала из Венеции раньше чтобы наверняка избежать встречи с влюбленным Луиджи и потом еще долго в мыслях просила у него прощения за предательство чистых чувств, случившееся в поезде до Милана и продолжившееся на залитых солнцем набережных Серениссимы.
Свидетелем утраченной любви оказался древний исполин Сан-Марко, продолжающий молчаливо хранить тайны под бездонным сапфировым небом Светлейшей, лишь изредка раскрывая в блеске мозаик на закате или в таинственных знаках на стенах, в узорах колонн или в уставших глазах статуй свои забытые секреты тем, кто с любопытством и надеждой останавливается у его дверей.
2
Ка' да Мосто, «Белый лев» и Павел Первый
Алексей АпухтинА издали, луной озарена,Венеция, средь темных вод белея,Вся в серебро и мрамор убрана,Являлась мне как сказочная фея.
Фрагмент палаццо Ка' да Мосто
Отсюда открывается самый обширный вид на Большой канал: за счет местоположения на его повороте угол обзора впечатляющий. Взгляд радуют выстроенные в ряд дворцы один краше другого; выглядывающий светлый мост Риальто с россыпью магазинов; бесконечно снующие гондолы и водные трамвайчики вапоретто; окаймленный арками Рыбный рынок; Немецкое подворье, где когда-то создавали не сохранившиеся до наших дней росписи великие живописцы Тициан и Джорджоне; полосатые сваи для пришвартовывания лодок; блики на воде. Над всем этим слышны неизменные крики хозяек Венеции откормленных белых чаек, что бессовестно крадут у зазевавшихся еду прямо с тарелки.
Когда-то этим видом любовались торговцы, аристократы, художники, правители, императоры и русский царевич Павел Петрович, будущий помазанник Божий Павел I.
Все эти люди гостили в Ка' да Мосто палаццо на Большом канале, где некоторое время располагался отель с названием, достойным королей: «Леон Бьянко» (ит. белый лев). Но до того, как стать гостиницей, в распоряжении у здания имелось еще несколько столетий ожидания.
Первые упоминания встречаются в XIII веке и связаны с исторически важными для Светлейшей родами: Фальер, что владели территорией, и Бароцци, что приобрели у них ее часть. И старые, и новые владельцы происходят из 12 семей основателей Венеции, что пользовались большим уважением и почетом в республике.
В XIII столетии, когда согласно документам имела место покупка, наметились определенные тенденции: строят палаццо в соответствии с новыми канонами общества, ориентируясь на торговое и коммерческое преимущество; помимо сельскохозяйственных нужд и рыболовства теперь думают о доходах с домов и использовании их в качестве резиденций.
Бароцци, окрыленные средневековым духом новизны, принялись за строительство. Однако пыл по неопределенным причинам охладел, и уже через несколько десятилетий владение выставляется на продажу, чтобы обрести новых хозяев. Они и дадут современное имя Ка' да Мосто («Ка» сокращенно каза («дом» по-итальянски). Именно их усилиями появился красивый, пропорциональный дворец, гармонию которого отметил века спустя знаток искусства и Серениссимы, автор книги «Камни Венеции» Джон Рёскин.
Стоит сказать, что внешний облик здания формировался долгое время, соединяя в себе византийские, готические, венецианские черты.
Украшался рельефами, вытянутыми окнами, наращивал этажи и престижные piano nobile наиболее роскошные уровни с залами. Появились три упругие арки, выходящие к воде, острые готические завершения, капители и медальоны.
Имелась и редкая для Венеции особенность сквозной полукруглый коридор-проход, ведущий от площадки сзади палаццо к воде. Он позволял иметь доступ к главной городской артерии Большому каналу, в том числе людям из соседних владений.
Конечно, нес он и определенную выгоду. Помещения снимали в аренду гондольеры, рабочие, торговцы, используя их в качестве склада. До сих пор над дверями портика сохранены старинные ориентиры и указания, сделанные рукой дельцов из прошлого. Коммерческий дух не покинул привычное место: даже сейчас тут царит творческая атмосфера, манят магазины, где представлены различные изделия ремесленников и дизайнеров.
Семья да Мосто, тоже имевшая отношение к торговле, зафиксирована в документах как «новые» патриции, известные своим богатством и верностью республике. Состояли они и в Большом Совете, участвуя в важнейшей административной процедуре, подчеркивающей статус, выборе дожа. Заметное присутствие рода в жизни города прослеживается со Средневековья до Возрождения, а среди наиболее ярких фигур семьи следует выделить Альвизе торговца, путешественника, исследовавшего далекие берега Африки и острова Кабо-Верде, и мореплавателя Бертоламио, занимавшегося также собиранием полезной информации в политических и экономических интересах Венеции. Род обретал влияние, а некоторые его представители отличались отвагой и умением принимать оригинальные для своего времени решения.
Знаменит Ка' да Мосто и одноименным трагетто [9] да Мосто, что курсировал от каменного дворца до моста Риальто, перевозя товары и людей, начиная с далекого XIII века.
Изначально, пока семья владельцев размеренно жила в просторном палаццо, лодка предназначалась для личного пользования, но затем благодаря коммерческим интересам проходимость портика и количество транспорта увеличились.
Торговцы отдавали предпочтение трагетто, так как это был быстрый способ сообщения между районом у Риальто, островами и кварталом Святых Апостолов. С годами он становился все популярнее, и в XIX веке упоминается как «проход к трагетто до Мурано». Хотя имя менялось не единожды: будучи также «лодкой Ка' да Мосто» и даже фигурируя как «трагетто Белого льва» великосветского отеля, пристанища королей и вершителей судеб мира.
Названная в честь царя зверей, гостиница обозначается в исторических рекомендациях для путешественников как одна из лучших в городе, а в XVIII веке слава «Белого льва» достигает своего пика. Не случайно отель с прекрасным видом, что хвалили современники, избрал для пребывания в Серениссиме император Священной Римской империи Иосиф II, сын Франца I и Марии Терезии.
Любивший путешествовать инкогнито, правитель предпочитал свободу сковывающим и длительным протокольным церемониям. Останавливаясь в локанде [10] на Большом канале, он мог рассчитывать на автономность и неузнанность, ведь «Белый лев» помогал венценосным гостям избежать предписанных республикой правил, установленных для случаев посещения города членами королевских семей. Тайный приезд императора тем не менее согласовывался с Сенатом республики и не являлся секретом для администрации города.