Подождет! шептал Айболит, ловко и быстро раздевая ее. Я осторожно. На седьмом месяце еще можно, если знать как.
Маньяк ты, Елагин! Как есть маньяк! Где это ты наловчился так ловко раздевать женщин, а?
В темном переулке, когда маньячу по ночам, страшным замогильным голосом ответил он, прикусывая ее шею. Когда уставшие граждане крепко спят, мы, чикатилки, выходим на кровавую охоту. И бледная луна вздрагивает от нашего сатанинского смеха. О-хо-хо!
Мамочки! Перестань, ненормальный, я же боюсь! взвизгнула Диана, прижимаясь к нему всем телом.
Если бы он тогда знал, что она больше никогда не вернется в их маленькую уютную квартирку. Он бы, как старый пес, лег у порога и никуда бы ее не отпустил. Он бы разбил все часы в доме, чтобы она не знала, когда день сменяет ночь. А если бы она даже спросила, он ответил бы, как барон Мюнхгаузен:
Сейчас шесть часов дня. Спи любимая, спи!
Если бы всегда оно, проклятое. Если ад существует, то на его воротах написано: "Если бы ты знал ".
Ваня, с тобой все в порядке? тревожно спросил Нисим.
Айболит вынырнул из омута памяти и электрического поля в тысячу киловатт, которое накрыло их с Машей.
Извините, Нисим Ирганович, Айболит быстро помог Маше надеть жакет и поспешно отошел к компьютеру. Ночью не спал. У пациентки были очень тяжёлые роды.
А ты чего? обратился Нисим к Маше. У тебя тоже роды? В коридор иди, чего здесь уши греешь? Не видишь, что у нас мужской разговор?
Извини, папа, пробормотала Маша и поспешно вышла в коридор.
Я хочу, чтобы ты ее полностью сопровождал во время всего этого эээ процесса в Израиле. Ну как, согласен? Нисим придвинул стул к Айболита и уселся, решительно положив обе ладони на стол.
Я другого не понимаю: почему не провести всю процедуру в Москве в моей клинике? Айболит открыл медицинскую карту Маши и принялся ее заполнять. Зачем тащить нас всех в Израиль?
Потому что так удобнее и лучше, отец потер нос.
Ну точно врет! Люди, когда лгут, часто трут нос. Что-то он не договаривает, старый лис. Но из него же и каленым железом не вытащишь. Нечего и пытаться. Тут и не поймёшь, чего в нем больше: еврейской скрытности или кавказской осторожности?
Помогу чем смогу, кивнул Айболит.
И еще ты приглашен на помолвку моей дочки Маши послезавтра, Нисим встал и застегнул длинную черную кожаную куртку. Адрес ресторана я тебе сброшу на телефон.
Постараюсь быть, Нисим Ирганович.
Нет, не постараешься, сынок, а будешь, Нисим положил ему руку на плечо и наклонился, заглядывая в глаза. Ты член семьи. Уважение. Ты помнишь это, да? Хотур, сынок, хотур!
Как такое забыть? Хотур. Уважение. У них в Нальчике, из которого они прибыли в Москву, да и на всем Кавказе, отсутствие этого самого уважения становилось причиной кровопролитных войн, которые длились десятилетиями. А иногда и веками.
Я приду, кивнул Айболит.
Слушай, у тебя здесь кофе подают, а?
В кафетерии внизу. Пойдемте, Айболит встал.
Ээээ не умеешь ты красиво жить, улыбнулся Нисим. В кафетерии. А где секретарша с ногами от ушей, чтобы прямо возле твоего кабинета кофе варила? Перед глазами ходила туда-сюда, рассекала, как белый лебедь. А белый лебедь на пруду качает павшую звезду, запел он неожиданно молодым и звонким голосом песню группы " Лесоповал".
Я решу этот вопрос, улыбнулся Айболит. Как-то не до того было. А пока пойдемте в кафетерий.
Они спустились на первый этаж.
Ты пойми, сынок, мне очень важно чтобы всё получилось. Нисим задумчиво размешивал сахар в крепком черном кофе. Как говорится: сам накосячил, сам и исправил. Если первая жена не может Амиру родить, значит, родит вторая. И обе они Анжела и Марья мои дочери. Так что все останется в семье.
Но вы же понимаете, что в России такой брак не признают, возразил Айболит. Здесь запрещено двоежёнство.
Ну мы просто запишем моего зятя, как отца, и всё. А все документы оформим в Израиле.
А там разве признают такие браки? Айболит отхлебнул горячий кофе и поморщился.
Правильный вопрос! Нисим поднял указательный палец. Важно то, что в Израиле основная законодательная власть в таких делах это раввинат. Высшая инстанция, которая имеет такие же полномочия, как Верховный Суд. А в вопросах крови над ними только бог. И, соответственно, раввинатский суд признает вторых жен, потому что у многих еврейских общин есть двоежёнство. Так исторически сложилось. Евреи были рассеяны по всему миру. Женщины ведь тогда не работали. Они дома сидели с детьми и ждали, пока муж кусок хлеба принесет. И если погибал кормилец, то соседи-мусульмане часто похищали незамужних еврейских девочек и обращали в ислам. А потом женились на них. И чтобы этого не случилось, кто-то из родни или друзей покойного мужа женился на этих девочках, даже если им было пять-шесть лет. Конечно, их никто не трогал. Никому бы в голову не пришло спать с ребенком.
Но мусульмане тогда этих девочек не трогали, потому что для них семья и брак тоже священны. Мужчин тогда было меньше, чем женщин. Вот и пришлось раввинам начать признавать двоеженство. В Европе такого не было никогда. А на Кавказе, в Северной Африке и странах Магриба, где евреи жили рядом с мусульманами, таких случаев было полно. С тех по всё изменилось. Но обычаи остались. И раввинат хоть и со скрипом, но все же признает такие браки и все права детей. А мы Маше сделаем израильское гражданство. И ее ребёнку тоже. Будет жить на две страны. Мы, горские, все так живем. Бизнес-то у всех в России, в основном. Или в Америке. А семьи в Израиле сидят.
Да, я знаю, кивнул Айболит.
У него тоже было израильское гражданство. В свое время тесть настоял. Айболит получил его автоматически, как муж еврейки. Но уехать не хотел никогда. Да и Диане больше нравилась Москва.
Чем смогу, помогу, кивнул Айболит.
Вот и молодец! Нисим отхлебнул кофе. Сам-то ты как? Всё один да один. Жениться тебе нужно, сынок. Если что, я не против. Молодой мужчина, с дочкой. Ну куда это годится? Мама твоя дай ей бог здоровья и до ста двадцати лет жизни не вечная же! Случись что не про нас будет сказано кто Леночку воспитает? Нам же ты ее не отдаешь.
Нисим Ирганович, давайте закроем эту тему. Я больше никогда не женюсь.
Чего вскипел, как чайник, э? Нисим отвесил ему легкую затрещину. Я тебе вместо отца, мягко сказал он. Своего-то у тебя нет. Поэтому и говорю: нельзя молодому мужчине одному. Семь лет прошло. Отплакал ты свое. Бог не любит, когда плачут. Уныние это грех, что у вас, христиан, что у нас, евреев.
Я вообще атеист, Айболит отодвинул чашку и встал. Вы извините меня, работы очень много. Пойду.
3 глава. Наедине со зверем
Маша
Отец молчал всю дорогу до дома. И, судя по тому, что он даже не ругал ослов-водителей, которые купили права, я поняла, что он в очень плохом настроении. У меня было не лучше. Тетку мы застали почти на пороге. Она переносила к лифту плотно набитые банками и контейнерами большие клетчатые баулы.
К дочерям еду, тетка с трудом подняла двумя руками очередную сумку. Вот оно как бывает: прилетели дочки с мужьями и детьми на помолвку, а живут у родителей мужей. Потому что их мать бедная. Квартира у нее и так маленькая, а тут еще и ты, Марья, место занимаешь. Подержи-ка, тетка вручила мне тяжеленный баул в ярко-синюю клетку, который я едва не уронила. Но ты разве понимаешь все те жертвы, что мы с твоим отцом за тебя приносим? Господи, она подняла руки. Мне в раю уже земля полагается. Как минимум, десять соток. Ты уж не подведи меня, бог! Хоть там дай хороший участок земли.
Хватит, Раиса! осадил ее отец. Езжай с богом к детям.
Я-то поеду, огрызнулась она. Но ты бы заранее предупредил эту тупицу, чтобы вела себя с женихом нормально. Иначе будет, как в этой бедуинской поговорке: дорра-морра. Вторая горькая.
Я поговорю, отец перетаскал сумки в лифт. У тебя что камни здесь?