Горские? осмелилась спросить я.
Нет, конечно, поморщился отец. Те, до кого горские добраться не могут, он посмотрел вверх. Понимаешь меня?
Я кивнула.
Мне нужна защита, отец устало потёр глаза. Платить за неё бешеные деньги я просто не могу. А если ты войдёшь в эту семью, то мне дадут защиту автоматически. Так как вы с Анжелой обе будете в семье Амира.
Но главное даже не это, а то, что к моим младшим дочерям уже два года не засылают сватов. С тех самых пор, как Анжела вышла замуж за Амира и через год не родила. Тогда горские насторожились и затаились. И принялись ждать,
пока Анжела подарит мужу наследника. А она, как назло, никак.
Но при чем здесь остальные твои дочери, папа? никогда не привыкну к их этой стадной манере мерять всех под одну гребенку. Если Анжела не может родить, то другие тоже? Это же бред!
Это для тебя бред! не выдержала тетка. А у нас считается, что одна овца все стадо портит. Значит, на семье порча лежит. И другие тоже не смогут. Анжела вон уже где только не была! И у Стены Плача молилась, и к раввинам ходила.
А может, лучше к врачу? я постаралась, чтобы это не прозвучало ядовито.
Да была она у врачей! отец нахмурился. Куда только не возили! Не может она родить, никак не может. Когда Амир увидел результаты обследований, был в таком бешенстве, что чуть не поубивал всех. И меня, и Анжелу. Выгнать ее хотел. Я его еле уговорил. Сказал, что свои косяки мы сами и исправляем. И пообещал ему тебя. Конечно, в Москве второй брак не признают. Здесь же двоеженство считается преступлением. Но зато признают в Израиле, в раввинате. Горские не единственная еврейская община, у которой разрешено двоеженство. Так что будем делать помолвку в Москве, а свадьбу в Израиле. Иначе Амир женится на чужой, из другой семьи. И тогда нам всем конец.
Я все еще не могла поверить в то, что происходит. Несмотря на то, что выросла среди горских. Или как они сами себя называют джууров. И, конечно, более-менее, понимала язык и обычаи. Вернее, думала, что понимаю до сегодняшнего дня. Но о такой дикости мне слышать не приходилось.
Значит, папа, меня, фактически, приносят в жертву ради благополучия семьи?
Мой бог, какая же ты тупая! Дедей тюри кином! всплеснула руками тетка.
Не ругайся, Раиса! прикрикнул на нее отец. Зачем рот пачкаешь? Еще и по матери ее покойной кроешь. Девочке и так тяжело! Нехорошо это! Совсем нехорошо! Маша умная. Маша поймет. Правда, дочка? обратился он ко мне.
Я сглотнула сухой ком в горле. Он все набухал, набухал, и, наконец, прорвался слезами.
Папа, ну как же так-то?
Ээээ отец махнул рукой. Ну что ж ты мне душу травишь, дочь? Думаешь, мне легко было? Знаешь, что я пережил, когда пришлось жене признаться, что у меня есть женщина на стороне? Какой позор перенес! В лицо мне плевали. Отец жены и вся ее родня. Никогда не забуду, как тесть мне сказал: "Мужчина тогда зовется мужчиной, когда он умеет уважать жену и род. И, прежде всего, это касается того, что в штанах. Удержать не смог так хотя бы скрой результат". А я не хотел скрывать, дочка. Я тобой гордился. И твоей мамой гордился.
Ну да, вторая жена не позор. А на стороне позор, всхлипнула я. Дикость какая-то средневековая. Боже мой, папа, двадцать первый век на дворе!
Вот овца тупая! снова не выдержала тетя. Голова ватой набита! Вторая жена это по горскому закону. А твоя мама любовница, да еще и не наша, не из горских! И ребенок вне брака. Твоему отцу легче всего было тихо тебя в детдом сдать. И забыть навсегда, что ты есть. А он здесь на этой кухне, тетка постучала по столу, рыдал у меня на груди и кричал, что своих не бросает. Что ты в этом интернате погибнешь. И, знаешь, что? Мы, может, и не такие интеллигентные, как вы, русские. Книжек не читаем и в театры не ходим. Мы, может, и средневековые. Только у нас на Кавказе нет детских домов. Совсем нет, понимаешь? Если, как у тебя, что-то с матерью случается, то ребенка забирают соседи или родня. Нисим тебя ко мне и пристроил. А у меня свои дети есть. Но разве кто-то с этим считался? Отец тебя поил, кормил, и где бы ты была без него? А сколько отцов своих детей бросают? И теперь тебе нужно просто вернуть то добро, что ты получила. Иначе все будем побираться на старости лет. Разве мы это заслужили?
А разве я заслужила быть инкубатором семейного благополучия? И вдруг в голове молнией блеснула идея. Я ухватилась за нее, как утопающий за соломинку.
Папа, а если я тоже не смогу? Я ведь еще ну ты понимаешь произнести фразу: " я еще девственница" так и не решилась.
Мы это предусмотрели, дочка, отец обнял меня за плечи. Мой зять Иван, которого я не считаю бывшим, муж моей покойной дочери Дианы, он ведь гинеколог. Очень знающий врач, один из лучших в Москве.
Он про Айболита, поспешила пояснить тетка. Ты его видела у моей дочки на свадьбе, помнишь?
Я даже не знала, что этого врача зовут Иваном. Привыкла как-то, что все зовут Айболитом. Вся женская часть горской родни у него регулярно проходила осмотры. Когда теткины дочки замуж выходили, она все богу молилась, чтобы Айболит хорошие новости принес насчёт их женского здоровья. Я его пару раз видела мельком. В основном, на семейных торжествах, куда меня приглашали крайне редко. Отец хоть и не скрывал сам факт моего существования, но старался приглашать только к тем, кто точно не обидит. А таких было мало. В большинстве случаев мне, как Золушке, приносили в каморку вкусные подарки со свадеб, помолвок, бар-мицвы и бат -мицвы * обрядов совершеннолетия для мальчиков и девочек: конфеты торты и пироги.
Ну как? Ты согласна? отец с надеждой посмотрел на меня.
Можно подумать, что у меня есть выбор! Я кивнула, зарыдала и тихо сжала в кармане мамин крестик. Очень хотелось перекреститься, чтобы бог уберег от беды, но при тете не решилась. Отец очень спокойно относился к тому, что я другой веры. Просто просил не афишировать на людях. И покреститься в церкви так и не разрешил, боясь, что об этом узнает родня. А тетка каждый раз на дыбы становилась, если ловила меня во время молитвы крошечной иконке, которую я прятала в письменном столе или с крестиком в руках. Потом она жаловалась отцу.
Чужая она для нас, чужая! кричала тетка. Как ты не понимаешь, брат? Не наша кровь! Не наша вера! Сколько волка не корми, все равно в лес убежит.
Нельзя человека к богу на веревке тащить! злился на нее отец. Пусть молится, кому хочет! Это личное дело каждого! Бог для всех один!
*Бар-мицва еврейский обряд посвящения мальчика во взрослую жизнь. Обряд проходят мальчики в 13 лет.
Бат-мицва еврейский обряд посвящения девочки во взрослую жизнь. Обряд проходят девочки в 12 лет.
Согласно законам иудаизма, когда ребёнок достигает совершеннолетия, он становится ответственным за свои поступки и становится духовно взрослым.
2 глава. Его тайное наваждение
Айболит
Иван отошел к раковине помыть руки. В кабинет без стука зашел отец Маши и по совместительству бывший тесть Айболита Нисим Ирганович. Бывший ли? Можно ли считать бывшим тестя, если его дочь не развелась с Иваном, а умерла? Руки в мыльной пене слегка задрожали.
Хватит! мысленно прикрикнул он на себя. Сейчас не время. День время работы и забот. А для слез и дрожания рук есть ночь. Когда можно дать волю эмоциям, лежа в постели. Ему говорили, что боль отступит через два года. С тех пор, как погибла его жена, прошло семь лет. Боль и не думала утихать. Она просто научилась прятаться за дневными хлопотами. Зато ночью, как вампир, воскресала.
Вдовец. Какое мерзкое слово! Кто его придумал к чертям собачьим? Шелестящее, шипящее, как паук, который раскорячившись на паутине, ждет жертву. Только разреши себе сдаться. Разреши себе привыкнуть к этим шести буквам, и слово опутает тебя безысходностью. Оно засосет тебя в паутину, серую и мерзкую. И ты сдохнешь, жалея себя, жену, вашу дочку, весь мир вокруг.