***
Нет, он не умер, краем сознания отмечая, что ещё чуть-чуть, и потеряет остатки человечности. Мир заплясал в глазах новыми красками, и вот, Стас с ужасом отмечал, что не может подняться с четверенек, и вместо рук и ног у него теперь покрытые шерстью огромные серые лапы. Он хотел закричать, но из горла вырвался протяжный вой, и тогда он заметался по дому, врезаясь и круша всё подряд.
Двое людей Катька и Мишка смотрели на него внимательно, с неким довольством и превосходством, и Стас понял, на ком сейчас хочет выместить свою злобу.
В волчьей шкуре а сейчас он был именно волком, это казалось таким естественным, наброситься на добычу, разорвать ей горло, а затем, совершив трапезу, вознести победную песнь ярости и тёплой крови, а потому, более не раздумывая ни секунды, он бросился в бой.
Но люди, находящиеся с ним в одном помещении, были не так просты и могли защищаться. А ещё от них пахло «своими», особенно от самца он тоже был волком, что сию минуту доказал это, перекинувшись в зверя, и теперь они сцепились в смертельной схватке, рыча и скаля белые острые зубы. Вскоре до Стаса дошло, что его противник защищает самку, хоть волчицей она и не была, но и человеком от неё не пахло. К тому же, она всё так же стояла, скрестив руки на груди, и наблюдала за схваткой двух волков. Один из которых явно защищал её Вот оно, слабое место противника!
Резко сменив траекторию, Стас неожиданно бросился к девушке, но та, зашипев и оскалившись совершенно по-звериному, смогла увернуться. А вот её защитник в тот же миг вцепился зубами в бок Стаса, отчего тот заскулил от боли или от неожиданности, и мир на мгновение померк перед глазами.
Мишка, прекрати! закричала самка на другого волка, что недовольно отступал, всё ещё щерясь и с агрессией поглядывая на противника. Ты его покалечишь, идиот!
Стас же, собрав всю свою волю и пытаясь загнать боль поглубже в себя, попытался отыграться, и набросился на Мишку, сумев садануть его зубами.
Теперь настала очередь Царя выть от боли, но тут опять вмешалась Катька.
Разбежались по углам, быстро!
Этот приказ подействовал как ушат воды на голову, и Стас не мог ему сопротивляться. Тяжело дыша, всё ещё опасаясь нападения, он отполз в угол, но ложиться не торопился, хоть ему и было нестерпимо больно.
Катя попыталась приблизиться, но он тут же зарычал, всем своим видом показывая, что он против этого.
Я просто хочу помочь! заявила она. Дай осмотрю рану
Но Стас взбеленился ещё больше, и девушке пришлось отступить.
Мишка, уже в образе человека, с неприязнью косился на него, держась за свой покалеченный бок. Царю явно не нравилось, что внимание Катерины направлено не в его сторону, ведь он тоже был ранен.
Ладно. девушка смотрела только на Стаса, двигаясь осторожно и говоря медленно. Мы сейчас уйдём, отлежись тут. А когда проснёшься, иди домой. Я тебя позову, когда надо будет.
Кивком головы Катя пригласила Мишку к выходу, и когда дверь за ними грохнула, Стас ещё долго прислушивался к удаляющимся шагам и голосам. А после, когда всё стихло, позволил себе, наконец, расслабиться. И провалиться в бездонную яму тревожного недолгого сна.
Слава богу, очнувшись, он вновь обнаружил себя человеком.
Но легче от этого ожидаемо не стало.
Глава 12
Дана, поражённая и загруженная до предела поступившей информацией, ещё долго смотрела на бабку и не знала, что ей сказать. С одной стороны, начало этой байки испокон веков (ну, сколько она себя помнила), блуждало по деревне, но та же Прасковья вечно махала рукой мол, брехня всё это. Ни в каких оборотней и ведьм она «как бы» не верила, и то же мнение навязывала внучке, да и всем окружающим тоже.
И сейчас, заговорив о таком, просто выдала сама себя с головой. Суеверная, оказывается, у неё бабуля
Страшная история Зои и подставивших самих себя жителей деревни брала за живое. Но при чём тут была она? «Шоу» с погребением «ведьмы» и перевоплощением людей в животных было очень давно, если вообще было. Дана была всё же склонна думать, что эту страшную сказку выдумали специально, чтобы пугать детей. Не более.
Баб пытаясь сдержать укор в голосе, начала девушка. Ты же не серьёзно
А как жа! Шутить буду, агась. Дед-то твой покойный как вспомню, аж мурашки по коже! Когда первый раз думала, головой того! Ан нет! Перекинулся в зверя и давай на меня бросаться! Это я потом приноровилась, запирать его стала в погреб, а поначалу И отец твой Охохо, девонька, гены-то в тебе эти же
Постой! остановила её Дана. Ты говорила, на охоте отец погиб?!
На охоте и погиб. вытирая слёзы с ставшими мокрыми глаз. Застрелили его, пока в волчьей шкуре бегал. Охотники так сказывали. А как нашли, человеком уже был. Мёртвым
Разве такое может уложиться в голове?
Дана уже не перечила, не спорила. Лишь смотрела на бабушку испытывающим взглядом, желая найти ещё хоть какие-то признаки безумия.
Хочешь сказать, я тоже скоро по лесу в волчьей шкуре побегу? наконец отмерла она, хмыкнув. Ты вот вроде замечена не была
А я не из этой деревни. сразу же нашлась Прасковья. Засватал меня тогды Гришка, да как мать отговаривала! Прямо-то не говорила, да всё лишь намекала. Куды там! Любовь у нас случилась. Сказала матери, что сбегу, если добром не отдаст замуж, а она позора побоялась. Так и смирилась, а оно вон как вышло Не жалею я, не подумай! Гриша-то золотым человеком был, не гляди, что в зверя оборачивался иногда. Не обижал и любил меня, баловал. А когда Серёжа родился, в общем, думала я, что обошлось. Так и было, лет до восемнадцати. Даже больше. А опосля
Бабушка зарыдала, а Данка подсела ближе, обняв её за плечи.
Ба, ну перестань. Да ничего со мной такого не будет
Она не верила. Вот честно нет. Не бывает оборотней, всё это сказки. А бабушка просто устала. Напридумывала себе бог знает что и сама в это поверила.
Ты давай, ложись. Дана аккуратно помогла Прасковье прилечь. Время-то уже, вставать скоро. А мы еще не ложились.
Бабулька что-то проворчала в ответ, но послушно улеглась и вскоре захрапела.
Дана же честно пыталась уснуть, но сон всё не шёл. Слишком много событий и информации за одни недолгие сутки. Но всё это меркло и терялось при одной навязчивой мысли, как там Стас? Не попал ли в беду?
От одной мысли об этом девушку передёрнуло. Нет, не может быть.
Промучившись с час или два, она всё же поднялась на ноги, и как была в простенькой ночнушке на бретельках, лишь накинула на плечи бабушкин платок, и вышла на улицу. Было уже совсем светло, галдели птицы и наперебой с проснувшимися насекомыми этот гам звенел в воздухе единой какофонией. Солнечный свет был сейчас настоящим успокоением, но тревога всё не отступала. И Дана, устав обдумывать казавшиеся чем-то из разряда мистического слова бабушки и заглядывать вглубь себя, огляделась по сторонам.
Внимание её привлекло едва различимое движение в траве неподалёку, и тут же сердце её мучительно сжалось: Стас! Это был он
***
Она бросилась к парню, выглядевшему не самым лучшим образом и, казалось, не сразу узнавшим её. Ошалелый взгляд, некогда белая футболка, запачканная кровью, уставший, да просто вымотанный вид! Можно было подумать, что он напился и подрался со всей честной компанией, но алкоголем даже не пахло. К тому же, кажется, он был ранен
Стас повторила она тише, пока ещё визуально обследуя тело парня на наличие повреждений. Это они, те волки напали на тебя?! Почему ты не позвал меня сразу
Данка. ласково прошептал он в ответ, силясь выдавить из себя улыбку. Всё хорошо, я справился
Дай посмотрю. девушка осторожно приподняла край футболки Стаса, по которой расплывалось кровавое пятно, и с ужасом содрогнулась.
Рваная рана явно от укуса всё ещё кровоточила. Помимо неё ссадины поменьше рассыпались по животу и бокам Севера, но опасности собой явно не представляли. Синяки в данном случае, даже самые большие, так вообще были не в счёт.