Меня привезли в один публичный дом. Продать меня не могли долго, потому что я себя калечила.
Как?
Дралась с охраной, с клиентами. Делала все, чтобы стать непригодным для продажи товаром.
Но тем не менее, аукцион был И мы знаем Роберто
Там была девочка, тоже русская. Мы сдружились, и, что удивительно, меня на какое-то время оставили в покое. Я расслабилась, перестала каждый день пытаться убегать, зажили синяки. И однажды они схватили эту девочку и сказали, что изнасилуют ее, если я не пойду на этот аукцион добровольно. Она так просила ее спасти, вспоминаю я крики малышки, что в свои восемнадцать выглядела совсем ребенком. Я согласилась.
И был секс с этим Роберто, допытывается Вика, а я выпиваю еще стакан сока, с отвращением вспоминая, как он раздевал меня. Словно щупальцами хватался за разные части тела.
Был.
Понравилось?
Вскидываю взгляд, чтобы опалить Вику негодованием, но отвечаю негромко.
Для меня секс давно стал причиной ненависти к мужчинам. Они используют его, чтобы управлять женщиной, унижать ее, добиваться своего, дрессировать. Секс управляет миром и, кажется, что не было бы его, мир был бы чище
Или его не было бы вовсе замечает Вика, и я, думая о своей беременности, могу только согласиться.
Да, пожалуй.
Секс не всегда так ужасно
Бесспорно, хмыкаю и чувствую на себе пронзительный взгляд. Словно Никита может слышать наш разговор, словно тоже вспоминает Да, секс не так уж и ужасно. Никита показал мне это в ту ночь, когда купил. И позже, когда, несмотря на запрет отца, пользовал, грубо имел в самых разных позах. Он умеет быть нежным, но наши совокупления чаще всего были похожи на животные. Быстро, яростно, словно мы спешили. Словно пытались украсть время у судьбы.
И я бы никогда не продалась ему при первой встрече, но тогда выбора не было. Либо я иду с ним и получаю деньги, чтобы расплатиться с Марсело, который держал бордель, либо становлюсь уличной проституткой.
А потом. Они оставили эту девочку в покое?
Да, киваю, стискивая зубы. На некоторое время. Но потом нашелся другой покупатель на меня. И тоже сумма была невероятная. И снова шантаж. И я согласилась. А потом не смогла Сбежала, когда увидела, что клиент увлекается БДСМ. Меня, разумеется, поймали, привели в бордель. И знаешь, кто пришел меня избивать?
Нет неверующе выпучивает свои и без того огромные глаза Вика. Та девка!?
Да, хмыкаю. Я тогда не смогла сдержать эмоций, ведь я стала шлюхой окончательно именно из-за нее.
Ты убила ее?
Не знаю, но крови было много. А потом начались гонки с Марсело, владельцем борделя и онлайн аукциона. И я бы уже стояла на улице красных фонарей, если бы
Не Никита
Вика умная.
Пугающе все понимающая. Но ей не ясно одно.
Сколько бы я не отдавала себя Никите за сумму, которую он за меня выплатил Сколько бы раз я не брала в рот за то, что он убил Марсело, спасая меня, я никогда не смогу отдать ему этот долг.
Я всегда буду обязанной просто за то, что спустя много лет он не забыл меня настолько, что вывалил деньги за стриптизершу, которой я тогда работала.
Благодарна, что поверил в любовника миллионера и согласился заплатить сумму вдвое больше. Благодарна, что на утро после жаркой ночи он не отправился в Россию, а поехал и нашел меня.
И да, в его отношении больше похоти, мало благородства, но это все не имеет значения.
Потому что Никита спас меня.
Он спас меня от участи спать с мужчинами за деньги. Он подарил мне возможность иметь документы, друзей, работу, квартиру.
Он подарил мне жизнь. Он отец моего ребенка.
Никто и никогда не сможет сделать для меня больше.
Вик, привлекаю внимание, пока она смотрит в пустоту, словно задумавшись. Ты права. Это прошлое. Думать об этом не стоило
Просто я надеялась на историю веселой путаны
Веселого было мало, конечно, посмеиваюсь я и встаю.
Надо уходить. Не надо было вообще соглашаться ехать. Этот день должен уже закончиться.
Вика великодушно меня отпускает, и я, спустившись, уже надеваю пальто и выхожу на улицу, но торможу. Часто-часто дышу, стремительно принимая решение, и с лету возвращаюсь в бар.
Никита здесь. Он рядом и, возможно, я больше никогда не смогу сказать ему спасибо.
Я должна сказать человеческое спасибо. Еще хоть раз
Глава 8. Алена
Вы не могли бы передать молодому человеку за столиком в углу, протягиваю записку официанту в фирменном фартуке ресторана. Я смогу понять, если он меня пошлет. Светловолосый парень смотрит на бумажку, потом на меня и застывает на мгновение. И только очнувшись, кивает.
Но я не даю ему уйти.
У вас есть спокойное место, чтобы поговорить?
Со мной? поднимает брови парень, но я с улыбкой качаю головой.
С тем, кому вы записку отнесете.
Счастливчик, вздыхает он и, посмотрев по сторонам, заводит меня в темное помещение. Сейчас запара, сюда никто не войдет.
Он оставляет меня одну, и темноту разрезает только свет, который просачивается с улицы, что забита фонарями. И я словно перед прыжком замираю, совершенно не знаю, как себя вести, когда Никита сюда войдет.
А может он не войдет, а разозлится и сожжет записку с простым: «Спасибо, Никита».
Но вот не проходит и двух минут, как дверь в помещение для персонала открывается, и меня сразу опаляет запахом виски.
Никита закрывает двери и стоит напротив в призывно мужской позе, засунув руки в карманы брюк.
Просто стоит и смотрит, ничего не предпринимая.
Но дышит так рвано, так часто, что создается впечатление, что сюда он бежал. Действительно хотел меня видеть? А может быть, он собрался рассказать, как хорошо ему живется с Надей? И все мои «спасибо» он видел в одном месте?
Словно в подтверждение пьяная фраза:
Ну и что тебе надо? Депутатам не до простолюдинов. Я же давал тебе шанс
Меня словно в грудь. С ноги. И боль острая застилает глаза слезами. Мне на это даже ответить нечего. Тем более, что спасибо я ему уже сказала.
Делаю шаг в сторону, больше видеть его пьяную рожу не могу.
И пусть мне хочется смотреть, как свет падает на острые черты его мужественного лица, как густые волосы отливают синевой в этой обстановке. Слушать дыхание и голос, которым он соблазнял меня в ночи.
Но все это в прошлом.
Кажется, он оскотинился и превратился в отца окончательно.
Прохожу мимо, вдыхая запахи древесного одеколона и виски, чувствуя магнетическую энергетику, с которой борюсь из последних сил. Уже хватаюсь за ручку, чтобы покинуть любовь всей моей жизни, как вдруг он резко меня разворачивает.
Обида внутри меня рвется наружу, и я замахиваюсь, когда он с глухим ударом толкает меня к двери.
Поверила? стискивает он запястье и поднимает вверх, второе спустя секунду оказывается там же, пока я пытаюсь справиться с эмоциями и не устроить ему истерику. Поверила в мои идиотские слова? Поверила, что я могу оставить тебя в покое? Поверила, что смогу без тебя?
Его голос все глуше, губы все ближе, а у меня перед глазами плывет, в ушах звон и горло пересыхает. Там словно пустыня в вечном ожидании дождя. И только Никита может его вызвать как шаман, бьющий в свой там-там.
Мне бы вырваться и бежать, а лучше попытаться ударить его за свои шутки, но тело пылает, и только его губы могут потушить этот пожар.
«Или сделать его настоящей катастрофой», шепчет внутренний голос, но я уже не слушаю. Меня манит блестящий взгляд, что как одержимый облизывает мое лицо. Губы, что уже приоткрыты и жаждут напомнить, что такое настоящий поцелуй.
Но я ведь понимаю, что стоит им меня коснуться, как обратного пути не будет. И случится, как тогда в туалете ресторана, когда на ужине объявили дату свадьбы Никиты.
До невозможности сладко, до опустошения порочно и неправильно.
Только воспоминания о том, какой дрянью я себя ощущала после быстрого совокупления, дает мне возможность затормозить процесс расщепления на молекулы, где каждая вопит: «Раздвинь ноги! Дай ощутить Никите, как у тебя там влажно!».